Презирая себя, он встал с кровати, прикрываясь простыней.
Как это погиб? Да он почти не знает эту женщину! Что, черт возьми, с ним происходит? Разве можно питать искреннее чувство к эгоистке, подобной Гас Феверстоун? Она была из стана врага. Она не только пыталась убить его ради своих целей, но и была полной противоположностью женщине, на которой он был женат. Мэгги была бескорыстной и любящей. Странно было сходить с ума по какой-то манекенщице, одержимой мыслью об убийстве, после такой женщины, как Мэгги. Ему вообще незачем было сходить с ума по какой-либо женщине.
Фигурка Гас, которую он начал вырезать, лежала на ковре, там, где он ее вчера оставил. Придерживая на поясе простыню, Джек осторожно поднял ее, стараясь не касаться тех частей, которые казались ему особенно живыми, но пальцы сами собой сомкнулись на ее выпуклостях.
Он все крепче сжимал ее в руке, чувствуя, как в нем пробуждается желание. Потом уронил деревянную Гас на комод, спрашивая себя, уж не лишился ли он разума. Ведь эта женщина ему даже не нравилась Его влечет к ней секс, и ничего больше, а ведь он давным-давно забыл радости и горести этого развлечения.
Никогда не стоит смешивать работу с личными чувствами.
«Господи, – подумал Джек. – Я так запутался в своих отношениях с Гас и Бриджит, что почти забыл о работе». Он обманывал себя. К Гас его влек не только секс, но и она сама, и даже Бриджит Он сделал ужасную ошибку, поставив чувства выше долга, и теперь должен за это расплачиваться. В его деле не было места переживаниям, он не имел права щадить людей на пути к цели, даже если это заставляло его страдать. Он ножом отсечет все нити, которые связывали его с Гас.
Джек поднял подушку, открыв спрятанное под ней блестящее смертоносное оружие. Он взял его, крепко сомкнув пальцы на рукоятке из слоновой кости. Свет играл на стальном лезвии ножа.
Отсечь все раз и навсегда. Без всякой жалости и снисхождения.
Первым впечатлением, когда он проснулся утром, было чувство тяжести, словно большой камень придавил ему ноги Джек лежал лицом вниз, и находись он в другом месте, то уже давно приставил бы нож к горлу неизвестного пришельца. Он не мог объяснить своей нерешительности, особенно если учесть, что за ним установлена слежка, а его жена уже не раз покушалась на его жизнь. Он стал удивительно беспечен после встречи с Гас Феверстоун. Вот и сейчас он позабыл об осторожности, слушая совсем другой голос, который советовал ему не горячиться и не спешить. Предмет, прижимавший к постели его ноги, был тяжелее средних размеров животного и легче человека обычных размеров, что особенно возбуждало его любопытство.
Джек повернул голову и увидел белые перья. Он ошибся.
Это не был человек или животное, это был «лебедь».
– Ты что – в этом спала? – спросил он, изгибаясь, чтобы рассмотреть «лебедя».
– Ну конечно же, нет, глупый, – снисходительно объяснила Бриджит.
Джек приподнялся на локтях и оценил ситуацию. Бриджит сидела на его ногах и при этом энергично жевала, судя по всему, резинку.
– Я бы тогда испортила хвост, – продолжала она. – Обычно я сплю в трико, у меня их несколько.
– Рад слышать это. А теперь не могла бы ты слезть с моих ног, чтобы я мог повернуться на спину?
– Ох, простите, пожалуйста. Кровать очень узкая, и мне надоело ждать, когда вы проснетесь.
Бриджит переместилась на край постели и выдула большой розовый пузырь, который ловко спрятала обратно движением языка. На ней были все та же кисейная пачка и атласные туфельки, но теперь она украсила голову убором из белых перьев, таких же как хвост.
Придерживая простыню, Джек с опаской перевернулся на спину, боясь, что неосторожное движение откроет пятилетней племяннице некоторые ошеломляющие детали мужской анатомии. Маневр не совсем удался, но Бриджит, казалось, ничего не заметила.
Джек хорошенько закрылся простыней, положил за спину подушку и не без тени иронии спросил:
– Чем вызван ваш визит?
