— Так она шлюха! — воскликнул я.
— Нет, она живет только с Гарри. Но сутенер сказал мне, что она его сестра и он хочет, чтобы когда- нибудь она стала звездой. Такой, как Билли Холидей[10] или Лена Хорн[11]. Они блистают в «Коттон-клаб». Этот сутенер думает, что Гарри поможет его сестре стать звездой.
Прежде чем я успел задать новые вопросы, к киоску повалил народ. Я поспешил на помощь к Марио. Даже Бадди пришлось встать за прилавок, потому что вдвоем мы не справлялись. Я взглянул на часы. Почти восемь. В это время народа обычно не было.
— С чего это вас так много? — спросил я женщину, которая пила у прилавка «коку».
— Сверхурочная работа, — ответила она. — Шьем шинели. Босс получил срочный заказ от правительства, и до конца месяца нам придется перерабатывать.
— А когда вы начинаете?
— В шесть утра. — Она закатила глаза.
— Сурово.
— Как только я поднимаюсь с кровати, все в порядке. А лишние деньги мне не помешают. У меня двое детей.
— А где ваш муж?
Она пристально посмотрела на меня.
— Давно уже ушел. Смылся. Нет мужа — нет денег. — Она бросила на прилавок десятицентовик. Я вернул ей монетку.
— Я угощаю.
Женщина вновь посмотрела на меня.
— А когда ты заканчиваешь работу?
— В девять часов.
— Черт. Поздно. Я живу в Бруклине. До дома приходится добираться на подземке и на автобусе. Дорога занимает больше часа.
— Наверное, очень устаете.
— Есть такое. Может, ты как-нибудь приедешь в Бруклин. Там хорошо. Я живу около Проспект- Парк.
— Спасибо за приглашение. Но в свободное от работы время я готовлюсь к экзаменам. В этом году заканчиваю школу.
Ее глаза широко раскрылись.
— Сколько же тебе лет?
— В январе будет восемнадцать.
— Ты выглядишь старше. Вообще ты хорошо выглядишь. Я бы не дала тебе меньше двадцати.
— Спасибо.
Женщина направилась к подземке, но через пару шагов обернулась.
— Еще увидимся. — Она помахала мне рукой.
— Обязательно, — кивнул я и начал вытирать прилавок.
Бадди возник рядом со мной.
— Ей тебя захотелось.
— Да перестань. Она же меня не знает.
— Возможно, она — нет, а вот ее «киска» знает. — Бадди рассмеялся. — Наслышан я про этих полек, что работают на фабрике. Обожают потрахаться.
— С чего ты это взял? — удивился я. — Поляки такие же, как все.
— Правильно, — улыбнулся Бадди. — И у всех есть национальная забава. Только в бейсбол поляки не играют. Их забава — игры в постели.
На следующий день, придя на работу, я надел фартук и сразу же начал сбивать два яичных крема. Взял у покупателя доллар и протянул Рите, сидевшей за кассовым аппаратом.
— Два яичных крема.
Она вернула мне девяносто центов, и тут я первый раз взглянул на нее. Глаза опухли, тушь растеклась. Я отдал сдачу покупателю и вновь повернулся к ней.
— Что случилось, Рита?
— Твой гребаный дядя — говнюк.
— Что он сделал?
— Я больше не хочу иметь с ним никаких дел. Мало того, что он ограбил тебя, не вернув деньги, причитающиеся твоему отцу за те ставки, которые он принял перед смертью, так теперь он пытается отнять у моего брата его бизнес. Я каждый день говорю Гарри, что мой брат расплатится с ним, как только его бизнес станет на ноги. А сейчас как раз заминка. — Она говорила и всхлипывала, одновременно беря деньги у пуэрториканцев и отдавая им сдачу.
— А каким образом твой брат задолжал Гарри деньги? — спросил я.
— Мой брат тоже говнюк. Он должен ему тысячу. Делал неудачные ставки, Я даже сказала Гарри, что готова каждую неделю выплачивать ему по десять долларов из своей зарплаты. Но Гарри мне отказал, ссылаясь на мафиози, которые, мол, хотят все и сразу.
— И что же тебе теперь делать, Рита?
— Я получаю двадцать два доллара в неделю и не могу отдавать Гарри больше десяти. Гарри хочет, чтобы мой брат передал ему свое дело. Иначе грозится, что мафиози с ним разберутся. — Она опять всхлипнула. — Гарри сказал, что не хочет выбрасывать моего брата на улицу. Обещал платить ему тридцать долларов в месяц за туже работу, только вся прибыль пойдет ему в карман.
— И как идут дела у твоего брата? — поинтересовался я.
— Нормально. Его бизнес уже начал окупаться, когда он вдруг решил поиграть на тотализаторе. — Рита достала второй носовой платок.
— А чем он занимается?
— Продает сельтерскую воду. У него маленький грузовичок. Он покупает бутылки, а потом наполняет их сельтерской. У его воды очень хорошее название «Сельтерская с Кони-Айленда». У него как раз начали появляться новые покупатели. Воду он развозит сам.
— Не понимаю, зачем Гарри понадобился его бизнес. — Я покачал головой.
— Ты меня извини, но твой дядя — свинья. Он гребет под себя все, что попадается под руку, нужно ему это или нет.
— Ты не собираешься уходить? — спросил я.
— Я не слабоумная. Это хорошая работа, а мне нужны деньги.
В воскресенье, первое после разговора с Ритой, я думал о том, что Гарри не только содержит чернокожую любовницу, но и хочет лишить брата Толстой Риты его бизнеса. Я пытался сосредоточиться на домашнем задании, но ничего не получалось. Дядя Гарри не выходил у меня из головы. Я уже понимал, что он ограбил меня. Но он и тетя Лайла были моими самыми близкими родственниками. Вроде бы мне не оставалось ничего другого, как закрыть на все глаза. Но не получалось.
Я закурил и уже открыл холодильник, чтобы достать бутылку «пепси», когда зазвенел дверной звонок. Я открыл дверь. На пороге стоял улыбающийся Бадди.
— Я принес тебе подарок.
Я отступил в сторону, давая ему пройти.
— Какой еще подарок?
— Может, сначала угостишь меня «пепси»? Я протянул ему бутылку, которую держал в руке, и отправился на кухню за второй.
— Так чем ты решил меня удивить? — спросил я, вернувшись в комнату.
Бадди глотнул «пепси», достал из кармана маленькую продолговатую коробочку и положил на стол передо мной.
— Открой.
Я взглянул на него, потом на коробочку. Открыл. Долго смотрел на бритву в прекрасном белом футляре из слоновой кости. Я выхватил бритву из футляра точно таким же жестом, как проделывал это Бадди.
