телохранителями Эдди? Я уже извинился перед тобой. Если бы я знал, что эти ублюдки будут искать деньги здесь, я спрятал бы их в другом месте. Клянусь.
Дайана призвала на помощь всю свою выдержку. Он не стоил того, чтобы тратить на него нервную энергию, теперь уже не стоил.
– Меня не интересует твое предложение, Ник, – сказала она спокойно. – Так что, будь любезен, выметайся из моего дома. С минуты на минуту придет Зак, и я не хочу, чтобы он застал тебя здесь.
Отказ, по-видимому, ничуть не обескуражил Ника, но он поднялся со стула.
– Ты делаешь большую ошибку, Дайана.
– Переживу. – Она проводила его до двери, подождала, пока его «олдсмобиль» скрылся за поворотом дороги, и только тогда вздохнула с облегчением.
Вернувшись на кухню, она села к столу и глубоко задумалась. Если бы не обещание быть терпеливой с Ником и присматривать за ним, которое она дала умирающей матери, Дайана четыре месяца назад отдала бы его в руки полиции и заставила бы поплатиться за «пустяковый случай», о котором он так непринужденно упомянул.
Все началось вполне безобидно, с его очередного неожиданного визита. Однако вместо того, чтобы попросить взаймы денег, как он это обычно делал, он протянул ей пять тысяч долларов и попросил сохранить их, чтобы у него не было соблазна проиграть деньги в покер.
Подумав, что он, возможно, взялся за ум, Дайана спрятала пачку в сейф, не подозревая, что деньги принадлежат ростовщику.
Два дня спустя, когда они с Заком ужинали у Кэт и Митча, кто-то побывал в ее доме, взломал сейф и забрал пять тысяч долларов.
Хотя больше ничего не тронули, на следующее утро она нашла в сейфе записку без подписи и все поняла. «Уважаемая мисс Уэллс, – говорилось в записке. – На этот раз мои люди взяли только то, что принадлежит мне. В следующий раз они поступят покруче».
Вне себя от бешенства, она позвонила Нику, потребовав объяснения, и, когда он неохотно признался, что должен эти деньги ростовщику по имени Эдди, она сначала хотела было забыть об обещании, данном матери, и позвонить в полицию, но передумала. Если она позвонит в полицию, то дело получит огласку, начнутся вопросы, расследования и все узнают, что у нее есть брат, состоящий на учете в полиции.
Ради сына, не желая чтобы ее имя склоняли на всех перекрестках, она вычеркнула Ника из своей жизни и приказала никогда больше не появляться. Какое-то время он действительно не показывался, но сегодняшний визит ее встревожил. Сейчас было самое неподходящее время, чтобы кто-нибудь проведал о темном прошлом Ника и его еще более темных связях.
Сработал таймер, и его сигнал вывел ее из задумчивости. Когда Дайана вынимала кекс из духовки, руки ее дрожали.
Раскинувшееся на девяти акрах ранчо Линдфордов, которое считалось одним из самых красивых поместий на побережье залива, было расположено в престижном районе Сиклифф на склоне холма, откуда открывался вид на просторы Тихого океана. За плавательным бассейном и двумя теннисными кортами виднелись загоны и зеленые пастбища, где выращивали лучших в округе чистокровных арабских скакунов. Воскресный обед на ранчо был традицией, которая соблюдалась с тех самых пор, как Чарльз и Маргарет двадцать два года назад приобрели это имение. Трэвису и Франческе приглашения никогда не посылали. Присутствие их – а теперь еще и Рендла – просто подразумевалось само собой.
В воскресенье, на которое приходился День всех святых, обед проходил, как обычно, разговор за столом вертелся вокруг отеля, некоторых усовершенствований, задуманных Маргарет, и различных общественных мероприятий, которые Линдфорды предполагали спонсировать в ближайшие несколько месяцев.
Франческа, еще не совсем оправившаяся от своего разочарования, прилагала все усилия, чтобы никто этого не заметил, и, когда Маргарет спросила, поедет ли она вместе с ней на конюшни после обеда, сразу же согласилась.
Чтобы не оставаться наедине с шурином, Рендл поднялся, собираясь уйти, но Трэвис, которого весь вечер так и подмывало затеять ссору, остановил его.
– Ну, Рембрандт. – Он назвал его прозвищем, которое использовал, только когда они оставались с глазу на глаз. – Ты уже оправился от удара? – Он швырнул воскресную газету на кресло, в котором только что сидела мать.
Хотя Рендлу ничто не мешало уйти, он снова уселся в кресло. Его не очень интересовало хвастовство Трэвиса по поводу своего везения, но захотелось воспользоваться возможностью и самому разок-другой клюнуть Трэвиса, не расстраивая при этом Франческу.
– Какого удара?
– Я имею в виду тот факт, что скоро стану председателем правления отеля «Линдфорд».
Рендл с трудом подавил желание ударить его по самодовольной физиономии.
– Не торопись праздновать победу, Трэвис, цыплят по осени считают. Закери еще не принадлежит тебе.
– Он будет моим через неделю-другую. Рендл покачал головой:
– Так вот как низко ты теперь опустился? Используешь невинного ребенка, словно шулер крапленую карту? На мой взгляд, ты представляешь собой жалкое зрелище.
В глазах Трэвиса мелькнул угрожающий огонек:
– Тебе ли говорить о жалком зрелище? Когда ты в последний раз смотрелся в зеркало? Или смотрел на свою мазню, которую ты называешь живописью?
Рендл сдержался, хотя Трэвис задел его за живое.
– Эта мазня выставляется в одной из лучших картинных галерей города.
– Только благодаря поддержке моей сестры и Моралесу, который продает твою мазню по дешевке. – В синих глазах Трэвиса появилась жестокость. – Скажи мне, Рендл, тебе ни капельки не стыдно жить за счет моей сестры? Не имея ни малейшего шанса расплатиться?
На этот раз удар достиг цели.
– Я расплачиваюсь, но тебе никогда не понять, каким образом.
Трэвис расхохотался:
– Ошибаешься, мой друг, я все прекрасно понимаю.
Он подмигнул ему с поганенькой ухмылкой:
– Ты расплачиваешься с ней в постели. Как опытный жиголо. Как умно!
Хотя Рендла жизнь давно научила скрывать свои чувства, сейчас ему это удалось с трудом.
– Не понимаю, почему тебя это удивляет. Разве не придется тебе делать то же самое, когда Маргарет найдет для тебя невесту и ты будешь трахаться по команде?
Трэвис подавил зевок.
– Знаешь что, Рендл? Ты даже не забавен. – Он встал. – Хоть убейте меня, но не могу понять, что моя сестра в тебе нашла?
С жалостью покачав головой, он направился в библиотеку.
Рендл, стиснув зубы, смотрел на океан, где волны прибоя разбивались о черные суровые скалы. Этот сукин сын, проклятый бездельник! Надо бы что-нибудь придумать, чтобы сбить с него спесь. Или еще лучше – взять и разоблачить перед всем светом, кто он есть на самом деле – подлец, способный продать даже собственную мать. Или в данном случае – семейный отель.
Рендл долго еще стоял, глядя вдаль, мысленно взвешивая и отвергая приходившие ему в голову идеи, пока одна из них не начала, наконец, вырисосываться как реальная возможность.
К тому времени, как Маргарет и Франческа вернулись из конюшни, настроение Рендла значительно улучшилось.
Глава 10
