предварительное слушание, а потом решат, предстанет ли она перед судом вместе с Гасом.
— Ох, черт побери! — У Алекса защемило сердце.
— Да, все ужасно! А в довершение ко всему мы с ней страшно поссорились. Она почти не разговаривает со мной.
— Почему?
— Из-за клуба. Вся эта шумиха уничтожит его. Выяснилось, что заем, который Джуно получила в банке, на самом деле предоставил Гас… Он дал ей деньги, чтобы она внесла свою долю за «Ночную жизнь», а деньги, разумеется, принадлежали Нине. — Лидия помолчала, закуривая сигарету. — Кстати, Джуно предложила мне выкупить ее долю, и я согласилась. Поверь, Алекс, мне не хотелось обидеть Джуно, но приходится спасать репутацию клуба. Когда страсти улягутся, она снова войдет в долю и ничего не потеряет…
— Если к тому времени не окажется за решеткой, — холодно бросил Алекс. — Ладно… Это касается только вас. Я не стану вмешиваться, но должен увидеть ее.
— Она дома, если не выгуливает собаку.
Ларушка прыгала, пытаясь достать лапами поводок, висящий на крючке за дверью, и поскуливала.
Джуно вздохнула:
— Ладно, Ларушка… Придется тебя вывести. — Сунув поводок в карман, она скомандовала:
— К ноге! — И собака пошла рядом с ней. — Умница!
Джуно вывела собаку через служебный вход.
Ей раза два удавалось таким образом обмануть репортеров, но сегодня неподалеку стоял фургончик с бригадой кинохроники.
— Вот она! — крикнул один из репортеров.
Джуно ускорила шаг.
— Идем, Ларушка… К ноге! — Репортеры бросились вслед за ней. Ларушка залилась радостным лаем и выскочила на проезжую часть дороги. — Ларушка, вернись . К ноге! — крикнула Джуно, но ее голос был заглушен грохотом грузовика, вынырнувшего из-за угла. Ларушка стремглав метнулась к обочине, но не успела.
— Ларушка! — в отчаянии крикнула Джуно.
Алекс нажал кнопку домофона, дав два длинных звонка и один короткий, как сказала ему Лидия. Никто не ответил. Он немного подождал, позвонил снова и уже собрался уходить, когда услышал глухой голос, совсем не похожий на голос Джуно.
— Это Алекс Сейдж.
— Алекс! — Джуно открыла дверь и ждала, когда он поднимется. Она побледнела и осунулась, глаза и нос покраснели, а по щекам струились слезы.
— Ох, Алекс! — Джуно бросилась к нему в объятия, и он крепко прижал ее к себе.
Ему не скоро удалось успокоить Джуно.
— Думаю, это предзнаменование, — сказала она. — Теперь мне не придется тревожиться за Ларушку, если меня посадят в тюрьму. — Голос у нее дрогнул.
— Тебя не посадят.
Джуно тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо. — Извини. На меня временами находит… Такая ужасная безысходность. Ты не представляешь себе, что это такое.
Алекс тихо похлопывал ее по плечу, позволяя выплакаться.
— Представляю. Я десять лет прожил с этим ощущением.
Джуно полными слез глазами удивленно взглянула на него:
— О чем ты?
Он рассказал ей о смерти Салли Эвери в ту ужасную ночь в Оахаке и о том, что с тех пор его не покидало чувство вины.
Внимательно выслушав его, Джуно сказала:
— Спасибо, Алекс. Странно, но людям, попавшим в беду, почему-то становится легче, когда они узнают о несчастьях других. Но тебе не в чем обвинять себя, ты все равно ничего не смог бы сделать.
— Возможно, ты права. Я держал это в себе много лет и никогда еще никому не рассказывал. Теперь, признавшись во всем тебе, я тоже испытал облегчение, но едва ли мне удалось бы признаться в этом кому- то еще.
Джуно впервые за все это время улыбнулась.
— Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Хромой ведет слепого.
Глава 35
За отсутствием доказательств на предварительном слушании с Джуно было снято обвинение. Виновным в убийстве признали Гаса.
Написав Джуно, Лидия поздравила ее с благополучным исходом дела и попросила вернуться в клуб.
Джуно, оскорбленная поведением подруги во время скандала, разорвала записку, сунула клочки в конверт и отослала Лидии.
Джуно поднялась на верхний этаж многоквартирного дома на Саттон-Плейс.
— Вам направо, мисс.
Дверь ей открыл Гас Палленберг.
— Спасибо, что пришла. — Он помог ей снять пальто. — Выпьешь что-нибудь?
— Пожалуй… водки.
Гас наполнил две рюмки и сел в кресло напротив Джуно. Обоим было не по себе.
— Эта квартира принадлежит Николо. Он останавливается здесь, приезжая в Нью-Йорк. В отличие от некоторых моих старых друзей Николо проявил себя очень благородно.
— Я понимаю, о чем ты. — Джуно через силу улыбнулась.
— Нет, ты относишься ко мне прекрасно, хотя я испортил тебе жизнь.
— Это не так, Гас.
— Так. Но теперь, слава Богу, ты вне опасности. Если бы тебя привлекли к суду, я никогда не простил бы себе этого.
— Все в порядке, Гас. Расскажи лучше, как твои дела.
Когда состоится суд?
— По словам адвоката, перед Рождеством, — равнодушно ответил Гас. — Но ты так и не спросила меня ни о чем. Прошу тебя, поверь мне! Все произошло именно так, как я рассказал. Я не убивал Нину! — Голос у него сорвался. — Я никогда не пошел бы на это.
— Я знаю, Гас, знаю.
Когда в комнате стемнело, он зажег свет.
— Позволь мне заказать ужин.
— Нет, спасибо, Гас. — Проговорив с ним около часу, Джуно убедилась в его невиновности. Однако у нее не осталось сомнений и в том, что между ними все кончено. Поняв это, она почувствовала облегчение.
У дверей Гас поцеловал ее:
— Прости меня за все.
— У меня все нормально. А тебе надо взять себя в руки и пройти через судебный процесс. Я уверена, присяжные тебе поверят.
Гас грустно улыбнулся и стоял у двери, пока не пришел лифт.
Дело Густава Палленберга, обвиняемого в убийстве, рассматривалось в просторном, залитом солнцем зале заседаний Уэстчестерского окружного суда. Во вступительном слове прокурор Эндрю Шварц сообщил, что дело против Гаса Палленберга возбуждено на основании косвенных, но изобличающих доказательств. За два с половиной часа ему удалось воссоздать ужасающую картину супружеской неверности, похоти и жадности.
— В деле об убийстве, леди и джентльмены, следует искать мотив и возможность… Здесь есть и то и другое.
Надеюсь, вещественные доказательства и свидетельские показания убедят вас, что мистер Палленберг состоял в незаконной связи с владелицей ночного клуба Джуно Джонсон и осыпал ее подарками и деньгами,
