Наконец Джим поднял глаза, холодно посмотрел на Кристину и осуждающе произнес:
— Ты опять пила, Крисси?
— Как и ты, — ответила она, массируя себе бок. — Три «Миллера».
«Даже когда он злится, все равно не перестает звать меня Крисси. Не Кристина, не Крис, не «милая», не «глупышка», а просто Крисси».
Джим покачал головой и возразил без улыбки:
— Я пил светлое пиво «Миллер», и всего две бутылки. Я имею в виду, что ты вообще в последнее время много пьешь.
— А что в этом плохого? — медленно произнесла Кристина.
— Да, действительно, в этом нет ничего плохого, — сказал он, как бы констатируя факт. — Я видел, как ты поднималась по лестнице. Ты шла как по канату с балансиром в руках. Очень неустойчиво. Все время теряла равновесие. Очень жаль, что нет снегопада. Иначе ты бы уже была на этом мосту. Верно?
Она улыбнулась и спросила:
— Хочешь, чтобы я сходила на мост, Джимбо?
Он пожал плечами:
— Это не имеет значения.
«Когда-то имело», — подумала Кристина.
— Обычно я тебя этим сильно пугала. Да? — сказала она, как будто извиняясь.
— Пожалуй… — Он замолк. — В любом случае сейчас тебе это не под силу. Для того чтобы держать баланс, нужны две руки.
— Я скоро покажу тебе, что это не так. Это будет рекордный трюк: баланс на канате с одной рукой…
— Да, а потом мне придется подбирать то, что от тебя останется, на шоссе внизу.
«Да окажешься ли ты способен на это? — подумала про себя Кристина. — Будешь ли ты в состоянии подобрать мое разбитое тело с мостовой?»
— Я еще никогда не падала, — сказала Кристина. — Тот раз в феврале не в счет.
— Крисси, если заняться вероятностными расчетами, то они всегда будут против тебя, — тихо произнес Джим.
«Ему очень не хочется вести этот разговор», — подумала Кристина, но все же спросила:
— Джимбо, при чем тут теория вероятностей? Тут все решают выдержка, сила воли, характер. Не будет этого — не будет и победы.
— Понятно. А как насчет тех, кто участвует в бое быков? У них что, мало силы воли или выдержки? Но бык время от времени тоже показывает свою выдержку и силу воли.
Кристина усмехнулась.
— Тебе что, действительно не боязно этим заниматься?
— Я же тебе говорила много раз. Конечно, страшно.
— Значит, в этом и есть вся соль. Чтобы напугаться до смерти.
— Нет, соль как раз состоит в том, чтобы напугаться до смерти и все же суметь это сделать.
Некоторое время он молчал.
— И к тому же голой? Почему обязательно это нужно делать в голом виде?
Она улыбнулась и легко ответила:
— Видишь ли, во мне сидит эксгибиционистка. На первом курсе я видела парочку из Эпсилона. Они после вечеринки сняли с себя одежду и с криком побежали по шоссе к реке и прыгнули в воду. Я тогда подумала, что это, наверное, очень здорово.
— Крисси, — сказал Джим, — неужели эта парочка является образцом для подражания?
Свесив голову набок, Кристина кусала губы, чтобы унять боль:
— Джимбо, почему это ты заговорил об этом? Неужели только это сейчас тебя так тревожит?
Он покачал головой и сказал:
— Почему это тревожит? Мне безразлично. Просто любопытно.
— Для того чтобы пройти по мосту так, как я это обычно делаю, — сказала она, — мне надо, во- первых, выпить как следует, иначе я буду недостаточно устойчиво себя чувствовать, и, во-вторых, обязательно должен идти снег.
— Почему?
— Мне кажется, так безопаснее, — ответила она. — Потому что если я упаду, то на снег.
Джим фыркнул. Ей жутко не нравилось, как он это делает. Выглядело очень противно.
— Крисси, если это случится, то ты полетишь вниз, на асфальт. А будет там снег или нет, совершенно не важно.
Она кивнула:
— Вот именно поэтому мне и нужен снег. Тогда и асфальт не будет чувствоваться. Мягкий такой снег. Пуховой. Облако снега. Я буду в нем чувствовать себя как в раю. Я представляю, — медленно проговорила она, подбирая слова, — как падаю вниз на это снежное облако и оно подбрасывает меня, как на трамплине. Вот тогда, мне кажется, я буду. По-настоящему счастлива.
— Так ты несчастна, Кристина?
Она посмотрела на потолок и произнесла:
— Не совсем.
Он помолчал несколько секунд и спросил:
— Несчастна в принципе или… именно с нами?
— А ты счастлив с нами? — ответила она вопросом на вопрос.
— Нет, — немедленно отозвался он. — Совершенно.
Кристина кивнула и предложила:
— Хочешь поговорить об этом? Джим тяжко вздохнул.
— Нет. Я устал. Послушай, — произнес он, вставая, — сегодня я у тебя не останусь. А об этом мы поговорим после.
— Ты не хочешь остаться? — спросила она. — Но ведь сегодня мой день рождения…
— Да, конечно. — Он внимательно посмотрел на нее. — Я хотел остаться тогда, в ночь с субботы на воскресенье.
— Я же говорила тебе, что была в «Красных листьях».
— Да, ты говорила мне это. Говорила. — Он надел куртку и погладил Аристотеля. — Счастливо!
Кристина не была уверена, ей он это сказал или псу.
— Но мы… мы… — Кристина с трудом заставила себя подняться с кресла. — Мы поговорим в другой раз. Правда, Джимбо?
— О чем, собственно?
Она вздохнула и решительно произнесла:
— Джим, почему ты не хочешь поговорить о нас с тобой?
— Тут не о чем говорить, Крисси.
— Не о чем?
Она подумала о том, что произошло всего несколько часов назад, когда автомобиль перевернулся и падал на землю, на которой не было снега. Где он, этот мягкий снежный покров, который оградил бы ее от удара, окутал бы ее своим мягким облаком?
— Джим, ты меня любишь? — спросила Кристина и подошла к нему ближе.
— Конечно, — сказал он после секундного колебания. — А ты меня?
Не отвечая, Кристина легко коснулась его лица:
— Не думаю, что ты это искренне сказал, Джимбо. Не думаю, что ты меня любишь.
— Ты хочешь сказать, что разлюбил?
— Я хочу сказать, что ты вообще никогда меня не любил.
— Не будь смешной.
— Смешной? Что значит «смешной», Джим?
— А то и значит: смешной.
Трудно было не понять, что он и не думал о том, чтобы сделать хоть какое-то усилие для облегчения
