ноги, и опустил в чашку пакетик с чаем.
— Отчет медэкспертизы еще не поступил, — наконец заговорил Харрис. — Но едва ли нас может что-то удивить.
— Малый порезался, влезая в окно. — Эд отхлебнул чай. — Думаю, кровь та же, что и при убийстве Бризвуд.
— Мы не сообщили прессе об изнасиловании и способе убийства, — продолжал Харрис. — Сами знаете, сколько сейчас развелось имитаторов. А теперь докладывайте, что вы там обнаружили.
Бен пожал плечами.
На сей раз борьба была недолгой. Либо он ловко действовал, либо жертва так испугалась, что не оказала сопротивления. Это была крупная женщина, но ему удалось связать ей руки, даже не задев зеркала на ночном столике.
— Из документов, найденных нами в квартире, следует, что пострадавшая — биржевой маклер. Сегодня утром мы кое-что проверим и, может, нащупаем какое-то звено. — Допив чай, Эд заметил, что Бен закуривает уже третью сигарету. — На пульт управления позвонила какая-то женщина и сообщила о криках в квартире. Она не назвала своего имени.
— Ловенштейн и Реноки проверяют соседей. — Харрис вытащил две грейпфрутовые таблетки, раздраженно посмотрел на них и проглотил, запив теплой водой. — Поскольку противоречий в информации нет, действовал, судя по всему, один и тот же преступник. Надо быстро мобилизоваться, пока он не ушел из рук. Парис, в прошлом году нам здорово помогла ваша жена. У нее есть какие-нибудь соображения насчет этих убийств?
— Нет. — Бен выпустил изо рта дым. Харрис допил остаток воды, почувствовав, что в желудке заурчало. Даже незначительное напряжение вызывало у него обильное слюноотделение: он уже месяц, можно сказать, недоедал.
— К четырем часам я хочу получить донесения и ваши планы на ближайшее время, — пробурчал Харрис. — Можете идти.
— Легко ему говорить, — вздохнул Бен, закрывая за собой дверь кабинета Харриса. — Он не был таким занудой, пока не сел на диету.
— Обыватель заблуждается, полагая, что полнота делает человека добрым и веселым. По-моему, лишний вес — большая нагрузка для организма. Он причиняет массу неудобств и дурно сказывается на характере. А увлечение всевозможными диетами только усугубляет дискомфорт. Счастливыми нас делают рациональное питание, физические упражнения и полноценный отдых!
— Ладно, хоть ты не будь занудой…
— С меня причитается! — Эмма Ловенштейн встала между Беном и Эдом, обняв их за плечи. — Мужу прибавили зарплату. Целых три тысячи в год! Мы решили смотаться отдыхать в Мексику, как только у детей начнутся каникулы.
— А как насчет денег, взятых взаймы до зарплаты? — спросил Эд.
— Пока никак. Кстати, поступило заключение медэксперта. Мы с Филом сегодня делаем фронтальную проверку. Может, мне удастся урвать несколько минут во время обеда и пробежаться по магазинам. Я уже три года не покупала бикини.
— Ради бога, не надо, а то ты меня возбуждаешь, — усмехнулся Бен.
— Тебе на зависть, Парис, ровно через шесть недель я пересеку южную границу и буду пить вино из одуванчиков!
— Не забудь тетрациклин. — Эд открыл дверь в их с Беном общий кабинет и подошел к столу.
— У меня луженый желудок. Реноки, где ты там? Пошевеливайся!
Бен с шумом раскрыл папку.
— Как, по-твоему, будет выглядеть в бикини Ловенштейн?
— Неотразимо. Ну, что там у нас?
— На осколках стекла группа крови «А», резус положительный. Взгляни на отпечатки пальцев, снятые с оконного переплета. — Бен достал папку с бумагами Бризвуд. — Что ты на это скажешь?
— Я бы сказал, что они совпадают.
— Вот именно, совпадают. — Бен отодвинул папки. — Нам осталось только найти его.
Грейс кинула сумочку на диван, затем в изнеможении опустилась на него. Она не помнила себя такой усталой ни после изматывающих пресс-конференций, ни после ночных вечеринок, ни после турне по двенадцати городам.
