Я села за стол, раскрыла свой «лаптоп» — миниатюрный компьютер — и начала работать. В скудно обставленной квартире царила тишина. Здесь все было чужим, ничего не напоминало о прошлом, не представляло интереса. Не было даже намека на будущую радость или горе, с улицы не проникало ни звука, ни лучика солнечного света. Именно это мне и нужно.
Я работала гораздо дольше, чем рассчитывала, но все же закончила отчет. И отправилась искать, где бы его распечатать. Над летними улицами поднимался пар, выхлопные газы множества машин душили меня. Наконец подвернулось одно бюро, затем заглянула в стеклянный кафетерий на Пасео де Грасиа, затем прошла на забитую людьми и голубями площадь Плаза де Каталуна, оказалась возле Рамблас де Каталуна, спустилась к порту через заполненный цветами центральный променад. Около Рамблас группа молодых светловолосых немцев в сандалиях и с рюкзаками на спинах смотрели шоу мимов напротив ряда лотков с сувенирами. Налево начинались извилистые узкие улочки Старого Квартала, они и привели меня к отелю «Колон».
— Мадам, — портье вручил мне перетянутую резинкой пачку корреспонденции. — Еще одно заказное письмо.
— Как любезно с вашей стороны.
Это действительно было любезностью. Обычно вам передают уведомление, и вы идете на многолюдную почту.
Портье удивленно посмотрел на меня.
— Конечно, сеньора, вы же оставили письменное указание принимать вашу корреспонденцию. Пожалуйста, подождите минуту.
— Спасибо.
Я принялась просматривать новые сценарии и нью-йоркские счета.
— Вот, мадам, — портье вернулся с конвертом «Федерал экспресс».
Там лежало письмо от Стивена. Я поднесла конверт к свету… дата стерлась. Бережно убрав конверт в сумку, покинула отель. На противоположной стороне площади возвышался собор, округ которого в этот солнечный день гуляли ногочисленные туристы. Рядом ждали огромно автобусы, металлические крыши отражали жаркие лучи. Мне захотелось посидеть на ступенях собора и прочитать письмо, но голова снова закружилась, мир показался слишком большим, а путешествие через площадь — чересчур длинным.
Я расположилась в ближайшем кафе, бросила пачку сценариев на край стола, а письмо Стивена — на середину, прямо перед собой. Рассмотрела надпись на конверте. Рукописный текст таит в себе нечто личное, создает эффект присутствия человека. Я развернула письмо.
Перечитав письмо Стивена, я остановилась на словах: «В любом случае ты — женщина, которую я люблю». Потом взяла свою почту, оплатила счет и покинула кафе; вышла через Баррио Готико на Авенида Портал де л'Ангел, Линовала Плаза де Каталуна, попала на Пасео де Грасиа. И все время крепко сжимала в руке письмо Стивена.
Хорошо, я расскажу тебе, Стивен, все, что случилось с Бетти. И после этого ты счастливо заживешь со мной, глубоко травмированным продюсером, связываться с которым все боятся. Репортеры «Пипл» опишут, что руководители телекомпании пришли в ярость, поскольку в каждой бульварной газетенке будет освещено истинное прошлое новой жены Стивена, в юности жившей со своим знаменитым отцом. Он не испугался профессионального краха. И проявил такую чуткость к несчастной жене. Как похвально!
Я шагала, нервно размахивая письмом, пока не добралась до квартиры. Одежда по-прежнему валялась на полу… Прошло несколько мгновений, я наслаждалась тишиной, ощущая себя почти невидимой. Все остальное находилось снаружи.
В семь часов пятнадцать минут граф сидел в «Ла Луна» в окружении молодых женщин — высокой, стройной скандинавской блондинки и гибкой темнокожей африканской красотки. Стены зала, обшитые по новейшей итальянской моде изразцами, усиливали каждый звук. Взрослые люди в костюмах от модных кутюрье смешались с молодежью в черных куртках. Кондиционеры работали на полную мощность.
— Элизабет, я здесь, — граф энергично помахал стеком.
— Привет, — я старалась говорить твердо и уверенно.
Спутницы тактично покинули его, предоставляя возможность поговорить о делах. Мне оставалось только одобрительно посмотреть на графа.
— Похоже, совсем неплохо, что я немного задержалась.
— Отчет готов?
Он сразу перешел к делу, закурил «Голуаз».
Внимательно просмотрел все цифры и последние расчеты, относящиеся к будущей работе. Изучил каждую колонку, пока не убедился, что все в полном порядке. Наконец доверие и хорошее расположение духа партнера восстановились. Впрочем, было еще кое-что.
— Ив сейчас здесь, — заявил граф.
— В Барселоне? Очень интересно.
Ив Боланье не любитель бесцельных увеселительных поездок.
— Какой бы ни была цель этой поездки, я видел его длинный белый «бугатти», ползущий по Рамблас, точно блестящее доисторическое насекомое.
— Его автомобиль? Вероятно, он намерен здесь задержаться.
— Совсем необязательно. Он всегда берет свой автомобиль, на какой бы срок ни выезжал. Хромированный бампер его машины напоминает морду муравьеда, а на пластинке для номеров — только представь себе — его фамилия!
— Ну, не стоит обвинять его в этом. Есть кое-что посерьезнее.
— Правда?
Граф навострился в предвкушении новой международной сплетни, которой он сможет пополнить свой богатый арсенал.
— Лучше промолчу, — уклончиво улыбнулась я.
— А теперь догадайся, кто сидел рядом с ним, очаровательно улыбаясь под солнечным светом?
— Вряд ли.
— Исполнительница фламенко, владелица клуба «Лас Куэвас».
— Мерседес?
На этот раз я заинтересовалась.
— Да, ее зовут именно так. Я вроде бы слышал, что вы близкие подруги.
— Не притворяйся. Ты же знаешь, что я с ней знакома.
