— Меня влечет не плоть, а ты сама, Крис.
— Собственническое чувство. Желание застолбить свой участок?
— Дьявольщина! Ну и метафора!
— Дэн, дай мне время. Ладно?
Кристин уже не была «худой как палка». Она ела небольшими порциями по пять-шесть раз в день, потребляла много углеводов и к моменту нашего отплытия набрала девять фунтов.
Несмотря на внешнюю холодность и декларированное равнодушие к сексу, она была женщиной весьма чувственной: любила вкусно поесть, выпить вина, ей нравилось плавать и загорать на солнце, и мне довелось однажды увидеть, как она, закрыв глаза, водила ладонью по шелковой блузке, которую я ей купил. Она гладила предметы, познавая их на ощупь.
Однажды, вернувшись с рынка, я увидел, что Кристин разговаривает с черноволосым широкоплечим мужчиной моих лет. Они стояли на пирсе недалеко от «Херувима». Мужчина отчаянно жестикулировал: видимо, сердился. Кристин качала головой. Мужчина резко повернулся и ушел. Поравнявшись со мной, он бросил на меня свирепый взгляд.
— Это что за тип? — спросил я.
— Религиозный фанатик. — Она бегло улыбнулась. — Призывает меня покаяться в грехах перед вторым пришествием Христа.
Провизия была закуплена, баки для горючего и воды заполнены, и не оставалось ничего иного, кроме как выйти в океан.
Мы выпили бутылку шампанского в каюте судна. Удобства были не ахти какие: койки, стол, камбуз, рундуки, гальюн — все сконцентрировано и спрессовано в плавающей калоше.
— Завтра пятница, — заявил я. — Я не суеверный, но не намерен отплывать в пятницу.
— Я не суеверна, — сказала Крис, — но я трижды перекрещусь, если рассыплю соль.
— Я не суеверный, но я готов убить любого черного кота, который имеет несчастье перейти мне дорогу.
— Дэн, ты не жалеешь, что мы все это затеяли?
— Нет. Мир снова повернулся острыми углами, какой-то неожиданной, таинственной стороной. Что я хочу сказать? Я купил это судно пару лет назад по непонятной прихоти. Несколько недель назад один из репортеров газеты оказался в отлучке, и меня направили в док, куда прибыла «Калиопа». Там была ты. Там оказался я. И вот теперь мы плывем к твоим камешкам.
Она кивнула.
— Да, так обычно и бывает. Кусочек с кусочком — и образуется нечто новое, как в калейдоскопе. Ты пошевелишь калейдоскоп в одну сторону — и узор изменится. А восходит это к тысячам лет назад, когда нас не было на свете, и это не кончится, пока мы не умрем. Да и тогда все будет продолжаться для других людей. Я имею в виду, что наше влияние сохранится, по крайней мере некоторое время.
— Верно. Философия новичка, но так и есть.
— И значит?
— Значит, завтра мы начинаем путешествие на край света.
Часть вторая
В ОКЕАНЕ
Глава десятая
Мы вышли из бухты до рассвета, вместе с отливом. Утро было душное и тихое. На западе над горизонтом висел рогатый месяц. Я не стал ставить паруса. Мы поднимем их, когда подует настоящий ветер. А пока придется терпеть грохот и вонь работающих дизелей. Горючего у нас хватит на триста пятьдесят миль. Сейчас важно уйти от оживленных путей и взять курс к Мексиканскому заливу.
Накануне вечером я нанес на карту маршрут, согласно которому мы берем курс на юг, а затем поворачиваем к востоку и через пролив Лонг-Ки попадаем в Мексиканский залив. После этого идем на запад, к Маркизам, затем на юго-запад — этот отрезок выглядел весьма длинным и пустынным, здесь на карте не значилось ничего, кроме обширного трапециевидного голубого пятна.
В Лонг-Ки мы остановились в марине и, пока шло пополнение баков горючим, устроили поздний завтрак в ресторане. Откуда-то набежали клубящиеся облака, и капли дождя застучали по окнам.
— Ты не хочешь остаться здесь на ночь? — спросил я у Кристин.
— Нет-нет, какой смысл? Если нас способен напугать даже пустячный дождик…
Кристин, как и обычно, была спокойной, в ее хрипловатом голосе не слышалось и признаков волнения, хотя глаза казались непривычно большими и сияющими.
— Открытое море не будит никаких неприятных воспоминаний? — спросил я.
— Что? А-а, нет… Хотя, может, самую малость… Но совсем не так, как я предполагала.
— Когда ты собираешься сообщить мне подробности о гибели «Буревестника»?
— Ну, предположим, когда мы достигнем восемьдесят первого градуса западной долготы. А что?
Я пожал плечами.
— О'кей. Я надеюсь, у нас есть необходимые карты и оборудование?
— У нас есть все необходимое.
— Мне бы хотелось, чтобы ты доверяла мне, Кристин.
— Я и доверяю. Я доверяю всем.
Почти весь день шел дождь. Мы сидели в кубрике, пили горький кофе из термоса и обсуждали, что еще необходимо срочно сделать. Кристин беспокоило, что я не приготовил дополнительный мешок с провизией. Взятых запасов хватит на несколько спартанских завтраков, заявила она, но их явно недостаточно, чтобы выжить на море. Я ответил, что вовсе не намерен терять свою яхту, что был чертовски занят, и потом — почему она сама не занялась этим, вместо того чтобы лениво загорать на солнце? Она эксперт по выживанию, ей и карты в руки.
Косой дождь с силой вонзался в поверхность воды, взбивая белые барашки. Правая рука и плечо занемели оттого, что приходилось удерживать в течение многих часов вибрирующий румпель. Холодные капли дождя скатывались за шиворот.
Кристин начала допытываться, почему я не купил радиоприемник с передатчиком. Я сказал, что не мог позволить себе подобной роскоши. Она поинтересовалась, во что я оцениваю свою жизнь.
Кристин была недовольна тем, что я не приобрел ножницы для резки проволоки: вдруг мачту снесет во время шторма и нам придется обрезать ванты и оттяжки? Я ответил, что не желаю слышать о потере мачты; капитан имеет кое-какие права, и одно из них — право отрицать реальность.
Все это походило на репетицию будущей семейной жизни.
— Ты ленив, — говорила она.
— Ты неврастеничка, — парировал я.
Морское приключение превращалось в кухонную склоку.
— Ты неразумен.
— Ты строптива.
Вскоре после полудня подул легкий попутный бриз, и я с огромным облегчением выключил двигатель и поднял грот и бом-кливер. Волны были высокие, кипящая зыбь била в борта. «Херувима» швыряло с боку на бок и взад-вперед. Ветер все крепчал, и я вынужден был заменить бом-кливер на рабочий кливер, зарифить грот, опустить рабочий кливер и поднять штормовой.
Море было по-настоящему бурным, металлически серую поверхность его оживляли гребни пены.
Кристин стояла за румпелем. Я вернулся в кокпит и сказал:
— Может, нам перейти на сменную систему? Скажем, дежурить по четыре часа?
