Выход один: бросить Стефана, расторгнуть брак и вернуться в Нью-Йорк. Нет, в Нью-Йорке придется объясняться с родителями. И конечно, не в Париж, где столько воспоминаний. Может, в Лондон или в Калифорнию, где можно найти работу в кино или на телевидении.
«Какая горькая ирония, — думала она, застегивая молнии на чемоданах. — Всего десять дней назад моя судьба определилась, а теперь будущее кажется таким туманным. Стефану я не нужна, наш брак — роковая ошибка. Впрочем, и он мне, пожалуй, не нужен, меня привлекали титул и роскошь. А еще хотелось тогда оправиться от депрессии после разрыва с Бернаром Жюльеном».
Лидия пошла в ванную и наложила макияж. Головная боль усиливала раздражение.
Приняв пару таблеток аспирина, она решила взять себя в руки и позвонила капитану:
— Энрико… Я еду в Сен-Тропез.
Там Лидия сказала Энрико, что яхта ей больше не нужна. Решив сбить со следа Стефана, если он вздумает ее разыскивать, она добралась поездом до Канна и поселилась в недорогом отеле на улице Антиб, предъявив старый паспорт на имя Лидии Форест. Направляясь по оживленной Круазетт к пляжу, она зашла в Блю-бар.
Вскоре туда же заглянул и поискал глазами свободное место весьма привлекательный юноша с длинными белокурыми волосами и небольшой бородкой. Он остановился возле столика Лидии.
— Нельзя ли мне здесь присесть? — спросил он по-французски.
Лидия пожала плечами.
Юноша поблагодарил ее и, сняв рюкзак, сунул его под стол.
— Жарко сегодня, не правда ли? — Он вытер лоб.
— Да.
Юноша радостно улыбнулся:
— Ну и ну, черт бы меня побрал, так вы американка?!
А похожи на француженку. — Он протянул ей руку. — Меня зовут Джон.
— Лидия.
Он указал на ее почти пустой бокал:
— Позвольте мне заказать вам еще вина? Я целый месяц кочевал с места на место и говорил только по-французски и по-итальянски. Американцев же избегал, чтобы практиковаться в иностранных языках. Но иногда мне кажется, что от этих усилий у меня в голове мутится.
С вами такое не случалось? — Он подозвал официанта и заказал вино для Лидии и кружку пива для себя.
— Раньше случалось, а теперь нет. Однако я устала от Франции и подумываю, не поехать ли куда- нибудь еще.
— А вы, случайно, не знаете, где здесь можно снять номер подешевле?
— В отеле «Ваграм», неподалеку отсюда. Я и сама там остановилась.
— Мне хочется выспаться на настоящей кровати и принять душ. Последнее время я жил главным образом в кемпингах, а мылся в море. Ну что ж, ваше здоровье!
Мне сказали, будто на пляже сегодня будет фейерверк.
Не составите ли мне компанию?
— Возможно. Посмотрим.
Джон откинулся на спинку стула.
— Если бы вы не были так красивы, я предположил бы, что у вас плохое настроение.
— Нет… я всегда такая. — Лидия почувствовала, что ей приятно поболтать с этим симпатичным и доброжелательным американцем, и улыбнулась.
— Вот так-то лучше. Вы здесь учитесь?
Целых полчаса Лидия рассказывала ему о свой жизни во Франции, умолчав, правда, об интрижках с Ноэлом Поттером, Алексом и Бернаром, а также о неудачном браке, но поведав о том, что снималась в главной роли в фильме Бернара.
— Блеск! Значит, вы кинозвезда? Ну и дела!
Лидия рассмеялась:
— Едва ли актрису можно назвать кинозвездой после одного фильма, который к тому же еще не вышел на экраны.
— И все же я потрясен… Так вы учились в Йеле? А я только что окончил колледж в Принстоне. Осенью продолжу учебу в Колумбийском университете. Вы не проголодались? Давайте найдем какое-нибудь местечко и перекусим.
— О'кей…. а потом отправимся на фейерверк.
Посмотрев фейерверк, они устроили собственный — в номере отеля «Ваграм». Три дня Лидия и Джон занимались любовью, плавали, ели пиццу, болтали о книгах и рок-группах, читали «Геральд трибюн» и обсуждали перспективы предвыборной кампании Никсона — Макговерна. После общения с французскими аристократами непринужденность и чисто американскую простоту отношений с Джоном Лидия восприняла как живительный дождь после засухи. С ним она была самой собой и снова стала ощущать себя личностью.
— А не махнешь ли со мной в Испанию? — спросил он. — Мы бы совершенствовались в испанском на всех этих корридах. А потом ты, возможно, вернулась бы со мной в Нью-Йорк…
— В другой жизни я так и поступила бы. — Лидия села в постели и закурила сигарету. — Но в этой все слишком сложно. Я должна тебе кое о чем рассказать.
На следующий день в аэропорту Ниццы Джон обнял Лидию, вылетающую в Париж.
— Совсем как в фильме тридцатых годов. Американский парень встречает сбежавшую графиню. Они проводят три чудесных дня на Ривьере…
— А потом им приходится расстаться и вернуться к своим обязанностям в реальном мире.
— Не забудь только концовки этих фильмов. Принцесса бежит с Гари Купером. И любовь побеждает все.
— Боюсь, на сей раз так не получится, но я никогда не забуду эти дни. Они были совершенно особенными.
— Для меня тоже. Если вдруг окажешься в Нью-Йорке, позвони мне в Колумбийский университет. Мы выпьем и поболтаем о прежних временах.
Лидия рассмеялась:
— О'кей. Обещаю. — Поцеловав его еще раз, она помчалась к самолету.
На полпути в Париж Лидия вдруг вспомнила, что так и не узнала фамилию Джона.
Глава 16
Лидия вернулась, хотя и сомневалась в том, что ее место здесь и что она когда-нибудь приживется в этой среде. Парижские апартаменты олицетворяли тот образ жизни, к которому Лидия когда- то стремилась. Их величие вызывало клаустрофобию, элегантность напоминала о консерватизме. Внешне все напоминало волшебную сказку, но она помнила, что сказочные принцессы нередко оказывались в заточении и далеко не все хорошо кончалось.
Лидия всегда легко приспосабливалась к любой обстановке — будь то гостиная на Парк-авеню или задымленная мансарда на левом берегу Сены. То, что она стала графиней, подтверждало это. И все же приспособиться к изысканному европейскому обществу оказалось гораздо труднее, чем представляла себе Лидия. А Стефан и его друзья дали ей почувствовать, что она американка — по происхождению и воспитанию. Ее молодость не была особой помехой. Зрелость придет с годами, а вот американкой она останется навсегда.
Что же делать: заупрямиться и проявить свой американский характер или войти в новую роль, попытаться освоить заповедную территорию и стать аристократкой, как этого, возможно, желает Стефан? Ни один из этих вариантов ей не нравился. Хорошо бы найти компромисс! Но как? И в чем он? За двадцать лет жизни она стала тем, что есть, и совсем не хотела жертвовать своей личностью, чтобы угодить Стефану. Несколько дней, проведенных с Джоном, восстановили силы Лидии и отчасти вернули ей уверенность в себе.
Не застав дома мужа, она, с тревогой ожидая его возвращения, выпила чаю и полистала журнал. Около шести часов входная дверь открылась, и Лидия услышала, как Стефан что-то сказал Шарлю, дворецкому,
