— Спенсер. Зови меня Спенсер.
— Хорошо, Спенсер, — сказала Конни. — Зачем ты приехал?
— Я приехал… — Он посмотрел на серую поверхность барьера, разделяющего их. — Хм, ты знаешь, я в последнее время много о тебе думал.
— Думал? — Она улыбнулась. — Хорошо или плохо?
— Не в этом дело. Я вспоминал тебя, какой ты была в Дартмуте. Кстати, ты встречаешься со своими старыми друзьями?
— Ты знаешь, я как раз собиралась задать тебе тот же самый вопрос. Ты с тех пор хоть раз встречался с моими старыми друзьями?
— Нет, не встречался. После суда я даже ни разу не был в Нью-Хэмпшире.
Конни замолчала, видимо не находя нужных слов, чувствовалось, что она хочет что-то сказать, но не может.
Спенсеру хотелось ей помочь, но он тоже не мог найти нужных слов. Годы работы приучили его вести допросы, к диалогам он привычен не был. Годы же сделали его осторожным и замкнутым.
Ему показалось, что они сидели так очень долго, и все это время Спенсер боролся с собой. Наконец он посмотрел на нее и тихо произнес:
— Ты ведь этого не делала? Верно, Констанция?
— Нет, — проронила она, и ее голос осекся. Спенсер кивнул. По какой-то причине он сейчас поверил ей — сразу и безоговорочно.
— А за год до этого ты действительно пыталась ее убить? — В своей привычной шкуре детектива Спенсер чувствовал себя более уверенно.
— Что-то вроде, но не так уж прямо.
— Так почему же тогда ты согласилась на согласованное признание вины [44]?
— Лучше так, чем перспектива получить пожизненное заключение. Ты же понимаешь, пять лет — это все-таки ещё не вся жизнь. — Конни наклонила голову.
— Конни, если ты этого не совершала, тебе следовало вести себя иначе. Ведь суда, по существу, не было. А ты могла бы пройти через суд, защищать себя. Отрицать свою вину. Бывали случаи — и не так уже редко, — когда суд присяжных оправдывал невиновных.
— А иногда совсем наоборот. И ты это знаешь.
— Иногда бывало наоборот, — согласился Спенсер.
— Спенсер, послушай, мне нечего тебе сказать, кроме старого, но ты, наверное, еще с тех пор устал это слушать.
Спенсер, в ушах которого все это старое звучало последние два года день за днем, кивнул.
Конни подалась к нему и, почему-то переходя на шепот, посоветовала:
— Детектив О'Мэлли, поезжай и посмотри, как там Альберт. Узнай, как он сейчас?
Лицо Спенсера отвердело. Не скрывая своего к нему отношения, он сказал:
— Вот уж с кем бы не хотелось встречаться.
— Навести его, детектив. Пожалуйста, выясни, что представляет собой сейчас Альберт Мейплтоп.
Спенсер положил руки на стол ладонями вниз и задал вопрос, что называется, в лоб:
— А ты как думаешь, Конни, что он сейчас собой представляет?
— Не знаю, — ответила она, — Но он так ни разу ко мне и не приехал.
— Ты считаешь, что он должен был приехать?
— Да, я считаю, что должен был. — И она почти начала плакать, но глаза оставались сухими, только губы слегка скривились. — Я тебе сейчас кое-что расскажу, детектив, кое-что, чего я не рассказывала до сих пор никому, даже брату, родителям, Джиму. Понимаешь, никому. — Она сделала паузу. — В ту ночь, когда погибла Крисси, я выбежала на улицу. Фактически я обезумела от ревности и от злости. Только что мы с Кристиной подрались, причем по-крупному. Я искала Альберта, но его нигде не было, не видно было и Кристины. Слишком уж это было странное в кавычках совпадение, но такое случалось уже не раз и не два. Когда куда-то исчезает она, то жди, что одновременно исчезнет и он, и наоборот. И теперь опять все снова.
— Во сколько это было?
— После часа. Может быть, в час десять — час пятнадцать.
Спенсер весь трепетал и поторопил ее:
— Продолжай.
— Ты не сможешь понять, что я тогда чувствовала. В двенадцать сорок пять я позвонила Альберту. Занято. Я звонила снова, и снова, и снова. Занято, занято, занято… Наконец я вышла на улицу, где-то сразу после часа. Ты думаешь, я не стучала в дверь Кристины? Конечно, стучала. Но там отзывался только Аристотель. Затем я рванулась в комнату отдыха. Там сидел Том, но Альберта не было. Я там долго не задержалась, но, судя по всему, больше там никого не было. И в туалете, разумеется, тоже. — Она сделала паузу. — На одном из столов я заметила пивную бутылку, но она могла принадлежать любому, кто заходил сюда в течение вечера.
— Она могла принадлежать любому. Это верно. Но она могла также принадлежать и Альберту.
— Да, но где он-то сам был? В туалете? А сколько требуется мужчине времени для этого? Я снова кинулась наверх, снова позвонила ему, позвонила Френки, позвонила Джиму. Я просто сходила с ума. Передо мной стояла одна и та же картина: он и Кристина вместе. Тогда я надела куртку и выбежала на улицу.
— Значит, перед тем как выбежать на улицу, ты надела куртку? — Спенсер вспомнил о подушке, которую она могла спрятать под курткой, — орудие убийства.
— На улице шел сильный снег. Он прямо залеплял мне лицо.
— А подушка? Где была подушка? Под курткой?
— Подушка? О чем это ты говоришь?
— О подушке. Маленькой такой, тридцать на тридцать сантиметров. Ее как раз хватало, чтобы закрыть лицо Кристины.
— Нет, — вздохнула Конни, — подушки у меня не было. Ну что, продолжать мне или нет?
— Продолжай, пожалуйста, — мягко сказал Спенсер.
— Мы с ней только что подрались.
— Я это знаю. Фрагменты твоей кожи были найдены у нее под ногтями.
— Да, мы подрались. Это было ужасно, я не знаю, что на меня тогда нашло. Она, как обычно, все отрицала. — Конни сделала паузу. Было видно, что ей больно, и она борется с собой. — Ну, не все. Мне кажется, именно в тот раз она хотела сказать мне правду. Да только я не хотела слушать. Вот почему я так тогда расстроилась. Я думала, что действительно хочу узнать от нее правду, но, когда она начала мне ее говорить, я разозлилась, поняв, что мне совсем не хочется слушать эту правду. Я хотела верить Альберту. И, спрашивается, почему я должна была верить ей? Его я любила. А кто была мне она?
— Но ты должна была подозревать, что между ними что-то есть.
— Я не хотела об этом думать, Спенсер, — твердо проговорила Конни. — Был у меня такой метод защиты — не думать об этом.
— Почему?
— Почему? — Вопрос этот, казалось, ее расстроил. — Потому, — Конни горько усмехнулась, — что тогда бы мне пришлось осознать, что Альберт лжет. Тогда бы мне пришлось признаться самой себе, что он лгал мне всегда, а если бы я все это осознала, то мне бы пришлось с ним расстаться, а вот этого я не хотела. Понимаешь?
— Даже если это означало провести всю жизнь среди тотальной, непрерывной лжи?
— Да, — тихо произнесла Конни. — Даже если это было бы так.
Спенсер не нашелся что ответить.
— Как бы то ни было, — продолжила Конни, — после того как мы подрались, я пошла вначале к себе, потом… Ну, я это уже все говорила, повторяться не буду, в общем, найти я его нигде не могла и просто… просто взбесилась. Я выбежала на улицу в надежде, что найду их там.
