– Я знаю. – Чтобы занять чем-нибудь руки, Дайана взяла тряпку и принялась старательно вытирать уже и без того безукоризненно чистую красную стойку. – О нем не знает никто, кроме Кэт и Митча.
– А Зак?
Она покачала головой.
– Я ему никогда не рассказывала. – Она посмотрела на Кейна. – А ты о нем знал, не так ли?
– Я знал, что у тебя есть брат и что он уголовник.
– Он скорее мошенник, чем закоренелый преступник. Он выбирает ничего не подозревающую жертву и использует любые уловки, чтобы выманить у нее деньги.
– Но он подвергался аресту за вооруженное нападение.
– Это было очень давно. Он тогда был еще подростком.
Кейн облокотился на стойку так близко от нее, что мог бы прикоснуться, но не сделал этого.
– Так что ему было нужно?
– То же, что ему нужно всегда, – деньги.
Кейн прищурился:
– Он тебя шантажирует? Угрожает тебе?
Дайана покачала головой.
– Ему нужны деньги, чтобы вложить в какое-то новое дело. Когда я сказала, что не дам денег, он разозлился и ушел. – Она не могла заставить себя рассказать Кейну о ростовщике или о том, что у нее в доме несколько месяцев назад взламывали дверь.
Хотя она очень старалась держать себя в руках, что-то в голосе или в том, как она избегала смотреть ему в глаза, выдало ее, потому что Кейн вдруг взял ее за плечи и повернул к себе лицом.
– Успокойся.
Дайана импульсивно уцепилась за него руками. Было бы так хорошо расслабиться, положить голову на его широкую грудь и рассказать обо всем. Но несмотря на близость, возникшую между ними в День благодарения, она все еще не могла довериться Кейну полностью. Пройдет несколько дней и, когда слушание дела будет позади, она расскажет ему всю правду, но не раньше.
Дайана опустила руки.
– Извини, но после посещения Ника я всегда бываю немного взвинченной.
– В таком случае я позабочусь о том, чтобы он тебя больше не беспокоил. Где он живет?
Он говорил тихо и спокойно, но в глазах зажегся угрожающий огонек. Дайана, встревожившись, покачала головой.
– Не надо. Тебе не следует вмешиваться в это.
– Но я уже вмешался. – Он заглянул ей в глаза. – Неужели ты все еще не поняла, что не безразлична мне? И все, что касается тебя, касается и меня?
Ей хотелось сказать ему, что он ей тоже не безразличен, что она думает о нем больше, чем когда- либо думала о каком-нибудь мужчине.
– Я...
– Скажи мне, где живет Ник, – тихо попросил он. – Ты понимаешь, что я так или иначе это узнаю, так что не заставляй меня понапрасну тратить время.
– Что ты с ним сделаешь?
– Скажу, чтобы он, черт возьми, держался от тебя подальше. – Он чуть сжал ее плечи. – Я хочу, чтобы он знал, что не может являться сюда, когда ему заблагорассудится.
Она кивнула. Возможно, жесткое предупреждение – именно то, что нужно Нику. Видит Бог, ее предупреждения не достигли цели. Она назвала Кейну адрес Ника в Окленде.
– Кейн!
Услышав свое имя, он резко обернулся, и тут шестьдесят фунтов упругой плоти бросились с разбегу в его объятия. Чуть не сбитый с ног столь бурным проявлением любви, Кейн быстро оправился и, подхватив Зака, стиснул его в объятиях.
– Привет!
В его горле образовался нервный комок, и он немного задержал Зака, прижав к груди, прежде чем поставил на пол.
– Где ты был?
– Недалеко, на нашей же улице, на сборе младших скаутов. – Пошарив рукой в кармане, Зак извлек сложенный пополам лист желтой бумаги. – Хочешь посмотреть, чем я занимаюсь, чтобы разработать следующую полоску?
– Конечно. – Улыбнувшись Дайане, Кейн взял у мальчика листок и развернул его. Это было сочинение о Дне благодарения, проведенном в поместье Сандерсов, и о том, что он узнал о выращивании винограда, об уходе за виноградниками и о том, как влияет на урожай погода. Не забыл он также упомянуть о «счастливой» монетке, которую нашел за винодельней, – старом, почерневшем от времени пятицентовике с изображением буйвола.
– Отлично! – Кейн протянул листок Дайане. – Мы еще, возможно, сделаем из тебя виноторговца.
Зак улыбнулся:
– Моя вожатая хочет, чтобы я нарисовал рисунок к своему сочинению. Может быть, нарисовать сбор винограда?
– Прекрасная идея.
– Одно плохо: я не очень хорошо рисую. – На лице его появилось умильное выражение. – И я подумал... может, ты мне поможешь?
Кейн ухмыльнулся:
– С удовольствием. Я, может быть, даже уговорю тетушку Бекки дать мне старые фотографии виноградников.
– Стойте! – Зак принюхался и улыбнулся матери. – Спагетти?
Прислушиваясь к разговору Зака с Кейном, она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. До сих пор она не догадывалась, как не хватает Заку отца – сильного и доброго мужчины, с которого можно брать пример. Опасаясь, что дрожь в голое ее выдаст, она лишь кивнула головой.
Зак посмотрел на Кейна.
– Ты пообедаешь с нами?
– А я приглашен?
Дайана улыбнулась. Ей и без того было трудно держать Кейна на расстоянии, но, если на его сторону встанет еще и Зак, сопротивляться просто бесполезно.
– Учитывая, что я наготовила еды на целый взвод, несомненно. Он может остаться. А ты, – она шутливо шлепнула Зака, – отправляйся наверх и прими душ.
– Ладно. – Зак снова повернулся к Кейну. – Может быть, после обеда сыграем в кункен?
– Когда ты успел научиться играть в кункен? – удивилась Дайана.
– Тетя Бекки научила меня.
Кейн фыркнул.
– Надеюсь, она не научила тебя жульничать?
– Пока не научила. Она сказала, что я еще мал. – Улыбка на его лице расплылась еще шире. – Может быть, в будущем году научит.
Продолжая смеяться, он выскочил из кухни и помчался вверх по лестнице. Кейн покачал головой:
– Мальчуган у тебя – что надо.
Забыв на время о своих тревогах, она бросила на него озорной взгляд.
– Мне кажется, он из тебя веревки вить может.
– Из меня? – Он изобразил на лице суровость. – Не получится. Я слишком крутой.
– Это первое впечатление.
– Начинаешь критиковать меня, Дайана. Вместо ответа она указала ему на шкаф:
– Почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное, пока ты здесь? Может быть, накроешь на стол? Тарелки и стаканы найдешь вот здесь, вилки и ножи – в ящике, рядом с тобой. Когда у нас на обед спагетти,
