Он вошел на кухню. Сьюзен поспешно вытерла слезы и бросила куртку на стул. Марк, ухватившись за спинку стула, повернул его к себе и сел, обхватив ножки своими длинными ногами.
— Через двадцать минут.
— Что через двадцать минут? — не поняла Сьюзен.
— Через двадцать минут доставят пиццу.
Сьюзен повернулась и взглянула на сына.
— Никак не могу поверить, что ты здесь.
Марк, мотнув головой, уставился в пол.
— Знаешь, школа, в которую меня запихнули, такая паршивая…
— Ты ведь не этого хотел, верно?
— Я хотел быть с отцом, по крайней мере я так думал.
Сьюзен молчала.
— Я никогда не говорил тебе, мам, но его жена просто сволочь.
— Твой отец любит ее.
Произнеся эти слова, она поразилась сама на себя: с чего это ей вздумалось защищать Лоренса?
Марк поднял голову.
— Никак не могу понять за что, но она меня ненавидит. Это она настояла на том, чтобы отправить меня в эту дурацкую школу.
— Но ведь он согласился, — заметила Сьюзен, грызя ногти.
— Ага, — подтвердил Марк и снова опустил голову.
Сьюзен присела перед ним на корточки.
— Марк, мальчик мой, я понимаю, как тебе тяжело.
Когда родители расходятся, всегда страдают дети. Твой отец любит тебя, но у него теперь другая жизнь, и тем не менее тебе в ней всегда найдется место, пусть и не то, которое тебе нравится.
Из глаз его выкатились две слезинки и упали на линолеум.
— Прости меня за все, что я тебе наговорил, мам. Мне так стыдно за побег. Больше этого не будет, обещаю.
Сьюзен ласково обняла сына.
— Иногда единственным способом чему-нибудь научиться становится принятие нужного решения. Но по прошествии времени мы вдруг понимаем, что решение было не правильным, хотим повернуть время вспять, да уже поздно.
Говоря это, Сьюзен думала не столько о Марке, сколько о Дэвиде. В миллионный раз за двадцать пять лет она задавала себе вопрос, почему она его бросила. Может, бабуля все-таки права, только время способно примирить нас с нашим прошлым. Но кто знает, сколько этого времени понадобится?
— Еще не слишком поздно, мам?
Сьюзен еще крепче обняла его.
— Конечно, нет. Ты вернешься в школу, и все будет хорошо, вот увидишь. — Она поцеловала его в макушку. — И друзья твои будут рады, что ты вернулся. Они наверняка скучали по тебе.
Он поднял голову и слегка отстранился от нее.
— Ты все еще думаешь поехать?
Сьюзен сначала не поняла, о чем он говорит.
— На эту встречу. Поедешь?
Она встала и отошла к раковине.
— Нет, милый. Не поеду.
— А почему?
— Это было бы нечестно по отношению к тебе. Что было, то прошло. Сейчас я должна думать о тебе.
Схватив тряпку, Сьюзен принялась вытирать и без того чистый стол.
— Я думаю, ты должна поехать, — проговорил Марк.
Сьюзен показалось, что она ослышалась. Обернувшись, взглянула на сына.
— Мне кажется, ты должна поехать, — повторил он. — Я вел себя как последний эгоист. Ведь у меня есть брат.
По-моему, это не так уж плохо.
— Марк, я не верю своим ушам!
— Подумаешь… Имею я право изменить свое мнение? — заметил Марк, пожав плечами.
— А может, кто-то подтолкнул тебя к этому?
— Может быть.
— И кто же?
— Отец.
— Отец посоветовал мне поехать на встречу?! Верится с трудом.
Марк отрицательно покачал головой.
— Да нет же! Он сказал, что ты нравственный урод, которому на меня десять раз наплевать.
«Нравственный урод?! О Господи, Лоренс, скотина ты, как ты посмел меня так назвать!» Но она сдержала готовое было вырваться негодование и стала слушать Марка.
— И знаешь, я ему не поверил, — улыбнулся сын. — Не поверил, что тебе на меня наплевать.
Сьюзен вздохнула.
— Поэтому ты решил, что я должна поехать на встречу?
— Ага! За последние недели я много об этом думал и пришел к выводу, что ты должна поехать, если этого хочешь. О чем мне, собственно, беспокоиться? Хотя он родился первым, но этот дом все-таки мой. — Последние слова он произнес уверенно, но выглядел при этом смущенным. — Ведь правда?
Сьюзен, расхохотавшись, снова обняла его.
— Конечно!
В этот момент раздался звонок в дверь.
— А теперь докажи, что это действительно твой дом, открой-ка дверь разносчику пиццы.
— А у тебя деньги есть?
Сьюзен снова расхохоталась.
— Возьми из сумки двадцатку.
Она смотрела, как он достал из сумки двадцать долларов и, небрежно наступив ногой на валявшуюся на полу записную книжку, помчался к входной двери. Ей вспомнились слова бабули: «Мы только можем надеяться, что дальнейшую жизнь проживем так, как повелит нам Господь». «А моя дальнейшая жизнь, мое будущее — это Марк, — подумала Сьюзен, — который наконец вернулся домой. А если мой другой сын тоже станет частью этого будущего? Сын Дэвида… Что ж, об этом я узнаю через десять дней».
Сьюзен прислонилась спиной к столу и закрыла глаза.
«Если он приедет, если он только приедет, — продолжала размышлять она, — может быть, тогда я начну искать Дэвида, а если не появится, послушаюсь совета Джесс: оставлю прошлое в покое и, наконец успокоившись, продолжу прежнюю жизнь».
Глава семнадцатая
Пятница, 8 октября
ПИ ДЖЕЙ
Наконец-то мать освоила кофеварку, образец высочайших достижений современной бытовой техники, которую Пи Джей купила совсем недавно. Сегодня Пи Джей с Бобом баловались кофейком, сидя в залитой солнцем столовой ее шикарной квартиры, выходящей окнами на Централ-парк. По выходным Боб ночевал у нее. Обычно он располагался на софе в гостиной подальше от бдительного ока Флоры Дэвис, которая оккупировала комнату для гостей. Заходил он каждый вечер после работы, принося для Пи Джей бесчисленные файлы, давая тем самым понять, что она нужна, что на работе о ней не забыли и ждут ее возвращения. В понедельник, среду и пятницу он бывал утром. В эти дни ей делали химиотерапию. Свои визиты он мотивировал тем, что своим присутствием способствует ее выздоровлению. Любовью они не занимались со дня операции, и Пи Джей ни разу не показывала ему свой шрам, никак не могла решиться и скорее всего так никогда и не осмелится.
