разных комнатах. Кстати, интересно почему?
Дверь спальни скрипнула, и Гас нерешительно просунула голову в щель:
– Ты здесь, Бриджит?
– Привет, Гас! Джек только что рассказал мне, как вы влюбились друг в друга и почему не спите вместе.
– Что-что? – Дверь широко распахнулась, и Гас появилась на пороге. Ее глаза бегали по сторонам, как у Робота-полицейского в фильме, и казалось, она сейчас поднимет руку и расстреляет всех короткими очередями.
– Бриджит, дорогая, Френсис уже приготовила завтрак, – сказала Гас, входя в комнату и с трудом сдерживаясь. – Отправляйся на кухню и смотри не съешь все сама. Оставь мне булочку с черникой.
– Но я не хочу есть…
– Бриджит, что я тебе сказала, иди завтракать, дорогая.
Ты же знаешь, как это важно – хорошо поесть с утра.
– Подожди! Джек как раз собирался рассказать мне, как ты с ним…
– Марш отсюда, Одетта! – скомандовала Гас, прерывая ее. – Мне надо поговорить с принцем Зигфридом.
Глаза Бриджит наполнились слезами, и в поисках сочувствия она повернулась в Джеку.
– Вечно она все испортит! – пожаловалась ему Бриджит.
В ответ он только трусливо пожал плечами, не желая сердить Гас, но в душе поддерживая Бриджит. Как только, обиженно колтыхаясь, хвостик Бриджит исчез за дверью. Гас обратила на пего весь свой гнев.
– Что ты ей сказал? – приступила она к нему.
В другое время Джек бы подразнил ее ради удовольствия, но сегодня он всеми способами хотел избежать столкновения.
Прежде всего потому, что при ее появлении у него вновь участился пульс. Во-вторых, он уже серьезно нарушил правила профессионального поведения и больше не доверял даже себе самому.
В-третьих, он так и впился глазами в ее лицо, шею, рот, упрямо скрещенные под грудью руки и в сами груди с розовевшими под тонкой майкой сосками.
И что за привычка, скажите, пожалуйста, разгуливать по дому в нижнем белье? Но больше, чем тело под легким покровом, его влекли ее глаза. Он всматривался в них, ища подтверждения словам Бриджит, и не находил его. В ее глазах горела ярость, и ничего другого.
– Я не открыл ей никаких секретов, – сказал он, садясь на постели. – Она думает, мы полюбили друг друга, как Зигфрид с Одеттой. Не вижу в этом ничего плохого. А по-твоему, я должен был выложить ей правду?
– Нет, конечно, но я бы не хотела, чтобы девочка думала, будто мы безумно влюблены друг в друга. Это только запутает ее. – Гас на секунду остановилась и, взяв прядь волос, выбившуюся из скрученного на затылке пучка, рассеянно потерла ею щеку, не сознавая чувственности жеста. – Не представляю себе, почему она так решила.
Джек тоже помолчал, взвешивая, стоит ли открывать ей все.
– Кажется, именно ты натолкнула Бриджит на эту мысль, – наконец решился он.
– Я?
– Ну да, она заметила, как ты смотришь на меня.
Гас недоуменно склонила голову набок.
Он безуспешно попытался обратить все в шутку, но губы не подчинялись ему и слова с трудом появлялись на свет.
– Смотришь с любовью в глазах…
Гас чуть не задохнулась от негодования. Ее глаза изумленно расширились, спина гордо выпрямилась.
– Какая ложь! – вскипела она. – Я никогда на тебя так не смотрела! Н-никогда! Если бы я умирала с голоду, а ты был моим любимым блюдом, я бы в-все р-равно тобой не соблазнилась!
Джек с трудом удержался от смеха. Она была в таких растрепанных чувствах, что начала заикаться. Это с ней случалось и раньше, а вот то, что она покраснела, было действительно событием. Ему и не снилось, что он может стать свидетелем подобного зрелища. Ее щеки стали ярко-розовыми, и на верхней губе выступили капельки пота. Она уже не раз приводила его в замешательство, и он задавался вопросом, что может заставить покраснеть такую женщину, но никак не предполагал, что это будет слово «любовь».
– Какое твое любимое блюдо? – не удержался он.
– Во всяком случае не ты! Я немедленно пойду и поговорю с Бриджит!
Гас повернулась и пошла к двери. Джек соскочил с кровати и бросился за ней, неловко прихватив простыню и одеяло.
– Не смей прикасаться ко мне! – закричала она, отталкивая его руку, когда он попытался ее удержать.
– Что ты собираешься делать?
Он встал перед ней, преграждая путь.
Прикрываясь, он держал перед собой простыню и сознавал, что похож на плохую копию изваяния греческого атлета. Натертый пол скользил под его босыми ступнями, а холодная круглая ручка двери нахально упиралась ему куда-то пониже спины.
Гас зло потрясла головой, и новые пряди волос выбились из ее прически. Они летали вокруг ее головы, как змеи вокруг головы Медузы.
– Я обязана поговорить с Бриджит, чтобы избавить ее от ложных представлений о нас с тобой.
– Она ребенок, Гас. Романтичная маленькая девочка.
– Но я не могу допустить, чтобы она думала…
– Думала, что ты влюблена в меня. Гас? – закончил за нее Джек.
Она отвернулась, и он сразу подпал под ее очарование. Не стесняясь, он жадно смотрел на ее волосы, шею, грудь под узкой майкой. Она была обижена и сердита, особенно после того, что он наговорил ей накануне, но выражение ее глаз поразило его в самое сердце. Он был коротким, этот взгляд, и у Джека не было слов, чтобы его описать. Пожалуй, он бы назвал его томлением, сладкой тоской… Вожделением прекрасного создания, смотрящего на мир из-под чадры огромными темно-фиалковыми глазами. Гаремные глаза, так бы он их назвал.
– Почему ей нельзя думать, что мы как те двое влюбленных в ее балете? – спросил он.
– Да потому, что это не правда.
Она отказывалась от всего того, что произошло между ними, и он был солидарен с ней. У него было еще больше причин, чтобы держаться от нее подальше. Значительно больше, чем у нее. Но у него не было сил, чтобы от нее отказаться.
– Я бы сказал, что это не совсем правда, – поправил он ее. – Бриджит восхищалась танцем, который они там танцуют.
Она называла его па-де-де, а я бы назвал его брачным танцем, преддверием любви. Разве это не то, чем мы с тобой занимаемся, Гас?
Она все еще отказывалась смотреть на него.
– Отпусти меня, – попросила она слабым голосом.
Он плечом захлопнул дверь.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
– О чем?
– О том, что я наговорил тебе вчера.
Эти слова заставили ее поднять голову. Гас смотрела на него глазами, по-прежнему полными обиды. Он оскорбил ее, ей было больно, и она не скрывала этого. Почему же ее зависимость от него была ему так приятна? Нет, он не станет перед ней извиняться, он просто расскажет ей, как все было.
– Мне приснился плохой сон о том, что со мной когда-то случилось и с чем Я до сих пор не могу примириться. Я был в ужасном состоянии, когда ты пришла ко мне в комнату.
Гас подошла к окну и взглянула на лужайку внизу и холмы под солнцем вдали. Джек видел ее задумчивый профиль.
