наделала Джейн в ее палате, разбросав вокруг все эти вещи, Грейси подумала, удосужится ли ее сумасшедшая крестная мать упаковать хоть что-то по-человечески, не считая, разумеется, туалетов. Грейси откинулась на свою подушку и снова улыбнулась. После недолгой паузы она поинтересовалась:
— А ты уже знаешь, что произошло?
— Конечно. Керри позвонила мне в Лондон, как только приехала в Палм-Бич. Завтра мы с ней обедаем вместе, — ответила Джейн, стоя на полу на коленях и шаря руками в свертке с небольшим гобеленом. — Я так давно ее не видела. Жду не дождусь, когда мы наконец встретимся, а о твоем отце, к сожалению, не могу сказать того же.
— Знаешь, тетя Джейн, — заговорила снова Грейси с задумчивым видом, когда мама говорила с нами об отце, в ее голосе никогда не чувствовалось ни злобы, ни холодности, ни ненависти. Она говорила так, будто рассказывала сказку. Она убеждала и меня, и Керри, что его нужно любить. А я всегда терялась, потому что где-то глубоко во мне жило какое-то мрачное чувство по отношению к отцу.
Грейси отвернулась и задумчиво посмотрела на окно.
— Не может быть, чтобы мама так ошибалась в нем. Как бы я хотела знать все до конца, — пробормотала она.
Джейн знала, что Грейси никогда не удавалось окончательно разобраться в своих чувствах к Декстеру. Да и как она могла? Господи, подумать только, что он сделал с ней, что он сделал со всеми, кого она любила. Со всеми, кто любил ее. Джейн внезапно захотелось крепко обнять дочь своей лучшей подруги и заверить ее, что отныне она будет в полном порядке.
Но она не могла дать Грейси столь обнадеживающего обещания. Во всяком случае, пока та полностью в руках Декстера.
— Нашла! — радостно завопила Джейн, вскакивая с колен. — Это тебе от мамы, дорогая, с любовью и наилучшими пожеланиями. — С этими словами она протянула Грейси светло-голубой пакет от Тиффани.
В нем лежали две серебряные рамки, в которых под стеклом изгибались светлые локоны, а в нижней части были выгравированы имена Керри и Грейси.
— Как замечательно, — сказала Грейси дрогнувшим голосом.
— А это от меня для твоей коллекции. — Джейн протянула ей золотое пасхальное яйцо Фаберже, украшенное финифтью. — Я готова удавить Декстера за то, что он испортил наши весенние планы в последнюю минуту. Мне так не хватало тебя в Эспене. — Джейн раздраженно покачала головой. Ее рыжие волосы, казалось, рассыпались по всей комнате.
— Спасибо, тетя Джейн. Ты меня так балуешь, — сказала Грейси и поцеловала ее.
— А чем ты сегодня занималась? — спросила Джейн, принимаясь запихивать свои пожитки обратно в чемоданы.
— У меня был сеанс с доктором Кейном, — ответила Грейси.
— Да, кажется, ничего не изменилось, — улыбнулась Джейн.
— А потом был сеанс групповой терапии. Темой была религия, а говорили только три человека, включая меня. А когда я возвращалась назад в свою комнату, одна из девушек шепнула мне, что вчера было намного интереснее, потому что темой беседы была мастурбация.
— О-о, мне такая тема тоже понравилась бы, — расхохоталась Джейн. Когда она будет повторяться в следующий раз, сообщи мне. Я обязательно поучаствую. У меня такой интересный и разнообразный список способов и технологий, которыми пользуются во всех частях света, что твой доктор Кейн просто с ума сойдет.
Грейси обожала Джейн. В свои пятьдесят лет Джейн выглядела от силы на сорок и была известна как хороший скульптор. Она три раза побывала замужем. Ее первый муж попытался шантажировать ее, когда она собралась развестись с ним. Он потребовал несколько сотен тысяч долларов. Джейн презрительно рассмеялась ему в лицо, зная, что ее просто нечем шантажировать. Когда он попытался затеять бракоразводный процесс, она выписала ему чек на двадцать пять тысяч долларов и попросила больше не попадаться ей на глаза. Второй муж был намного богаче, чем Джейн. Проблема состояла в том, что он был на тридцать лет старше ее и имел необъяснимую привычку выпроваживать из дома гостей в пять часов утра. Ее третий муж, как позже выяснилось, не выгонял гостей, но он любил мужчин.
