открыла глаза и увидела перед собой полную темноту. Сознание вернулось к ней, а несколько глубоких вдохов позволили справиться с паникой и оценить положение.
Повязка все еще закрывала ей глаза, руки по-прежнему были связаны изоляционной лентой, и не только руки, но теперь и ноги. Правда, она больше не была закатана в ковер, а сидела рядом с водителем, покрытая какой-то толстой материей. Насколько она могла понять, материя покрывала и тело, и голову и на ощупь походила на брезент.
От неудобного положения у Гас ныла спина, запястья горели, как от ожога, а снизу сквозняк холодил ее босые ноги. Ощущения были столь разнообразными, что Гас не смогла сразу в них разобраться и выделить самое главное. Нечто зажатое в ее кулаке причиняло ей боль, не слишком сильную, но настойчивую. Она еще крепче сжала пальцы, и резкая боль заставила ее вскрикнуть. Оказывается, она забыла о маникюрных ножницах, которые все еще прятала в своей ладони.
Это была медленная, тяжелая работа, и все-таки под прикрытием брезента она сумела разрезать одну полоску изоляционной ленты и принялась за вторую. Она не спешила, ей приходилось остерегаться, чтобы не выдать себя. Если похититель следит за дорогой, то, возможно, не замечает, как колышется брезент. «А лучше всего, Господи, сделай так, чтобы у него был включен автоматический режим скорости», – мысленно взмолилась Гас. Тогда, убаюканный однообразным движением, он погрузится в то самое гипнотическое состояние, жертвой которого часто становятся водители на ровных прямых шоссе.
Похоже было, что ее заклинание подействовало, и она разрезала уже две полоски ленты, когда вдруг обнаружила еще и третью. А она-то думала, что вот-вот хоть чуть-чуть расправит затекшие руки! Хуже того, если она не поспешит, то рухнет на пол машины, так и не высвободив запястья. Дело в том, что связанные ноги мешали ей обрести опору и с каждым своим движением она все ниже сползала по скользкому кожаному сиденью и вот-вот могла очутиться на полу.
Но Гас упорно продолжала трудиться, всем сердцем ненавидя стойкую липкую ленту. Почему только он не воспользовался веревкой? Нет же, он решил быть оригинальным! Сначала револьвер, который взрывается, потом ковер, в который он ее закатывает, и, наконец, гибкая и крепкая изоляционная лента.
Она разрежет ленту, даже если ей придется поплатиться за это жизнью.
Машина вдруг круто свернула в сторону, и ножницы вонзились ей в запястье. Сдерживая крик боли. Гас качнулась влево, туда, где сидел похититель, затем, когда машина, визжа шинами, резко остановилась, свалилась вправо. Наверное, похититель съехал на обочину, решила Гас. Она чувствовала, как от внезапного торможения все еще сотрясается машина, и запах горелой резины ударил ей в ноздри. Но они никуда больше не ехали, и похититель почему-то молчал.
– Не забудь сообщить мне, когда совсем высвободишь руки, – сказал он наконец усталым голосом.
– Зачем вам это знать?
– Тогда придется устроить тебе хорошую взбучку, чтобы ты не убежала.
Признав свое поражение. Гас разочарованно вздохнула и попыталась вернуться в прежнее положение на сиденье. Но, как она ни упиралась ногами в пол, у нее ничего не получалось, пока похититель не сжалился над ней. Он схватил ее за плечи и водворил обратно на сиденье. Он обращался с ней как с бесчувственной деревяшкой.
Его помощь была ей ненавистна. Хуже того, из-за возни брезент сполз с нее, оставив неприкрытой, а повязка с глаз теперь спустилась на нос и рот, мешая дышать. Со вздохом отчаяния Гас откинулась назад.
– Не могли бы вы снять с меня повязку, чтобы я имела возможность дышать?
– Могу, – согласился он, – но тогда мне придется тебя прикончить.
– Вы шутите, – отозвалась Гас, но слова застряли у нее в горле.
Вряд ли это была пустая угроза, если вспомнить его предыдущие действия. Гас старалась не думать об охраннике и о том, что произошло на ее глазах. Ее ужасало то, что она стала невольной соучастницей преступления.
