гуттаперчевое тело профессиональной акробатки обладало неограниченными возможностями. Высокая стройная Марианна (она же Мопси) напоминала греческую статую — сложением и мозгами. Тупенькая (Колетт), официантка из ночного клуба «Плейбой», имела еще одно прозвище — Мотор и была ветераном многих турне. Она носила браслет с брелоками в виде золотых дисков. На каждом из них было выгравировано имя певца или музыканта, с которым Колетт переспала.
Свободное время Джуно проводила с Тони Силвером и Тедом Отисом — юным гением-клавишником, ибо избегала оставаться с глазу на глаз с Гартом. Пока она и певец ограничивались многозначительными взглядами и изображали равнодушие. Гарт знал, что Джуно хочет его; она не сомневалась в его намерениях, но каждый твердо решил не делать первого шага к сближению.
В Хьюстоне Гарт не выдержал. Однажды Джуно спустилась в артистическую уборную музыкантов, чтобы посоветоваться с Тони Силвером по одному техническому вопросу. Мотор в это время втирала в спину Гарта масло для грудных младенцев. Его торс должен был блестеть на сцене. Певец лежал на парикмахерском кресле, которое сопровождало его во всех поездках, и смаковал салат из омаров, как бывало перед каждым выступлением, Джуно, разговаривая с Тони, чувствовала на себе взгляд Гарта.
— Эй, девушка, — крикнул он ей, когда она направилась к двери.
Джуно обернулась. Тупенькая с хозяйским видом продолжала нежно массировать его спину. Фиона, делая какое-то упражнение йогов, сложилась пополам и словно предлагала себя.
— Что?
— Мы проехали ровно полпути. Пять недель прошло, пять осталось. Я подумал, может, стоит это отпраздновать? Скажем, поужинать вдвоем…
— А потом в постель впятером? Нет уж, благодарю покорно. — Джуно похлопала его по щеке и, уходя, заметила, что оператор из команды Брэда Чанга снимает эту сцену.
К постоянному присутствию съемочной бригады так привыкли, что никто уже не обращал на нее внимания.
Что ж, если этот фильм покажут в Лондоне, он станет документальным подтверждением ее верности Шепу.
В субботу вечером «Тьерра» выступала на стадионе «Тингли» в Альбукерке, куда приехали и родители Джуно. Следующий концерт должен был состояться во вторник в Денвере, поэтому Джуно взяла выходной день и уехала в Санта-Фе вместе с отцом и матерью.
— Что вы об этом думаете? — спросила она.
— Боюсь, слух у меня уже не восстановится, но мне понравилось, — ответил Холлис.
Мэри улыбнулась:
— Такая музыка непривычна для меня, дорогая. А вот певец безумно сексуален. Неудивительно, что девчонки визжат на его концертах.
— А что это за песня… о женщине с Дикого Запада?
Похоже, мы ее знаем?
— Значит, и вы это заметили?
— Родители обязаны все замечать, — сказал Холлис.
— Не волнуйтесь. Я не из тех девиц, которых Гарт взял в свой гарем.
— Умница, — обрадовалась Мэри. — Нельзя ни с кем делить мужчину, это никогда добром не кончается.
«Интересно, — подумала Джуно, — не намекает ли Мэри на Алекса и Лидию? Нет, это, наверное, просто мудрый материнский совет. Так или иначе, мать права».
Утром Мэри принесла дочери завтрак в постель и подала ей газету «Нью-Мексикан» за пятницу.
— Посмотри: на пятнадцатой странице статья о тебе:
«Наша местная девчонка освещает „Тьерру“. Они даже где-то откопали твою школьную фотографию. Могли бы позвонить мне и попросить что-нибудь поновее.
Джуно улыбнулась:
— Да ведь меня фотографировали в тот день, когда я получила премию на конкурсе рисунка!
Мать обняла ее.
— Ох, Джуно… Я так горжусь тобой! Ты многого достигла, повидала мир и оставила след на земле.
— Спасибо, мама, но пока я сделала очень мало.
— Все впереди, — вздохнула Мэри. — Главное, стремиться к цели. Не зарывай в землю свои способности, как… как это свойственно многим женщинам. Я внушала тебе это, когда ты была еще девочкой.
— Ты права, мама.
— А Шеп понимает это?
— Шеп — самый понятливый из всех мужчин. Да и что ему остается, если он связался со мной?
— Рада за тебя. Кстати, я встретила Дэвида Абейту.
Он приехал на уик-энд и очень хотел бы повидаться с тобой.
— О, мама…
— А что? Вы с Дэвидом столько лет дружили. Он такой же хороший парень, как и прежде, хотя я никогда не считала, что вы подходите друг другу. И все же не надо важничать и отказывать старым друзьям.
— Я и не важничаю. Просто не знаю, о чем мне с ним говорить.
— Ну, это совсем нетрудно, дорогая. Говори о себе.
У себя дома Джуно чувствовала себя легко и свободно, не испытывая никакой неловкости, но когда она подъезжала по грязной дороге туда, где жили родители Дэвида, ей показалось, что время остановилось. Все здесь выглядело как и пять лет назад. Перед домом стояло несколько машин. Открыв ворота, Джуно вошла во двор.
Увидела все те же цветы и все тех же друзей Дэвида, пьющих за столом пиво. Так бывало и тогда, когда они учились в старших классах.
— Джуно! — Дэвид вскочил и радостно бросился к ней, однако не обнял девушку, а протянул руку. — Ты отлично выглядишь. Очень приятно снова видеть тебя.
Все окружили их, приветствуя Джуно — весело, но с некоторой робостью.
— Карлос, как поживаешь? Лайза… какая чудесная у тебя прическа! Ричард… Тина… Крис…
Из дома вышли родители Дэвида и расцеловались с Джуно. С ними она не испытывала неловкости, не то что со сверстниками.
Ее усадили в кресло и дали банку холодного пива.
Все было почти так, как в школьные времена. Почти так. Все прислушивались к Джуно, считали ее авторитетом. Еще бы! Ведь она снискала такую известность и купалась теперь в лучах славы. Все восхищались туалетами Джуно и подшучивали над ее английским акцентом. Они расспрашивали Джуно о Лондоне и группе «Тьерра», а особенно о Гарте Мичеме.
Целый час она развлекала их сплетнями и смешными историями, с удивлением ощущая, что перестала быть одной из них. Сейчас Джуно радовалась, что когда-то уехала отсюда. Тина, например, работала контролером в магазине Олбертсона. Лайза вышла замуж за агента по недвижимости и ждала второго ребенка. Ричард стал хозяином цветочного магазина. Только у Джуно была интересная жизнь, и они все это признавали.
Дэвид проводил ее до машины.
— Я так и не поняла, чем ты занимаешься.
Он пожал плечами.
— В июле окончил юридический колледж. Сейчас получил работу в резервации навахо. Мне поручили дело о правах землепользования. Довольно интересная работа, но, конечно, не идет ни в какое сравнение с тем, чем занимаешься ты.
После ужина Джуно, устроившись на террасе рядом с отцом, смотрела, как за горы Хемес опускается солнце. Мать в тот вечер играла в оркестре оперного театра.
Небо полыхало всеми красками — от ярко-пурпурного и оранжевого до персикового и темно-синего. Отец и дочь молча пили кофе. Скоро совсем стемнело и появились первые звезды. Джуно и не помнила, когда на душе у нее было так спокойно.
— Как провела день? — спросил наконец Холлис.