С той минуты, как она позвонила родителям в Феникс и сообщила о смерти Кэтлин, до самого их вылета домой все силы и душевная энергия Грейс были направлены на то, чтобы поддержать мать и отца. Слава богу, что родители вместе и могут позаботиться друг о друге. А она дошла до точки.
Грейс вдруг почувствовала, что соскучилась по своему дому. Поскорее бы вернуться в Нью-Йорк и, окунувшись в привычную жизнь, закружиться в ее безумном ритме! Стоит только уложить вещи в чемодан, закрыть дом, сесть в самолет и… Но это походило бы на бегство от Кэтлин. Нет, она не сделает этого, пока не утрясет дела со страховкой и банком, не переговорит с домовладельцем, не разберет вещи Кэтлин. Большую часть их она упакует и отдаст в церковь, что-то перешлет Кевину и родителям… А как быть с личными вещами сестры? Грейс была просто не в состоянии разбирать одежду и украшения Кэт и поэтому решила начать с бумаг. Прежде всего следовало посмотреть открытки с соболезнованиями. Мама, вероятно, захотела бы взять их себе и спрятала бы в маленькую коробочку… Большую часть открыток скорее всего прислали незнакомые ей люди, но все-таки нужно их просмотреть. А потом можно будет заняться личными вещами Кэт.
Для начала Грейс решила выпить кофе и принесла кофейник в свою комнату. С грустью взглянув на компьютер, она вспомнила, что уже много дней не притрагивалась к нему. Едва ли удастся сдать книгу в срок, но издатель наверняка уже знает о ее несчастье. Грейс уже звонили человек двенадцать из Нью- Йорка, выражали соболезнования и предлагали помощь. Она сама видела в одной из газет собственную фотографию с подписью: «Г. Б. Маккейб, писатель-лауреат, на кладбище в день похорон зверски убитой сестры». Грейс не вникала в текст. Для нее это теперь не имело большого значения. Сенсация — непременное условие игры в этом мире, и она сама вплоть до последнего времени гонялась за сенсациями.
Выпив чашку кофе, Грейс налила вторую, прежде чем взять конверт из плотной бумаги, набитый до отказа открытками. Ее охватило искушение так и отправить его маме в Феникс, даже не взглянув, что в нем. Но что-то заставило Грейс все-таки открыть конверт и вытряхнуть из него на кровать все содержимое. На некоторые открытки необходимо будет ответить, и уж лучше сделать это самой, а не возлагать эту обязанность на маму.
Увидев открытку от учеников Кэтлин, Грейс подумала, что неплохо бы пожертвовать деньги на стипендию ее имени, и решила обсудить этот вопрос со своим юристом. Несколько открыток было от богатых и влиятельных семейств из Калифорнии. «Пусть Джонатан потрудится ответить на них», — решила она.
Обнаружив послание от их бывшей соседки, Грейс почувствовала, что на глаза опять навернулись слезы. Они прожили рядом с миссис Бреклеман пятнадцать лет. У нее всегда находилось вкусное печенье для соседских ребятишек, а в доме было полно разноцветных лоскутков материи, из которых они шили кукол.
Грейс отложила и эту открытку, а когда взяла следующую, на лице ее отразилось недоумение. Она смотрела на открытку из цветочного магазина, ничего не понимая. На ней был изображен букет роз, а посредине изящным почерком выведена сентиментальная надпись:
ДЕЗИРЕ, ТЫ НАВСЕГДА ОСТАНЕШЬСЯ В МОЕМ СЕРДЦЕ!
Открытка выпала у нее из рук.
«Дезире»… Это слово начало вдруг увеличиваться, оторвалось от бумаги и повисло у нее перед глазами.
«Я — Дезире, — обмолвилась Кэтлин в первый вечер. — Я — Дезире».
— О боже! — Грейс вздрогнула. — Боже милостивый.
Джеральд с трудом досидел до конца семинара по английской литературе. Преподаватель бубнил что-то себе под нос о символизме и художественных достоинствах «Макбета». Джеральд любил Шекспира, а «Макбета» прочел уже не один раз и не нуждался в комментариях мистера Бреннера. При чем