Слава Богу, пятилетние дети не слишком разбираются в тонкостях человеческого общения.
– Почему ты пришла сюда? – спросил он, переводя вопрос на доступный ей язык.
– Я хотела взять у вас интервью.
– Для «Лос-Анджелес тайме»?
– Нет, для моего дневника, – ответила она очень серьезно. – Я не знала, как пишется ваше имя. Ну и еще кое-что…
Джек не удивился. У девочки была масса общего с ее теткой, включая болезненный интерес ко всему, что касалось лично его.
– Что же еще?
Бриджит была явно довольна, что он не прогнал ее, и поудобнее устроилась, готовясь к длинному, подробному разговору.
– В общем-то меня особенно интересует один вопрос, – начала она, – как… как вы с тетей полюбили друг друга?
У него чуть не отвалилась челюсть.
– Ну, это целая история, – только и сумел выдавить Джек.
– Вот и прекрасно! – подбодрила его пятилетняя репортерша и, расправив пачку, продолжила:
– Видите ли, «Лебединое озеро» – мой любимый балет. Принц Зигфрид отправляется охотиться на лебедей и безумно влюбляется в королеву лебедей Одетту. Одетта плавает по озеру, потому что ее заколдовал злой волшебник. Зигфрид не стал убивать Одетту, а полюбил ее. У вас тоже так было с тетей Августой?
Джек прикрыл глаза, мечтая о чашке кофе и о том, чтобы у него перестала болеть голова И еще, чтобы Бриджит не была такой разговорчивой. Как это кто-нибудь, даже пятилетний ребенок, мог вообразить, что их отношения с Гас хотя бы отдаленно походили на балет о лебедях?!
– Угу, – подтвердил он. – Так оно и было.
Бриджит в восторге молитвенно сложила руки.
– Моя самая любимая сцена в «Лебедином озере» – это когда Зигфрид и Одетта танцуют па-де-де. Вы знаете, что это такое? Они танцуют вместе, как будто они уже поженились. И еще мне нравится, когда Одетта предупреждает принца, что ему грозит опасность, он обнимает ее, а она с любовью смотрит ему в глаза. Правда, здорово? Один раз я видела, как Гас тоже смотрела на вас с любовью в глазах.
Противная девчонка, у нее не было к нему жалости. Тем временем Бриджит наклонилась и, не переставая жевать, очень серьезно спросила:
– И как вы там с ней – проделываете всякие вещички?
На этот раз он открыл рот, из которого не вылетело ни звука. Интересно, что они разрешают ей смотреть по телевизору? Какие «вещички»? Только теперь до него дошел смысл сказанных ею слов: «Один раз я видела, как Гас тоже смотрела на вас с любовью в глазах». Не смея себе в этом признаться, он так хотел, чтобы Гас смотрела на него с любовью в глазах.
Джек опустил голову и чуть не застонал от отчаяния. Всю жизнь он имел дело с монстрами: громилами, ворами, убийцами… И еще он имел дело с властями, что было не лучше. С самых ранних лет его обучали искусству побеждать в бою и умению перехитрить противника. Он жил по законам строжайшей дисциплины и беспрекословного подчинения. Он был послушной машиной и орудием убийства, но он оказался безоружным перед наивным простодушием ребенка. Бриджит победила его одной-единственной фразой!
Джек понял, что проиграл в битве со своими собственными чувствами, ничто не помогло, даже игра с ножом и деревом, и уже не стон, а сдавленное ругательство сорвалось с его губ. Он был не просто побежден, он был раздавлен.
– Значит, я не ошиблась, вы этим занимались? – настаивала Бриджит, догадавшись, что нащупала больное место. – Неужели вам это так не понравилось?
Шум в коридоре за дверью спас Джека от объяснений.
Кто-то звал Бриджит, но это была не Френсис.
– Я здесь! – что есть мочи закричала Бриджит. – Это Гас, – с довольной улыбкой объяснила она Джеку. – Я сказала ей, что буду у вас. Я подумала, что вы будете рады с ней повидаться, раз вы живете в
