Сколько бы раз Кейн ни приезжал в Соному, он не переставал изумляться первозданной красоте этой местности. Расположенный всего в часе езды от Сан-Франциско, этот знаменитый винодельческий район с его каньонами, буйной зеленью и виноградниками на склонах холмов простирался от побережья Тихого океана до гор Майякамас. Сейчас, когда урожай собрали, виноградники поражали взгляд буйством осенних красок, а сладкий, пьянящий аромат давленого винограда, казалось, пропитывал все вокруг.
Когда он свернул со скоростной автострады № 12 на запад, вдали показалась усадьба Сандерсов на Мардон-Роуд, которая в течение почти полувека принадлежала его тетушке.
Здесь производили некоторые сорта самых лучших вин в стране: завоевавшее немало медалей каберне, мерлот и шардонне, которым, как утверждала тетушка Бекки, не было равных во всем мире.
Самые лучшие годы детства Кейн провел в Сономе: тут он узнавал по рассказам тетушки богатую событиями историю винодельческого края Калифорнии, ловил форель в горных ручьях, которыми изобиловала округа, совершал вместе с отцом пешие походы по горам Майякамас.
После смерти ее отца Бекки, которой в то время исполнился всего двадцать один год, взяла в свои руки семейный бизнес, посвятив все свое время и всю энергию поместью Сандерсов и виноделию. Были, конечно, скептики, не верившие, что она способна продолжать старинную семейную традицию, начало которой положил Рубен Сандерс на изломе столетия, но Бекки доказала, что они были не правы.
С помощью Мэла Адлера, талантливого винодела, она превратила полученное от отца наследство в одно из самых процветающих винодельческих предприятий страны.
Несмотря на весьма уплотненный распорядок дня, Кейн взял за правило как можно чаще навещать Бекки, особенно когда у него возникала потребность как следует разобраться в себе и обрести душевное равновесие. Как это было, например, сейчас.
Он притормозил свой «БМВ» перед винодельней рядом со стареньким, но надежным «лендровером» тетушки Бекки. За своей конторкой как всегда восседала Трисия – миловидная блондинка, исполнявшая у тетушки обязанности секретарши, доверенного лица и экскурсовода.
Кейн улыбнулся ей:
– Королева Би здесь?
Трисия улыбнулась в ответ, поднимая трубку зазвонившего телефона.
– Ваша тетушка у себя в кабинете с Мэлом, мистер Сандерс.
Поблагодарив ее, Кейн направился к резным дубовым дверям, которые вели в просторное помещение, где стояло множество огромных дубовых бочек. Пряный запах вина пропитал здесь не только стены, но и одежду работавших мужчин и женщин.
Кабинет тетушки находился в самом дальнем конце этого помещения. К нему вели несколько ступеней. Сквозь распахнутые настежь двери он увидел, как она и Мэл склонились над компьютерной распечаткой.
Кейн тихонько постучал в дверь. При этом звуке она оглянулась, и в глазах ее вспыхнула радость.
– Кейн! Какая приятная неожиданность!
– Как поживаешь, красавица? – спросил он, целуя тетку в щеку.
Ребекка Сандерс была высокой, дородной женщиной с проницательным взглядом умных светло- карих глаз. Седые волосы она стригла коротко – без глупостей. На ней была надета, как она ее называла, «униформа»: просторные брюки цвета хаки, такая же широкая блуза с закатанными рукавами и надвинутая на лоб мягкая шляпа с полями, которая стала ее фирменным знаком.
В свои семьдесят пять лет она обладала жизненной энергией, которой могла бы позавидовать любая женщина вдвое моложе, и была достаточно умна, чтобы удержаться на плаву в отрасли, которая находилась преимущественно в руках мужчин.
– Прекрасно, – сказала Бекки, отвечая на вопрос племянника. Пока Кейн обменивался рукопожатием с Мэлом, она окинула его критическим взглядом с головы до ног.– Чего о тебе не могу сказать. Ты вроде бы похудел с тех пор, как мы виделись в последний раз? – Она повернулась к своему старому верному помощнику. – Мэл, тебе не кажется, что он отощал?
