— Весьма заманчиво, — оживился Стефан. — А может, поужинаете у нас на яхте?
— Ни в коем случае, — ответила Мэгги. — Я не переношу качку.
Лидия давно не видела мужа таким общительным, как за ужином. С Тони Макгроу он жил в Оксфорде на одном этаже.
— Собираешься осенью на охоту к Чарли? — спросил Тони. — В прошлом году нам тебя не хватало, хотя мы прекрасно провели время.
— Да, если бы не эти ужасные американцы… помнишь, Тони?
— Хэнк и Рита. — Тони с явным презрением имитировал американский акцент. — Хэнк — какой-то воротила в строительной промышленности. Из Лос-Анджелеса. А Чарли — это лорд Грешем, — с улыбкой пояснил он. — У него великолепное имение в Котсуолте, и охота там чудесная.
Так вот Чарли заключил с этим парнем соглашение в Палм-Спрингс. Хэнк вкладывает две трети капитала, а Чарли приглашает его поохотиться…
Мэгги рассмеялась:
— Не злословь, Тони!
— А что, по-моему, отличное соглашение. Чарли немножко заработает, Хэнк и Рита вернутся в Лос- Анджелес со слайдами и рассказами о том, как познакомились с лордом Грешемом — чертовски приятным парнем. Каждый получит то, что хотел, и все будут довольны.
— Кроме нас, бедняжек, — вставила Мэгги. — Когда мне пришлось пригласить Риту на чашку чая, я думала, что умру. «Кто вас причесывает, миленькая? Я уже несколько лет пытаюсь добиться такого оттенка волос».
Знаете, что сказала Корнелия Харрингтон об американцах? Они… — Лицо Мэгги вдруг исказилось от боли. — Ой, Тони, отдавил мне ногу! Я же не о вас, дорогая, — обратилась она к Лидии, поняв свою оплошность. — Не все американцы одинаковы…
— Лидия теперь француженка, — заметил Стефан.
— Причем очаровательная, — галантно добавил Тони.
Лидия осушила бокал, мечтая об одном: поскорее вернуться на яхту. Но увы, так рано Стефан не уйдет, и ей придется разыгрывать роль очаровательной молодой жены.
Выпив шампанского, вина, потом снова шампанского, все, кроме Лидии, развеселились. Ей было неприятно, что Стефан так оживлен: ведь всю последнюю неделю он провел словно в летаргическом сне. Лидия почти кипела от гнева: Мэгги, завладев общим вниманием, то и дело прикасалась к Стефану, называя его Стиви; Тони дружески похлопывал Лидию по локтю, но постепенно его рука переместилась на ее бедро. Стефан ни разу не взглянул на жену, развлекая друзей рассказами о своих тайных вылазках на виноградники конкурентов в Бордо, Бургундии, Италии и Калифорнии.
Мэгги, автор бестселлера «Как говорить нужные вещи в нужное время», названного «Тайме» остроумнейшим руководством по разыгрыванию разговорных гамбитов, говорила сейчас о своем рекламном турне по Америке:
— Я участвовала в телешоу, если не ошибаюсь, в Чикаго. Такое, знаете ли, интервью за завтраком. Ведущий спросил меня перед выходом в эфир, не хочу ли я выпить. Сам он уже, конечно, выпил, причем не один стаканчик. Ну, ладно. Сидим мы с ним в студии, и он спрашивает: «Вы, наверное, уже дали сотни интервью? Все всегда задают одни и те же вопросы, верно?» «Да», — отвечаю я. И тут же зажегся огонек камеры. Он меня представил, взял со стола мою книгу, а потом говорит: «Расскажи нам о ней, Мэгги». Я начала, и камера подъехала, чтобы снять меня крупным планом. Тут вижу: он вышел из студии. А я, черт возьми, оставшись одна, рассказала, как следует говорить нужные вещи в нужное время. То есть двадцать минут интервьюировала сама себя. Потом появился ведущий, поблагодарил меня и попрощался со мной. — Она расхохоталась.
— О Боже, Мэгги, тебе, как вижу, скучать не приходится, — улыбнулся Стефан.
Лидия тоже улыбнулась, хотя ее уже тошнило от Мэгги и ее развеселой жизни. Охмелев, она выпустила коготки.
— Мэгги, что нужно сказать мужчине, — Лидия очень похоже изобразила ее английский акцент, — который гладит под столом вашу ляжку, например, как Тони последние полчаса?
Мэгги удивленно посмотрела на Лидию, но тут же снисходительно усмехнулась:
— Ничего, моя дорогая. Абсолютно ничего.
Стефан разделся и лег в постель, где, приняв самую соблазнительную позу, его ждала Лидия.
— Стиви, — начала она голосом Мэгги, — не хочешь ли забраться ко мне в одно приятное местечко?
Он молчал.
— Стиви, — продолжала Лидия, имитируя американский акцент южных штатов. — Может, немного смажешь мой мотор?
Он отвернулся.
— Стиви… — не унималась Лидия, но тут он сел и включил свет.
— Хватит! Сегодня вечером ты была невыносима.
Сначала сидела надувшись, потом оскорбила Тони и Мэгги. Запомни: Тони Макгроу — один из моих самых близких друзей! Ты слишком много выпила, но все же должна понимать, что вела себя вульгарно.
— А тебя совсем не задевает, что он меня лапал? И разве ты не заметил, как снисходила ко мне Мэгги Макгроу? Мало того, она называла меня милой малышкой!
— Из самых лучших побуждений.
— Как бы не так! Одно утешает: она-то уж никогда не будет милой малышкой… и вряд ли когда-нибудь была такой.
— Замолчи! — Глаза Стефана сверкнули гневом.
— А ты заставь меня и покажи, что все еще любишь.
Стефан сбросил с себя простыню и указал на свой обмякший член.
— Нет, это ты заставь меня!
Лидия возбудила его губами; услышав, что он постанывает, не позволила ему дойти до кульминации и переместилась на его плоский живот, а затем на грудь.
Расположившись на муже, она направила член Стефана в себя.
Ей нравилось устраиваться сверху. Такая позиция позволяла, несмотря на небольшой член Стефана, достичь возбуждения. Граф Стефан, поддерживая руками стройные бедра жены, ритмично поднимал и опускал ее. Мгновение спустя он изогнулся и с громким стоном изверг в нее семя.
Лидия, тяжело дыша, откинулась на спину. Едва муж заснул, она соскользнула с кровати, приняла горячий душ, вытерлась и нагая вышла на палубу. Лидия долго смотрела на мерцающую лунную дорожку, размышляя о своем глупом поведении за ужином. Наверное, все-таки нельзя во всем винить Стефана. Мэгги — остроумная и изысканная светская дама. А Тони — его старый друг. У нее, конечно, нет ничего общего с ними, но из любви к мужу надо сделать все, чтобы он ею гордился.
На следующее утро Лидия проснулась в половине десятого от жажды и страшной головной боли. Накинув китайское кимоно и надев темные очки, она направилась на палубу. Завтрак был накрыт на одну персону, и стюард налил ей большую чашку кофе. Лидия подумала, что муж в библиотеке, однако стюард подал ей на серебряном подносе письмо.
Лидия почувствовала страх, унижение и ярость. В глазах стояли слезы. Перечитав записку, она пинком ноги опрокинула столик.
— Негодяй! — заорала она. — Мерзавец! — И скрылась в каюте.
Минут двадцать Лидия кричала, сокрушая все, что попадалось под руку, и топтала ногами свою одежду.
Потом, заливаясь злыми слезами, вытащила чемоданы и наскоро запихнула в них вещи.
