— Еще как поверит, когда я скажу ему, что мне нравится, как ты бреешь волосы в одном интимном месте, оставляя лишь узенькую полоску.
Джинни закинула ногу за ногу.
— Кстати, зачем ты это делаешь? — невинно поинтересовался Брэд. — Хочешь, чтобы все мужики обалдели, увидев тебя в бикини? А я-то думал, что только молоденькие девчонки так бреются.
Джинни, вспыхнув, вскочила.
— Послушай, ты! Не думай, что если ты переспал со мной сегодня ночью, то можешь теперь помыкать мною, как тебе заблагорассудится. И даже если Джейк узнает что-то о нас, тебе от этого ничего не перепадет. Меня он вышвырнет из дома, но и ты не получишь ни цента.
Брэд тоже поднялся и подошел к ней вплотную.
— Да ладно тебе, Джинни. Что ты раскалилась! Какие-то жалкие двести тысяч баксов. Да ты наверняка в год тратишь больше на одежду.
Он протянул руку к ее плечу, но она успела отпрянуть. Ужасно хотелось плакать. О Господи, как давно она не плакала.
— Убирайся! Сейчас же!
— А впрочем, я передумал, — заявил Брэд, усаживаясь обратно на стул.
Джинни резко повернулась к нему.
— Что?
— Я передумал, — повторил он, пожав плечами. — Я больше не хочу, чтобы ты помогала мне уговорить старика.
Джинни слишком хорошо знала Брэда, чтобы ему поверить.
— Я хочу, чтобы ты сама дала мне денег, — заявил он.
— Ты, наверное, спятил! — взорвалась Джинни, однако, внимательно взглянув Брэду в глаза, поняла: он прекрасно отдает себе отчет в том, что говорит.
— Да, да, — продолжал он. — Дай мне эти проклятые деньги. Забудь о своем старике, пусть продолжает жить в счастливом неведении.
Джинни почувствовала, что за этим последует что-то ужасное. У нее больно сжалось сердце от предчувствия беды.
— У меня такое чувство, что ты сейчас скажешь «иначе…».
Брэд улыбнулся.
— Верно. Иначе я расскажу ему о твоем ребенке.
Сердце Джинни сильно забилось.
— Ах ты, сукин сын! — воскликнула она.
Ноги сразу стали ватными, руки задрожали. «Спокойствие, только спокойствие, — приказала она себе. — Не показывай вида, что это тебя так задело». Она попыталась взять себя в руки и нормализовать дыхание: вдох-выдох, вдох-выдох. «Да что ты в самом деле, — уговаривала она себя, — испугалась какого- то желторотого юнца. Что он тебе сделает? Ведь ты всегда умела постоять за себя!»
Наклонив голову, Джинни смело глянула ему прямо в глаза.
— Ну и говори, — бросила она.
— И ты не боишься?
— Сейчас 1993 год, Брэд, — проговорила она ровным голосом, пытаясь заглушить клокочущий внутри страх. — Не думаю, что твой отец отпадет, если узнает, что двадцать пять лет назад у меня родился ребенок.
— Двадцать пять лет назад, говоришь? Гм… это интересно. Впервые об этом слышу.
Джинни горделиво встала перед ним, подперев руками бока.
— Ну что, съел? Ничего ты мне не сделаешь! Не выйдет! Если ты скажешь ему о ребенке, он будет любить меня еще сильнее.
— Очень сомневаюсь.
Джинни стукнула ногой по бетонному полу.
— А я нет, — решительно сказала она. — Твой старик, похоже, уверен, что появился на свет лишь затем, чтобы оберегать меня.
Дыхание ее постепенно выровнялось, мало-помалу она приобретала былую уверенность в себе. Брэд, закинув руки за голову, лениво потянулся.
— Мне кажется, будто ты не все рассказала о ребенке.
Есть еще что-то?
Джинни похолодела.
— Ах ты, подонок! — взорвалась она. — Убирайся из моего дома, не то я возьму пистолет и все мозги тебе вышибу!
Брэд расхохотался.
— Ну и ну! Вот уж не думал не гадал, что у тебя есть пистолет.
Никакого пистолета у нее никогда не было, однако лучше будет, если он подумает, что есть.
— Да, определенно ты что-то скрываешь, — продолжал Брэд и, поднеся руки к лицу, принялся внимательно разглядывать свои пальцы. — Видишь ли, мамуля, ты сделала большую ошибку, сказав мне, что если Джейк узнает, он тебя бросит. Вряд ли он бросил бы тебя, если бы узнал, что у тебя когда-то был ребенок. Значит, надо полагать, есть в этой истории еще какие-то темные пятна, иначе ты бы ему давно сама все выложила. Есть что-то такое, что Джейку знать не положено.
В воздухе повеяло утренней прохладой. Было тихое, мирное утро, но на душе у Джинни было муторно. Она пыталась убедить себя, что он ничего не сможет узнать, и вдруг перед ней возник образ Джесс. Совсем недавно она сидела на том же стуле, на котором сидит Брэд. Вполне реальная, осязаемая и все помнящая…
— Ну-ка давай проваливай отсюда!
Брэд поднялся.
— Разумеется, мамуля, я сейчас уйду. Но я вернусь очень скоро, вечером. К этому времени, я уверен, ты найдешь способ раздобыть для меня двести тысяч баксов.
Фланирующей походкой он покинул внутренний дворик. А Джинни продолжала стоять, бессильно прислонившись к столу, пока не услышала на подъездной аллее постепенно удаляющийся гул красного «порше».
Когда Джинни наконец пришла в себя, она на негнущихся ногах направилась к дому. Пройдя в спальню, она присела на краешек кровати. Она понимала — все кончено. Ее совместной жизни с Джейком — самому лучшему, что было в ее жизни, похоже, пришел конец. Ну что ж, сама во всем виновата.
Закурив, она бросила взгляд на стоявшую на туалетном столике фотографию: они с Джейком на Гавайях во время медового месяца. Ей потребовался целый год, чтобы заставить его жениться, год разыгрывала из себя неприступную особу, элегантную леди. Это потребовало всех ее сбережений, которые она скопила, откладывая часть алиментов от третьего мужа. В конце концов победила, добилась своего.
И вот теперь фильм кончился. Все, конец.
Джинни подошла к стенному шкафу, распахнула створки. Внутри висели бесчисленные тысячедолларовые платья, ожидая очередного выхода в город, очередной бурной ночки, очередного бармена. Она бегло оглядела их и содрогнулась — она никогда не сможет их больше надеть.
Джинни сняла с вешалки первое подвернувшееся под руку платье и швырнула его на пол. Она знала, что запросто сможет выцыганить у Джейка двести тысяч баксов. Он даст ей все, что она только пожелает, будучи даже уверенным, что она ему врет. Затем сняла второе платье и швырнула на пол вслед за первым. А что, если взять бабки и смыться? И забыть о Брэде и о Джейке? Она сняла еще одно платье. А что дальше? Куда идти? Опять начинать все сначала? Сколько раз можно начинать все сначала? Покончив с платьями, Джинни взялась за кофточки и свитера, аккуратно лежавшие на полках. Они тоже, один за другим, полетели на пол. «Ничего не выйдет, — грустно думала Джинни. — Джейк все равно отыщет меня. Джесс и этот ребенок».
Через пять минут вся ее одежда лежала на полу шкафа.
Джинни взглянула на груду атласа и бархата, шелка и шифона — материальные ценности, символизирующие стабильное, прочное существование. Какая чепуха! Нет таких понятий, как безопасность