Мэл, мужчина лет семидесяти с небольшим, плотного телосложения, с густой седой шевелюрой и роскошными седыми усами, тихо рассмеялся, присев на краешек письменного стола Бекки.
– Он выглядит таким же сильным и упитанным, как и две недели тому назад. – Мэл подмигнул Кейну. – Ты ведь знаешь, что ее беспокоит: как бы не засох росточек старой усталой лозы.
– Гм-м. Посмотрим... – Кейн сделал вид, что роется в своей памяти. – А не попытается ли тетушка заставить меня переехать в Глен-Эллен и начать здесь спокойную адвокатскую практику?
– С тем, чтобы она могла за тобой присматривать, как следует кормить, заботиться, чтобы ты проводил достаточно времени на свежем воздухе...
– Прекратите вы, оба, – сказала Бекки тоном, не терпящим возражений. – Послушать вас, так получается, будто предосудительно желать самого лучшего тому, кого любишь. – Она погрозила пальцем Кейну. – И не говори мне, что твоя сумасшедшая жизнь полезна для здоровья. Возможно, для кармана она и полезна, но для здоровья? Я в этом сомневаюсь.
Взяв племянника под руку, она вместе с ним вышла из кабинета.
– А теперь скажи мне, что заставило тебя явиться в Глен-Эллен в середине недели?
– Голод.
– В таком случае тебе повезло. Тельма приготовила сегодня свое коронное блюдо – жаркое по- ирландски. А на десерт, мне кажется, будет яблочный пирог.
Кейн зажмурился в шутливом восторге:
– Тетя, я когда-нибудь украду у тебя Тельму.
Бекки покачала головой:
– Ей никогда не приспособиться к суете и шуму города. Ты же, наоборот, вырос в этой долине и без проблем привык бы к здешней жизни.
Кейн придержал для нее заднюю дверцу «БМВ», и она, усевшись на кожаное сиденье и подождав, пока он сядет за руль, добавила:
– Кстати, старый Тед Грант в конце года выходит в отставку, и было бы неплохо, чтобы в Глен- Эллене его место занял талантливый молодой юрист.
Кейн, улыбнувшись, вывел машину на каменистую дорогу, которая связывала винодельню с главным домом усадьбы. С тех пор как он себя помнит, тетушка всеми правдами и неправдами пыталась заставить его перебраться в Глен-Эллен, отчасти потому, что искренне верила, что качество жизни здесь лучше, а отчасти потому, что любила его и хотела, чтобы он был рядом.
Кейн похлопал ее по руке.
– Уверен, что найти такого человека не составит труда.
Хорошо зная своего племянника, Бекки заметила в нем какую-то перемену, какое-то беспокойство, которого у него не было, когда он приезжал к ней в последний раз.
– Тебя что-нибудь беспокоит, Кейн?
– Вроде того. – Он рассказал ей о встрече с Трэвисом и о своем решении представлять его интересы на судебном процессе об опекунстве.
– Это Маргарет заставила тебя взяться за это дело? – неодобрительным тоном спросила Бекки.
– Я не сказал бы, что она заставила.
– Но ты поступил так из благодарности к ней?
– Отчасти это чувство действительно повлияло на мое решение.
Бекки задумалась, глядя на красивый профиль племянника. Она всем сердцем любила единственного ребенка своего брата. Незамужняя и бездетная, она привыкла считать Кейна своим сыном.
Когда Рей, ее брат, умер, она пригласила Клер с Кейном переехать к ней в Глен-Эллен. Но Маргарет Линдфорд нарушила все ее планы, предложив Клер работу в своем отеле. Вскоре после этого Кейн поступил в Нью-Йоркский университет, однако, несмотря на то, что их разделяли тогда три тысячи миль, он умудрялся раза два в год приезжать в Соному.
– У тебя была еще какая-нибудь причина взяться за это дело? – тихо спросила Бекки и, не получив