Он накинул брезент на плечи Гас, прикрыв ее почти обнаженное тело, и выехал обратно на дорогу. Гас вздрогнула от неожиданности, когда он включил радиоприемник и принялся перебирать станции явно в поисках сообщений о похищении, но так быстро, что Гас трудно было что-нибудь разобрать. Наконец он наткнулся как раз на середину сообщения, которое читала женщина-диктор.
«В состоянии сильного нервного шока охранник был доставлен в больницу, – говорила она, – где ему вправили челюсть и оказали другую первую помощь. Он сообщил полиции, что похититель подбросил ему взорвавшийся револьвер и усыпил его с помощью заряда со снотворным. Представитель полицейского управления Лос-Анджелеса сказал, что оружие со снотворным зарядом мало изучено и мнения о его эффективности сильно расходятся. Это абсолютно новое изобретение все еще находится в стадии разработки и пока не используется даже правоохранительными органами…»
Диктор продолжала свое повествование, но Гас уже не слушала ее.
Револьвер, способный усыплять? Выходит, похититель не убил охранника? Охранник жив, и, значит, она не является соучастницей преступления? Облегчение от этой новости длилось всего секунду, но горечь и обида не проходили. Получается, что он намеренно и расчетливо обманул ее. Унизил, превратив в плачущую, лепечущую, умоляющую идиотку, хотя двух его слов было бы достаточно, чтобы ее успокоить. Ему стоило только объяснить, что он использует заряд со снотворным, и она перестала бы безумствовать.
Он так ее напугал, что она даже начала заикаться! Легкое заикание было последствием пережитых в детстве потрясений.
Чтобы скрыть этот недостаток, ей пришлось заново учить себя разговаривать, однако, когда она стала взрослой, ее манера говорить с придыханием и остановками превратилась в качество, присущее ей одной и придававшее ей особое очарование. Но сейчас Гас могла думать лишь о том, как жестоко унизил ее похититель.
– Зачем вы так со мной п-поступили? – спросила она, проникаясь все большим гневом оттого, что заикается.
Она высвободила руку и сорвала с лица повязку.
Гас даже не пришло в голову, что вопрос ее чисто риторический и что она не получит на него ответа. Ей также не пришло в голову, как страшно она рискует. Она вновь обрела зрение, но, уверенная в своей правоте и вне себя от ярости, забыла, что имеет дело с киллером, способным на самые непредвиденные поступки.
– Зачем вы заставили меня поверить, что охранник мертв? – вопрошала она, стараясь одной рукой развязать спустившуюся на шею повязку, чтобы окончательно от нее избавиться. – Да вы настоящее чудовище!
– Что ты там делаешь, черт побери? – на этот раз спросил уже похититель, и машину бросило в сторону, поскольку он попытался удержать ее руку.
Чтобы не сползти на пол. Гас не оставалось ничего другого, как ухватиться за доску приборов. Машину швыряло с одной стороны дороги на другую, но, к счастью, на шоссе никого, кроме них, не было. Наконец он справился с управлением и съехал на обочину.
Облако пыли, поднятое колесами, постепенно осело.
Отдышавшись, Гас решилась посмотреть на похитителя и, встретив ледяной взгляд злобно прищуренных глаз, вдруг осознала, какой необдуманный поступок совершила. Она дерзнула взглянуть на неприкрытое лицо преступника. Похищенная увидела лицо своего похитителя, и теперь он должен ее убить.
– Я ничего не видела! – закричала Гас, отворачиваясь, и была права, поскольку не могла его рассмотреть в короткие доли секунды.
Вот только поверил ли он ей?
– Лучше бы я оставил тебя задыхаться в ковре, – заметил он тихо, но все тем же хриплым голосом. – А теперь повернись ко мне спиной. Вот так.
Гас и не думала сопротивляться. Она лишь вздохнула, когда он взял ее за плечи и водворил на прежнее место. Она ожидала, что сильным ударом он ввергнет ее в состояние продолжительной амнезии, но вместо этого он извлек откуда-то нож и начал разрезать остатки изоляционной ленты. Он совсем освободил ей
