медленно покачала головой, словно стряхивая наваждение, печально посмотрела на него глазами, полными слез.
– Мы не должны делать этого, майор… Мы не можем.
– Почему?
Он не был уверен, что она ошибается, но знал, что не хочет останавливаться.
– Сирина…
Ему хотелось сказать, как он ее любит, но это было бы настоящим сумасшествием. Как мог он любить ее? Ведь он едва знал ее. И все же он чувствовал, что существовала какая-то необыкновенная связь между ним и этой девушкой.
– Не надо.
Она подняла руку, и он поцеловал ее изящные пальцы.
– Это нехорошо. У вас своя жизнь. Это всего лишь колдовские чары Рима, – проговорила она, печально улыбаясь.
Сирина видела фотографию Пэтти Азертон на столике в его спальне.
Но майор, глядя на тонкие черты этого удивительного лица, освещенного лунным светом, мог думать только о Сирине. Он еще раз нежно поцеловал ее губы, прежде чем отстраниться и вновь начать рассматривать ее. Сирина не понимала, почему позволяет ему все это, хотя с самого начала чувствовала, чем все это закончится. Но это же сумасшествие… американец… солдат? К чему все это приведет? От этой мысли она съежилась.
– Почему ты плакала, Сирина?
– Я же сказала. Мне одиноко. Грустно… Я вспоминала о… – Она не знала, как сказать. Не хватало слов. – О том, что ушло.
– О чем? Расскажи мне.
Ему хотелось знать о ней все. Почему она смеялась, почему плакала, кого любила, кого ненавидела и почему.
– Ах… – На мгновение она вздохнула. – Как я могу рассказать, как это было? Потерянный мир… другое время, наполненное прекрасными дамами и великолепными мужчинами…
Ей внезапно вспомнились родители и их друзья, очень многих из них уже нет на этом свете или же они куда-то уехали. На мгновение она замолчала, словно вспомнив обо всех, чьи лица преследовали ее в последнее время, и майор увидел, как в глазах ее опять появились слезы.
– Не нужно, Сирина.
Он крепко обнял девушку, а слезы медленно катились по ее щекам.
– Прости.
– Это ты прости. Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое.
Затем он улыбнулся про себя, вспомнив историю о том, будто она племянница Марчеллы. Это с трудом укладывалось в «потерянный мир прекрасных дам и великолепных мужчин». Он долго всматривался в утонченные черты ее лица, страстно желая узнать, кто же она на самом деле, однако само по себе это имело для него мало значения и, возможно, никогда не будет иметь. Она была необыкновенной и одинокой, он же желал ее сильнее, чем кого бы то ни было, сильнее женщины, с которой был помолвлен. Фуллертон совершенно не понимал, почему это происходило, но это было так. Его душа рвалась сказать, что он ее любит, но рассудок отлично понимал, что это настоящее сумасшествие. Как можно любить девушку, которую едва знаешь? И тем не менее он знал, что это именно так. И, чувствуя его руки вокруг себя, Сирина тоже это знала. Он опять поцеловал ее – долго, крепко, страстно и с жадностью. Затем, ничего не говоря, поднял девушку, поцеловал еще раз и медленно повел к задней двери дворца. Он не осмеливался произнести ни слова. Сирина долго смотрела на него, прежде чем скрылась в помещении для прислуги, которое она делила с Марчеллой, и тихо прикрыла за собой дверь.
Глава 7
Следующие несколько дней майор Фуллертон был сам не свой. Он бездумно исполнял свои обязанности, ничего не замечая. Сирина тоже двигалась как во сне. Она не понимала, что произошло между ней и майором, и вовсе не была уверена, что хочет, чтобы все повторилось еще раз. Многие годы ненавидела она войну, солдат, мундиры, любую армию – и тем не менее совершенно внезапно оказалась в объятиях майора, не думая ни о ком, кроме него. Чего же он хотел от нее? Она знала ответ на этот вопрос, или думала, будто знает, но расстраивалась всякий раз, когда вспоминала о фотографии, стоявшей на столике в его спальне. Просто ему хотелось переспать со своей итальянской служанкой – вот и все. Обычная история военных лет. Тем не менее она вспоминала о его прикосновениях и поцелуях под ивой и понимала, сл что хочет от него большего. Трудно сказать, кто из них двоих выглядел более несчастным, пока каждый исполнял свои обязанности. Их мучения видели все, но понимали лишь двое. Ординарец майора Чарли Крокмен два дня назад обменялся понимающим взглядом с Марчеллой, но и эти двое предпочитали молчать. Майор рвал и метал, потеряв два дела с важными приказами, но, слава Богу, потом, когда уже вдоволь набушевался, снова отыскал их. Сирина полировала одну и ту же створку двери на протяжении почти четырех часов, а затем ушла, оставив все свои тряпки и щетки у входной двери. Она смотрела сквозь Марчеллу и легла спать, не притронувшись к ужину.
С той ночи под ивой они не говорили друг с другом. На следующее утро Сирина поняла, что это бесполезно и что майора снедают одновременно и вина, и страх. Он не сомневался, что Сирина невинна во всех отношениях и, несомненно, девственница. Девушка и без того пережила достаточно, так что незачем добавлять к этому еще и боль военного романа. К тому же у него есть невеста. Но проблема заключалась в том, что каждое утро, каждый вечер и каждую минуту его мысли занимала далеко не Пэтти. Каждое мгновение перед его глазами стояла Сирина. Так продолжалось до воскресного утра, когда он увидел ее, работавшую в огороде Марчеллы. Он понял, что больше не в силах терпеть и должен немедленно поговорить с ней, по крайней мере попытаться объяснить положение вещей, прежде чем окончательно потеряет рассудок.
Так он и появился перед ней – в брюках цвета хаки и легком синем свитере, засунув руки в карманы. Она поднялась, с удивлением глядя на него, убирая с лица волосы.
