– Я нашла его там... он был мертв.
Лицо Косака не выражало никаких эмоций.
– С самого начала, пожалуйста, не пропуская никаких деталей.
Она стала подробно рассказывать все с самого начала. Время от времени она делала глоточек кофе, пытаясь вспомнить какую-нибудь важную деталь или то, что ей казалось важным.
Когда Дайана закончила, ей задали еще несколько вопросов. Почему она вошла в квартиру? Почему не позвонила в полицию, обнаружив тело? И еще один вопрос, которого она боялась больше всего:
– Куда вы собирались уезжать, когда мы позвонили вам в дверь, мисс Уэллс?
В ходе допроса она решила рассказать всю правду, какой бы изобличающей ее она ни была. Она надеялась, что сержант Косак ее поймет. Но потом стало ясно, что сержант, несмотря на свои учтивые манеры, считает ее виновной и готов использовать любую полученную информацию для того, чтобы подтвердить ее виновность. Поэтому Дайана не нашла ничего лучшего, чем сказать ему то же, что сказала Кэт:
– Мы с сыном собирались ненадолго в Маунт-Шасту покататься на лыжах.
– Вы всегда берете с собой паспорта, когда уезжаете куда-нибудь в пределах штата?
– Иногда, – солгала она. – В качестве удостоверения личности.
Выражение лица сержанта не изменилось.
– Вы убили Трэвиса Линдфорда?
– Нет!
– Может быть, вы когда-нибудь грозились это сделать.
– Нет.
– Послушайте, мисс Уэллс. Он пытался отобрать у вас сына. Наверняка вы ненавидели его за это.
– Да, но...
– И когда вы пришли к нему, чтобы договориться, а он отказался, вы пришли в ярость. Вы поняли, что от вас ускользнул последний шанс. На столе стояла подставка для книг. Вы ее схватили и ударили Трэвиса Линдфорда по затылку, потом подождали, чтобы убедиться, что он мертв, и убежали.
– Нет! Вы все это выдумали! Я сказала вам правду. Я пошла туда, чтобы обсудить вопрос об опекунстве, предложить ему свой вариант, но обнаружила труп.
Косак наклонился к ней через стол, ни капельки не тронутый ее горячими протестами.
– До того момента у вас не было намерения куда-либо уезжать, не так ли, мисс Уэллс? И вы собирались вовсе не в Маунт-Шасту. Так куда же вы были намерены уехать? В Канаду? В Мексику? В Европу?
Дайана слишком поздно поняла, что совершила большую ошибку, не дождавшись Кейна. Обстрел вопросами имел целью запутать и запугать ее. Если позволить продолжать допрос, сержант поймает ее в ловушку.
Сложив на груди руки, она откинулась на спинку стула, чтобы как можно дальше отодвинуться от детектива.
– Я отказываюсь отвечать на дальнейшие вопросы до прихода моего адвоката.
Косак все с тем же непроницаемым выражением лица остановил на ней пристальный взгляд. Потом, повернувшись к своему коллеге, сказал:
– Зарегистрируй ее.
Двигаясь словно во сне, Дайана пошла за женщиной в полицейской форме в другую комнату, где ее сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, то есть проделали все процедуры, которые она десятки раз видела в кино.
Только когда ее отвели в камеру в ожидании решения относительно залога, она, наконец, полностью осознала, что ее обвиняют в совершении убийства. Косак не поверил ни единому слову из того, что она рассказала. Он зациклился на двух фактах: она находилась в отеле «Линдфорд», когда был убит Трэвис, и у нее был мотив для его убийства. Мотив и возможность – два излюбленных слова в полицейском словаре.
Металлическая дверь с лязгом захлопнулась за ней. Дайана окинула взглядом камеру, опасаясь сделать следующий шаг. Возле одной стены стояла койка, на которой лежало свернутое солдатское одеяло. Справа от нее находились серая потрескавшаяся раковина и унитаз без крышки.
Стараясь не обращать внимания на зловоние, она подошла к деревянному стулу, отодвинула его от грязной стены и села.
– «Сколько времени придется провести здесь? – подумала она, почувствовав, что теряет счет времени. – Где Кейн? Что, если ей никогда не удастся выбраться отсюда?»
Где-то в глубине коридора какая-то женщина разразилась ругательствами. Какой-то мужчина заорал, чтобы она заткнулась. Но женщина стала ругаться еще громче. Дайана закрыла глаза. Мгновение спустя, почувствовав, что задремала, она вскинула голову, но вскоре задремала снова.
– Дайана!
Вздрогнув, она открыла глаза и подняла голову. Сонливость как рукой сняло. Охранник отпирал ее камеру.
– Кейн!
Он подбежал к ней и обнял.
– Я думала, что ты никогда не придешь. – Дайана прижалась к нему, вдыхая его запах и стараясь не расплакаться. Она так долго и храбро держалась, что не могла позволить себе сломаться сейчас. Минуту спустя она высвободилась из его рук.
– Они думают, что я убила Трэвиса.
– Знаю. Мы поговорим об этом потом, а сейчас давай-ка выбираться отсюда.
– А залог?
– Я позаботился об этом. Именно из-за него я и задержался.
– Ты внес за меня залог?
– Да. А теперь пойдем.
Дайана остановилась:
– Какой залог они потребовали?
– Двести тысяч долларов. – Заметив удивление на ее лице, Кейн обнял ее за плечи и повел по длинному мрачному коридору. – Нам вернут их назад, как только с тебя снимут обвинение, так что об этом не беспокойся. – Он повернулся к ней, и в его глазах сверкнула озорная искорка. – Так что смотри не убеги.
Дайана попыталась улыбнуться в ответ, но ее глаза наполнились слезами. До последнего момента она не отдавала себе отчета в том, что стала во многом полагаться на него. Это было удивительное чувство: она к такому не привыкла, потому что всегда могла сама о себе позаботиться.
«Я его полюбила».
Мысль эта больше не вызывала у нее тревогу, как раньше, и признание этого факта даже принесло облегчение. Наконец она решилась назвать вещи своими именами. Она призналась в этом не ему, конечно, потому что сейчас было неподходящее для этого время, а себе самой, что было не менее важно.
У выхода их встретила толпа журналистов. Крепко держа Дайану под локоть, Кейн поднял руку.
– Мисс Уэллс пока нечего сказать.
Какой-то особенно настырный репортер, пробившийся в первый ряд толпы своих собратьев, спросил:
– Вы, кажется, оказались в несколько неудобном положении, мистер Сандерс? Вам приходится защищать женщину, обвиняемую в убийстве Трэвиса Линдфорда, а вы очень близкий друг его семьи?
– В этом нет ничего неудобного. Я адвокат защиты и просто делаю свое дело. А теперь извините нас. – Все еще поддерживая Дайану под руку, он решительно прокладывал путь сквозь толпу, раздвигая журналистов плечами. – День был тяжелый, и моя клиентка нуждается в отдыхе.
Минуту спустя Дайана была уже на улице, вдыхая прохладный ночной воздух. Накрапывал дождь, проходящие машины и мокрая дорога блестели. Ей никогда не приходилось воспринимать свободу с помощью зрения и обоняния. Сейчас она воспринимала ее именно так.
