Когда родился Форест, Стефан был на седьмом небе от счастья. Наконец-то у него появился сын! Почти весь следующий год он продолжал лечиться, мы иногда даже занимались сексом. Не часто, но он очень старался. Мы оба старались. Удивительно, но после долгих лет, когда я чувствовала себя в ловушке, мне вдруг показалось совсем не трудным оставить его. Стефан потерял власть надо мной. Однако, поняв, как он уязвим, я стала жалеть его еще больше, чем прежде. Стефан был прекрасным отцом и любил даже дочерей, хотя их появление на свет горько разочаровало его.
Потом мы совсем перестали заниматься сексом, хотя все по-прежнему считали нас счастливыми супругами.
Хотя Стефан поклялся никогда не возвращаться к своим прежним привычкам, я почти не сомневалась, что он время от времени развлекается с мужчинами. Мне даже пришло в голову нанять детективов, чтобы иметь доказательства, если мне они потребуются. Но… Стефан не был виноват в том, что он такой, а в остальном он проявлял щедрость и внимание. Мне пришлось кое на что закрыть глаза. Я не могла бросить его и отказаться от этой жизни. Время от времени и с большими предосторожностями я начала встречаться с мужчинами… чтобы не потерять окончательно уверенность в себе.
Лидия наполнила свою рюмку.
— А потом три дня назад… мы были в Париже Нас пригласили на коктейль. Стефан не пошел, сославшись на деловую встречу. После коктейля я поужинала с друзьями и вернулась домой около половины двенадцатого. Мужа не было. Я прилегла с книгой и, наверное, задремала. Около трех часов ночи меня разбудил телефонный звонок.
В Париже есть одно заведение «У Джонни», частный клуб гомосексуалистов. Мне позвонил сам Джонни и сообщил, что Стефан умер от сердечного приступа, видимо, вызванного передозировкой амилнитритов. Джонни хотел избежать скандала… и понимал, что мне тоже огласка не нужна. Он позаботился о том, чтобы тело мужа перевезли в наши апартаменты. Никто ничего не видел. Мы положили Стефана на кровать, а потом я вызвала врача.
Лидия пригубила коньяку. Напряжение покинуло ее, сменившись глубокой усталостью.
Жюльены уехали после завтрака, а Алекс отвез родителей Лидии, детей и их няню в турский аэропорт. Форесты решили взять внуков в Испанию, ибо в замке Мурдуа воцарилась гнетущая атмосфера.
Лидия все утро провела с адвокатом Стефана, дабы привести в порядок дела, не законченные мужем.
Джуно отправилась прогуляться верхом вместе с Кристофом и Натали Буле. Когда она и Алекс вернулись, был подан обед, но Лидия еще не спустилась.
— Боже мой, — сказала Джуно. — Я все утро думала об этой чудовищной истории. Ты когда-нибудь подозревал, что он гомосексуалист? То есть Стефан не давал тебе повода?
— Нет… надо отдать ему должное, он вел себя как джентльмен.
— Что правда, то правда. Отсутствие в нем сексуального интереса ко мне я объясняла его хорошим воспитанием. Знаешь, ведь даже от мужчин, удачливых в браке, исходят флюиды, постоянно заставляющие осознавать себя женщиной.
— Как от меня, дорогая?
— Это совсем другое. — Джуно нежно взглянула на него. — Сейчас Лидия подавлена, но когда все войдет в колею, ей придется приложить большие усилия, чтобы обрести уверенность в своей сексуальной привлекательности. Она слишком долго оставалась без мужского внимания.
Алекс кивнул и улыбнулся:
— Родить троих детей от гомосексуального мужчины — неплохое достижение.
— Да уж… Я только сейчас начинаю понимать, как трудно было Стефану все эти годы… изображать мужчину. Иногда я думала, не голубой ли он, но не из-за его поведения, а из чувства лояльности к Лидии.
— Значит, по-твоему, любой мужчина, которого не возбуждает такая женщина, как Лидия… — Помолчав, Алекс тряхнул головой. — Как быстро все меняется. Каждый из нас одинок.
— Так и есть. — Джуно вздохнула.
