что надо.
— А вы? Достичь успеха не стремились и поэтому лучше подходили для Конни?
— Не знаю. Никогда по-настоящему над этим не задумывался.
— Никогда не задумывались над этим? Как давно вы встречаетесь с Конни?
— Примерно три года.
— И ни разу не задумывались над тем, подходите ли вы ей?
Альберт поморщился.
— Понимаете, — нехотя проговорил он, — мне кажется, я перестал размышлять о таких вещах после того, как осознал, что я не подхожу никому.
— Никому? Сюда вы включаете и Кристину?
— Послушайте, детектив! Мы оба были без гроша, я до сих пор не знаю, как распоряжусь своей жизнью, а тогда, когда у нас все начиналось, и подавно, но она хотела стабильности, карьеры, достойной жизни. У нас были совершенно разные жизненные устремления.
— Оба без гроша? Ну, тут вы крупно ошибались.
— Очевидно, — саркастически усмехнулся Альберт.
— Она никогда не говорила вам, что является наследницей большого состояния?
— Нет, не говорила.
— А вы не считаете, что это странно? Ваша возлюбленная не сообщает вам о главном: что может стать миллионершей?
— Да, я думаю, это очень странно. Но она мне ничего не говорила.
— Мне бы хотелось знать почему.
— Не знаю. Почему бы вам не спросить ее?
Некоторое время Спенсер холодно поедал глазами Альберта, затем извлек записку Кристины и придвинул к его лицу.
— Скажите, это имеет для вас какой-то смысл?
Альберт откинул голову назад, пытаясь прочитать написанное:
— Что это?
— Не знаю. Содержимое своего банковского сейфа Кристина завещала вам. Для вас это плохо, потому что ее убили, и все это будет фигурировать на суде в качестве свидетельства. Так что это означает?
— Откуда мне знать, черт возьми?
— «Она заставляет тебя желать своего собственного крушения». О чем тут говорится?
— Понятия не имею.
— Вам не кажется, что на слове «желать» она поставила специальное ударение?
— Я действительно понятия не имею, — ответил Альберт, снова взглянув на записку.
— Кристина специально написала это на обороте старого письма. Она написала дату — смотрите: «23 ноября 1993 года». Вот что тут написано. Она адресовала это вам и умоляла, чтобы эти слова не имели отношения к вам. Что это значило?
— Детектив, откуда я знаю? — Альберт сухо рассмеялся. — Кристина порой бывала очень странной.
— Да, вы правы. Но теперь к ее странностям прибавилась еще одна — она мертвая.
Альберт уронил голову:
— Да. Мертвая.
Спенсер убрал записку.
— Я могу ее взять? — спросил Альберт.
— Конечно, нет. «Она заставляет тебя желать своего собственного крушения». Я хочу, чтобы эти слова приобрели для меня какой-то смысл.
— И для меня, — вздохнул Альберт.
Спенсер замолк. Альберт тоже. Спенсера раздражало что-то еще, чего он пока понять не мог.
— Мне бы хотелось, — попросил он, — чтобы вы снова рассказали, как познакомились с Кристиной.
— Я вам говорил, у нас были общие занятия.
— Общие занятия, — повторил Спенсер. У него вдруг начали стучать зубы. — Когда это было?
— На первом курсе, я вам уже это говорил.
Спенсер кивнул и посочувствовал:
— Дартмут. Чудный колледж! Дорогой, правда. А у вас нет родителей. Как же вы ухитряетесь платить за него?
— Стипендия, пособия, кредит.
Спенсер задумчиво потер лицо и полюбопытствовал:
— А сколько придется потом выплачивать за специализацию по философии в Дартмуте? Наверное косых [38] восемь, не меньше?
— Не думаю, что я им должен восемь косых.
— Нет, конечно, нет, — произнес Спенсер, надеясь, что Альберт заметит сарказм в его голосе. — И сколько же, по-вашему, вы им должны?
— Не знаю.
— Много, наверное?
— Наверное.
— Ну так эти деньги Кристины…
— Что за деньги Кристины? — резко прервал его Альберт.
— Дайте мне закончить. Эти деньги со счета Кристины, которые вы разделите с остальными наследниками, — они ведь составят больше трех миллионов долларов. Их, наверное, будет достаточно, чтобы покрыть ваши долги. Вы так не считаете?
— Да. Но все же я не хочу брать ее деньги.
— Понятно. Вы гордый. Это что, появилось у вас недавно?
— О чем вы говорите?
— О чем я говорю? Как по-вашему, я похож на идиота?
— Нет, — сказал Альберт, глядя в глаза Спенсеру.
— А мне кажется, вы держите меня за круглого идиота.
— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет.
Спенсер стиснул зубы и подошел к Альберту ближе.
— Она платила за ваше обучение, Альберт. Она за это платила, и поэтому вы не должны колледжу ничего, ни единого пенни.
Альберт не ответил. По вермонтским холмам гулял ветер. Аристотель лежал на снегу и грыз палочку. Было очень тихо. «Неудивительно, что ей нравилось сюда приезжать, — подумал Спенсер. — Но с ним?..»
— Ну и что… даже если это и так? Если она платила, — отозвался, наконец, Альберт. — Ну и что, если она платила? Такого закона нет, чтобы это запрещалось.
— Да, такого закона нет. Но есть закон, запрещающий врать офицеру полиции. Так вы по-прежнему считаете меня идиотом? — снова спросил Спенсер.
— Нет!
— Альберт, — Спенсер повысил голос, — она платила за ваше обучение с первого года, как вы начали заниматься в Дартмуте.
— Ну и что?
— Альберт, — медленно повторил Спенсер, — она платила за вас с самого первого дня. Как могла она платить за ваше обучение, если вы говорите, что познакомились с ней только на первом курсе?
Альберт не ответил. Затем он вскинул глаза и вгляделся в Спенсера. В этом взгляде было что-то такое, что по спине у детектива пробежал озноб. И к погоде это отношения не имело, в этом он был уверен. Внезапно Спенсер понял, что в любой момент может умереть, прямо сейчас, прямо здесь, среди этих покрытых снегом гор, и вполне вероятно, Аристотель будет откапывать его, разрывая своими лапами
