— Давайте покончим со смертной казнью. Расскажите что-нибудь о себе.
— Например?..
— Да все, что угодно. На каком вы курсе?
— На последнем.
— Какая у вас специализация?
— Философия и религия.
— Это интересно. И что же говорят философы и служители церкви о том, почему люди убивают других людей?
— Откуда мне знать? Так конкретно я эти предметы не изучала. Ницше говорит, что мы не должны гневаться на людей порочных и наказывать инакомыслящих или с отклонениями от нормы.
— Это почему же?
— Он говорит, что преступление — это лишь проявление свободы воли человека, которое дало ему общество и за которое теперь хочет его наказать, наказать лишь за то, что он следовал его, общества, указаниям, за то, что был человеком, а не животным.
— Этот Ницше со всей очевидностью не жил в Нью-Йорке, — сказал Спенсер.
Кристина засмеялась.
— Не знаю, но думаю, вряд ли я смогу согласиться с этим, — продолжил Спенсер. — Общество ему свободы воли не давало. Это Господь ему дал. Общество лишь управляет проявлениями этой свободы за тех, кто не может справиться с этим сам.
— Возможно, вы правы, — сказала Кристина. — Но Ницше не верил в Бога.
— Ну что ж, — тихо произнес Спенсер, — а я не верю в Ницше.
Кристина удивленно на него посмотрела.
— В чем дело? — спросил он.
— Ничего, ничего, — быстро сказала она. — Откуда вы родом, Спенсер?
— Родился и вырос на Лонг-Айленде.
— Вот как? А моя лучшая подруга из бухты Колд-Спринг.
— Бухта Колд-Спринг? Мне приходилось где-то читать об этом месте. Но я никогда не верил, что такие простые смертные, как я, могут когда-нибудь попасть туда.
— Не глупите. Откуда вы?
— Из Фармингвилла.
— Никогда не слышала.
— Никто не слышал. Но, тем не менее, я оттуда.
— А что привело вас сюда, Спенсер?
— Не знаю. Устал, наверное, гоняться за нарушителями правил дорожного движения на скоростных автострадах Лонг-Айленда. Вот однажды я сел в машину и поехал на север.
— И остановились в Хановере?
— Да, и остановился в Хановере. Мне понравилось здание ратуши. Свою первую ночь я провел в совершенно невозможной гостинице «Хановер» и слышал, как играют часы на башне за моим окном. В тот первый день они исполняли медленную версию «Времен года».
Кристина рассмеялась:
— Вы остались в Хановере, потому что часы на башне Бейкер играли «Времена года»?
— Я остался в Хановере, чтобы теперь вам, роскошным дартмутским мальчикам и девочкам, раздавать квитанции о штрафе за неправильную парковку, — произнес серьезно Спенсер. Но было видно, что он шутит, и Кристина засмеялась снова. Спенсеру нравилось, что Кристина могла понять, когда он шутит, а когда серьезен.
— Теперь я живу в Хановере и, стало быть, могу считать себя студентом университета, не затрачивая при этом двадцать пять тысяч в год на образование.
— Но и не получая образования?
— Сдаюсь, — произнес он, встряхнув головой. — Хорошо. Вы думаете, что я не получаю образования, наблюдая за всеми вами?
— А что, получаете?
— Получаю.
— В таком случае ваша работа должна вам нравиться?
Спенсер кивнул:
— Даже очень.
— Но неужели хоть что-то в ней не кажется вам неприятным?
— Самое неприятное, когда возникает какое-нибудь большое дело. Тогда из Конкорда [16] присылают целую банду. — Он увидел вопросительное выражение на ее лице и пояснил: — Ну, помощники окружного прокурора, их собственные детективы, а иногда и целый штат ребят из полиции. Вот это действительно меня раздражает до невозможности. Как будто я сам не могу выполнить свою работу. Квитанции о штрафе я могу выписывать не хуже любого из них, только дайте мне шанс.
Кристина засмеялась:
— А какое у вас было самое серьезное дело?
— Это когда слушатель подготовительного отделения из Эфиопии зарубил топором сначала свою подружку, а потом и девушку, которая жила с ней в комнате.
Кристина расширила глаза:
— О, это было ужасно?!
— Да, ужасно. Я был первым из полиции, кто прибыл на место происшествия.
На лице Кристины появилась гримаса отвращения.
— Вы обнаружили тела?
— Да.
— Боже мой! И это было страшно?
— Настолько, что вы не можете себе вообразить.
— Да, вообразить такое я просто не способна. — Она понизила голос: — Я ни разу даже не видела мертвого тела.
— В самом деле? Ни разу? — Спенсер просто не мог этому поверить. Ему самому пришлось принимать участие в похоронах родственников почти с двухлетнего возраста.
— Никогда. — Она откашлялась: — Моя бабушка… Она умерла только несколько месяцев назад, но на похоронах я не была.
— Почему?
Кристина пожала плечами:
— Меня не пригласили.
— Вас не пригласили на похороны вашей бабушки? — Настала очередь Спенсера удивляться. — Да что же у вас за семья?
— Не очень дружная, — призналась она, явно желая сменить тему. — Так вот, в случае с этим эфиопом, как вы думаете, что это было, проявление силы или страха?
— Там вот что было, — задумчиво произнес Спенсер. — Девушка не хотела выходить за него замуж, а у этого парня возникло желание дать ей понять, что он чувствует по этому поводу.
— Понятно. И что с этим парнем сейчас?
— Его упрятали за решетку пожизненно.
— Ага. Заслуженное наказание.
— Заслуженное? Не знаю. Он хладнокровно убил двух человек. Возможно, он должен был умереть тоже.
— Вы думаете, Спенсер?
— За умышленное убийство? Конечно.
Они продолжили пить свой шоколад и есть булочки. Спенсеру очень не хотелось уходить.
Кристина спросила его, не начальник ли он на своей работе.