— Шесть месяцев назад все мы, пусть ошибочно, предвидели свое будущее. А что теперь?
— Ты сделал свой выбор, Алекс: занимаешься тем, чем хочешь. А вот я плыву по течению.
— Не скромничай, Джуно. Тебя превозносит до небес все международное сообщество владельцев и завсегдатаев ночных клубов. Лидия писала мне, что они со Стефаном были на открытии клуба «Эввива!» на Сардинии. По ее словам, успех был потрясающим — и все благодаря тебе.
— Ну даже если это и правда, я-то сама чувствую себя как в ссылке, не могу… вернее, не хочу, вернуться в Лондон, когда там Шеп. Клэр и их ребенок.
— Лондон — большой город.
— Не такой уж большой.
— Да, у каждого из нас семейная жизнь сложилась не слишком удачно. — Он взглянул наверх, туда, где в кабинете Стефана все еще сидела с юристом Лидия. — Не знаю, может быть, Лидии это удалось даже лучше, чем нам.
— Случившееся потрясло ее гораздо сильнее, чем она осознает.
Наконец появилась Лидия. В черном свитере и брюках, с темными кругами под глазами, она выглядела беззащитной и хрупкой.
— Извините, я задержалась. Кажется, мне до конца жизни не разобраться в делах Стефана. Возможно, это и к лучшему, поскольку займет меня… — Голос у нее дрогнул. Она тряхнула головой и попыталась улыбнуться. И вдруг самообладание покинуло ее…
Джуно опустилась на колени возле безудержно рыдающей подруги. Алекс беспомощно смотрел на них.
— Дорогая, — бормотала Джуно, — поплачь, тебе надо выплакаться.
Немного успокоившись, Лидия сказала:
— Вы, вероятно, подумаете, что я спятила, но, несмотря на все, я была по-настоящему привязана к Стефану. Мы прожили вместе десять лет… нет, почти одиннадцать! — Ее лицо исказилось гримасой. — Ох… что мне теперь делать?
Глава 29
Граф Николо ди Родольфо спустился по трапу своей сорокавосьмифутовой белой яхты «Пегасо» в легкую лодку, любезно присланную за ним из клуба «Эввива!», и подал руку княгине Марте Лампеджо. Вместе с ними в клуб отправлялся их гость Густав Палленберг, шведский архитектор, женатый на баснословно богатой американке Нине Каррутерс.
Приглушенно заурчал мотор, и лодка плавно заскользила к входу в клуб, расположенному в гроте.
— Надеюсь, Гас, клуб тебе понравится, — сказала княгиня Марта. — Он недавно открылся. Это просто волшебное место. Освещение, атмосфера — все постоянно меняется.
— Его владелец — Джанни Корелли, — пояснил граф. — Но сотворила это чудо молодая американка, дизайнер, приглашенная им из Лондона. Я познакомлю тебя с ней.
Лодка проскользнула под низко нависшей скалой в грот, подсвеченный лампочками — розовыми, оранжевыми и фиолетовыми. Скрытые от глаз, они создавали какой-то невообразимый эффект, вроде подземного заката. Отражаясь от стен пещеры, звучала рок-музыка.
Лодка пристала к алебастрово-белому причалу. Красивый молодой человек в светлом костюме с надписью «Эввива!» на груди помог гостям выйти из лодки.
— Добро пожаловать в «Эввива!» — Лицо его засияло ослепительной улыбкой.
Они поднялись по широким ступеням, вырубленным в гроте, и, миновав водопады, низвергающиеся в небольшие пруды с цветущими лилиями, оказались перед мраморной аркой входа. Над ней сверкала надпись «Эввива!».
Дверь автоматически открылась, и гости вошли в вестибюль, освещенный сотнями белых свеч, а оттуда — в главное, похожее на пещеру помещение, расположенное на трех уровнях: два бара, танцевальная площадка и ресторан, вход в который находился позади водопада.
Через раздвинутый куполообразный потолок было видно звездное небо.
Высокая стройная женщина в поблескивающем мини-платье, улыбаясь, приблизилась к ним:
— Граф Николо… княгиня Марта… вижу, вам у нас понравилось. На этой неделе вы здесь в четвертый