Теперь Джейн снова была свободной. Зная все свои достоинства и то, какие именно мужчины клюют на нее, она не видела конкуренток себе даже среди молоденьких красоток Палм-Бич и неизменно пользовалась колоссальным успехом.
«Какая у меня замечательная крестная, — подумала Грейси. — И Керри любит ее не меньше, чем я».
— Тетя Джейн, а если бы у тебя были дети, ты бы выбрала маму в качестве их крестной матери?
— Разумеется, дорогая. Кого же еще? — с чувством ответила Джейн.
— Я просто подумала, почему никто из подруг не просил ее об этом.
— Честно говоря, Энн думала, что Андреа попросит ее стать крестной матерью Чесси, но ее даже не пригласили на крестины.
— А почему?
— Все из-за того скандала. Люди боялись дружить с Энн.
Грейси покачала головой, не веря своим ушам.
— Послушай, дорогая, твоя мать была необыкновенной женщиной, она осмеливалась всегда оставаться самой собой и жила полной жизнью, невзирая ни на что и ни на кого, — начала объяснять Джейн с подъемом. — А все эти… они и в подметки ей не годились.
— Не говори о маме в прошедшем времени, тетя Джейн. Пожалуйста.
— Извини, Грейси. Я только имела в виду, что прошло много лет. — Джейн взяла ее за руку.
— Прошлой ночью я видела маму возле моей постели, — заговорила Грейси хриплым голосом. — Я смотрела на нее две, а может быть, три минуты, но потом она исчезла. Знаешь, как радуга в надвигающейся туче.
— Тебе нужно отдохнуть, Грейси, — сказала Джейн, у которой к горлу подступил комок. Она накрыла Грейси одеялом и поцеловала ее в лоб.
— Приезжай еще, тетя Джейн. Поскорее. Спасибо тебе.
Грейси закрыла глаза и вспомнила долгие бессонные ночи, полные одиночества, несмотря на то что она лежала в объятиях спящей Керри. Она лежала тогда, слушая шум океана. Сейчас ей показалось, что то же самое холодное одиночество поджидает ее за дверью палаты: «Оно снова готово охватить меня. Вот оно приближается… все ближе… ближе».
Грейси беспокойно заметалась во сне и повернулась на бок. Ей приснилось, что она подходит к огромным золотым воротам, которые раскрываются перед ней, и она входит в дворцовый зал, весь из золота, в котором находится бесчисленное множество людей, рабов и слуг, вооруженных охранников. Гвардейцы охраняли внушительный трон, на котором с высоко поднятой головой восседала женщина в короне. Ее лицо было скрыто вуалью, а в правой руке она держала золотой скипетр, украшенный сотнями драгоценных камней.
Вдруг Грейси поняла, к чему приковано всеобщее внимание, — у подножия трона, замерев, стоял на коленях израненный человек, закованный в цепи. Голова его была помещена под нож гильотины.
За ней возвышался человек в багровом плаще, лицо которого было скрыто черным капюшоном. Грейси бросилась было на помощь узнику, но чьи-то сильные руки схватили ее, заставляя оставаться на месте и смотреть на происходящее.
В этот момент женщина в вуали медленно встала с трона.
Грейси услышала свой собственный голос, и слова застревали у нее в горле.
— Не надо! Пожалуйста, не надо! — И слезы затуманили ее глаза.
Женщина величественным жестом подняла сверкающий скипетр и подала знак палачу. Лезвие гильотины мягко скользнуло с высоты и нанесло свой смертоносный удар. Грейси в ужасе отвернулась, но какая-то невидимая сила заставила ее вновь открыть глаза. Она посмотрела на казненного, на возбужденную толпу вокруг себя, на королеву.
Грейси, замерев, смотрела на женщину, когда та откинула назад свою золотую вуаль.
И увидела собственное лицо.
