Словно погрузившись в сон, Энн вернулась к воспоминаниям о том ужасном вечере. Она вернулась с занятий по верховой езде немного раньше, чем обычно. Отправилась в домик для гостей, чтобы поставить там букет роз, и застала Декстера в постели с четырнадцатилетней Терри, которую несколько раз нанимали в качестве няни для девочек.
От увиденной сцены у нее перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось. Она раскрыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Что-то мешало ей говорить, а душа ее билась, словно птица, попавшая в клетку и тщетно пытающаяся прорваться сквозь металлические прутья.
Энн выскочила из комнаты и побежала к озеру Трейл. Ее глаза были полны слез. Она знала о двух других подобных грешках Декстера и молила Бога о том, чтобы Он дал ей силы пережить это. Она считала, что главное сохранить семью, а Декстер с его похождениями… Впрочем, забыть, простить ему это она не смогла бы.
Энн думала о Керри и Грейси и представляла их в четырнадцатилетнем возрасте в постели с человеком, который мог бы годиться им в отцы. Она наклонилась — ее чуть не вырвало при этой мысли.
Энн постаралась взять себя в руки и выпрямилась. Слишком много всего произошло, и слишком многое оставалось непонятным. Все было как-то не правильно, и она не знала, как это исправить.
Энн откашлялась. Она услышала шаги Джейн, которая направлялась к фонтану.
Подруги обнялись.
— Как девочки? — поинтересовалась Джейн.
— Хорошо, — ответила Энн. — Мне удалось оградить их от всего этого. Но, наверное, им будет непросто уехать из дома.
— Пойдем прогуляемся, — предложила Джейн. — У этих стен могут быть уши.
— Я хочу позвонить Декстеру, — сказала Энн, когда они спустились в сад. — Если бы мы встретились, я бы попыталась убедить его в том, что он не прав.
Почему он не хочет совместной опеки?
— Потому что он дерьмо, вот почему.
— Но ведь я любила его. Я действительно любила его. Я стольким пожертвовала ради него.
— К сожалению, это как раз и называется любовь-то. Любовь не поддается логическому объяснению и никогда ни для кого не заканчивается хорошо.
— Но он тоже любил меня. Я знаю. И от этого мне еще тяжелее. Я понимаю: любовь со временем может увянуть, но я не подозревала, что она может перерасти в такую жестокость.
— Энни, — сказала Джейн, взяв подругу за локоть, — ты, наверное, единственная женщина на свете, которая этого не знала.
— Если он отберет у меня детей, я просто-напросто умру.
— До сих пор судьба была к тебе благосклонна, — проговорила Джейн. Будем надеяться на это и впредь.
— Миссис Портино, вас к телефону. Это мистер Пирс, — сказала Ирма бесцветным, как и всегда, голосом.
— Спасибо, я поговорю из библиотеки.
Энн поцеловала девочек и вышла из комнаты.
— Алло, — сказала она с дрожью в голосе.
— Энн, я сожалею. Декстер выиграл.
Энн слушала Пирса, как подсудимый слушает суровый приговор. Ее руки тряслись, как у немощного старика.
-..раз в две недели… Прекратить заботиться о детях с восьми часов сегодняшнего вечера… Покинуть супружеский дом в течение десяти дней… Религиозное воспитание детей предоставить отцу…
Запрещается вывозить детей за границу без согласия отца…
Лицо Энн было залито слезами. Она положила трубку. Ее охватило отчаяние. Она почувствовала себя совершенно одинокой и беспомощной.
Энн отошла от телефона, едва держась на ногах.
Сейчас она понимала только одно: у нее отобрали детей.
Энн закрыла ладонями глаза, ее лицо горело.
Страшная реальность душила ее.
Она не помнила, как оказалась в гостиной. Посмотрела на дочерей, и сердце ее сжалось. Ей казалось, что они тотчас же исчезнут, стоит к ним прикоснуться.
Глаза Энн были полны отчаяния, но она знала, что ради дочерей нужно взять себя в руки.
Она же много раз повторяла им: «Мы всегда будем вместе. Я вас никогда не оставлю».
Медленно, очень медленно она проговорила:
— Я люблю вас. Люблю больше жизни.
Каждое слово доставляло ей мучительную боль.
Затем какая-то сила захватила ее и понесла в кромешную темноту, в которой не было ничего.
Следующие десять дней Энн помнила очень смутно.
Словно сквозь пелену она видела, что все это время с ней рядом находилась Джейн. Каждый день появлялся доктор Спиват, который давал ей успокоительное.
Но больше она ничего не помнила.
Энн спала глубоким сном, спала без сновидений.
Она понятия не имела, как долго все это продолжалось. Но когда начала приходить в себя, ее охватил ужас. Каждый нерв ее тела был словно парализован.
Она не могла пошевелиться, не могла говорить. Казалось, невидимые путы крепче стальной проволоки привязывали ее к постели. Откуда-то донесся голос Декстера:
— Ты больше никогда не увидишь своих детей.
Затем послышались жалобные голоса Керри и Грейси:
— Мамочка, мамочка, где ты?
Энн резко приподнялась. В замешательстве, точно слепая, протянула перед собой руки и громко закричала:
— Дети, я не могу к вам прийти! Я этого не вынесу!
— Энн, Энн, успокойся. Все будет хорошо.
Это был не голос Декстера. Голос был мягкий и ласковый.
— Тебе просто приснился кошмарный сон. Успокойся, все в порядке. Я здесь, — говорила Джейн.
Энн открыла глаза и посмотрела на подругу.
— Господи, это было как наяву, — выдохнула она.
— Все уже позади.
— Позади?! — закричала Энн. — Они же отобрали у меня детей! У меня больше нет детей!
Джейн крепко сжала руку подруги.
— Справедливость — пустое слово, — сказала она. — Оно постоянно на устах судей и юристов, но его нет в их сердце. Знаешь, что нужно сделать, Энн? Не опускай руки, особенно сейчас, когда ты в таком состоянии. Нужно подать на апелляцию.
Энн не ответила. Она закрыла глаза и долго лежала так, пока Джейн не вышла из комнаты. Затем она свернулась в клубочек и натянула на голову покрывало.
Сидя в соседней комнате, Джейн слышала, как Энн всхлипывала и звала Керри и Грейси. Джейн тоже заплакала. Она сделала все, что было в ее силах. И слов утешения у нее тоже не осталось.
Вечер. Пятница. Без пятнадцати шесть. Но Энн не могла вытерпеть еще пятнадцать минут. Дрожа, она подошла к двери парадного подъезда. Это были первые выходные, которые она, по решению суда, могла провести с Керри и Грейси. За прошедшие две недели она сотни раз пыталась позвонить и поговорить с ними, но Декстер отключал телефон. А встретиться с ними в школе Энн не могла — все из-за того же решения суда. Дочери оказались недосягаемы для нее.
