– Хорошо… дайте мне пять минут. – Мак Фитцджеральд помчался вверх по винтовой лестнице, перепрыгивая через ступеньку и не обращая внимания на усиливающееся сердцебиение. – Когда мы спускались по холму из Уэйнсборо, у нас лопнула шина, – крикнул он на ходу Нелл Смит с извиняющейся улыбкой. – Но не беда. Нагоним. Выходите на улицу и садитесь в автомобиль. Подарок у вас?
– Да, здесь, – крикнула Нелл через закрытую дверь спальни. – Я уже его упаковала. – Она любовно прикоснулась пальцами к маленькой коробочке, обернутой золотой фольгой.
Мак Фитцджеральд уже плескался в душе и не мог слышать мисс Смит. Поток ледяной воды, струясь по его мускулистому телу, вернул ему силы, и постепенно дыхание Мака пришло в норму.
Обернув полотенце вокруг пояса и подойдя к раковине, он посмотрел в висевшее над ней зеркало. Мак уже брился сегодня перед отъездом из дома; поэтому, обнаружив на щеках пробивающуюся щетину, решил, что сойдет и так. Дочь говорила, что он напоминает ей актера Чарльтона Хестона – что ж, совсем неплохо для сорока семи лет. Увы, молодость не вернешь, и вот уже Клэй, его единственная дочь, его дитя, заканчивает школу и собирается осенью в колледж. Как быстро летят года…
Мак сбросил полотенце на пол, быстро прошел в спальню, взял чистое белье, и тут его взгляд невольно остановился на фотографии в серебряной рамке, стоявшей на тумбочке у кровати, где был запечатлен он сам в возрасте тридцати шести лет, прекрасная Клэй с веселым круглым лицом – тогда ей еще не исполнилось шести и прекрасная тридцатилетняя Элеонор. Через месяц после того, как был сделан этот снимок, самолет «Сессна-110», которым она училась управлять, из-за тумана врезался в гору. Даже теперь, одиннадцать лет спустя, мысль об утрате заставила сердце Мака сжаться.
Ему было невыносимо тяжело не только в день трагедии – с тех пор они с дочерью чувствовали себя потерянными и одинокими. Днем им еще удавалось создавать видимость благополучного существования, но по вечерам малейшая искра воспоминаний могла вызвать слезы на их глазах. Без Элеонор, без ее смеха, без импровизированных вечеринок, которые она так любила устраивать, поместье Уиллоуз казалось пустым. Глубокая печаль ни на минуту не оставляла Мака и Клэй.
Мало-помалу Мак начал оправляться от удара; он понимал, что постоянные переживания могут пагубно отозваться на маленькой Клэй. Она всегда была серьезной девочкой, сметливой и рассудительной, знала о несправедливости судьбы; но теперь Мак опасался, что, если не предпринять решительных мер к изменению ее жизненного уклада, это может ввергнуть Клэй в депрессию, которую сумеют побороть лишь долгие годы и квалифицированный психиатр.
Решение пришло быстро. Бак Смит, управляющий фермы, сказал Маку о том, что его незамужняя сестра Нелл ищет работу. Нелл была ремесленницей – изготавливала куклы и продавала их в городской магазин, но зарабатывала очень мало. По словам Бака, она любила детей; его собственные дети обожали Нелл. Мак согласился испытать ее. Он выписал в дом мастера-декоратора, велев ему отделать одну из гостевых комнат, и нанял мисс Смит, пригласив ее в Уиллоуз на правах компаньонки Клэй.
Мак разорвал полиэтиленовый пакет, достал оттуда только что возвращенный из химчистки костюм и быстро покончил с одеванием. Нелл Смит и Нона ждали его в фургоне.
– Держите покрепче ваши шляпы, девочки, и крепче закрывайте глаза. Мы должны успеть к началу.
– Вот этого я и боялась, – сказала Нелл. – У нас осталось двадцать минут, а дорога занимает полчаса. Да еще пока найдешь место для парковки…
– Ничего, успеем. – Мак разогнал машину по длинной дорожке и вырулил на шоссе. Включив приемник и утопив в пол педаль акселератора, он протянул руку за пачкой «Честерфилда». Привычно крутя баранку, Мак размышлял о том, что Нелл успешно справляется с порученным делом, работая на ферме уже больше десяти лет. Клэй с самого начала привязалась к ней, стала чаще улыбаться, уверенно успевала в школе и обзавелась новыми друзьями. Дома они с Нелл постоянно мастерили кукол и марионеток и ставили кукольные спектакли, а позже занялись изготовлением кукольной мебели и домиков; со временем пришла пора поэзии и фотографии. В прошлом году Нелл предложила Маку подарить дочери на шестнадцатилетие фотоаппарат, и отныне Клэй делала снимки лошадей для брошюр, которые Мак рассылал по всей Америке. Помимо этого, на ее плечи легли многочисленные обязанности на ферме.
– Мистер Мак, я больше не могу! Пожалуйста, помедленнее! – Испуганный женский голос оторвал Мака от его размышлений.
– Теперь уже недалеко. Кажется, мы поставили что-то вроде рекорда. – Мак съехал с магистрали и посмотрел на Нелл, которая сидела рядом с ним, не издавая ни звука. Именно она, и никто другой, вернула Клэй к нормальной жизни. Мак был перед Нелл в неоплатном долгу.
Он помнил разговор, произошедший между ним и дочерью, когда ей было десять лет. Как-то субботним вечером они ужинали вдвоем: Нелл уехала по делам с Баком и его женой. По мере того как ужин приближался к концу, Клэй становилась все более задумчивой и наконец сказала:
– Папа, я хочу задать тебе один серьезный вопрос. Мак с улыбкой посмотрел в ее огромные серые глаза:
– А я постараюсь дать серьезный ответ.
– Почему ты не женишься на Нелл, папа? Я подумала, она ведь и так проводит здесь почти все свое время… А если вы поженитесь, она сможет быть с нами всегда. Мы могли бы вместе путешествовать и все такое прочее.
Мак положил в кофе сахар и стал его не спеша размешивать.
– Милая, я высоко ценю Нелл, она замечательный человек. И ты ее боготворишь… но я не собираюсь на ней жениться. Я не люблю ее.
– Она тебе нравится, – заметила Клэй. – У нас была бы настоящая семья.
Мак взял салфетку и стер крошки печенья с губ девочки.
– Мы и сейчас семья, милая, – Бак, Нелл, Нона, Пит и все, кто живет в Уиллоуз. Может быть, не в привычном смысле этого слова, но мы самая настоящая семья.
– Значит, ты никогда больше не женишься, папочка? – Клэй пытливо взглянула на отца.
– Боюсь, что так. Я слишком любил маму, и мне никто не сможет ее заменить.
– Может быть, я смогу – ну хоть немножечко? Скажи, что ты любишь меня так же крепко, как любил ее…
