сандвичи, любезно предоставленные Арчи. Катриона рассказала Ши о том, как толкала «ягуар» до заправочной станции, и о забытой шляпе.
— Я так рад, что это случилось, — признался Маккормак. — Иначе я ни за что бы не обратил на вас внимания.
Обмениваясь остротами, они обнаружили, что смеются над одними и теми же вещами. Катриона запихала пучок травы за шиворот Ши, он, в свою очередь, щекотал ей пятки. Оказалось, что они оба боятся щекотки.
Спустились сумерки, и смех прекратился.
«Боюсь, что в конце концов это не просто безобидная интермедия, — подумала Катриона, всматриваясь в лицо Ши. — Я в тебя влюбилась. — Сердце ее сжалось от боли. — И я никогда тебя больше не увижу…»
— Боже мой! — вскричала она вдруг в отчаянии. — Уже девять часов! Час назад я должна была быть дома!
— Подожди, — попросил Ши.
Они сидели на его пальто, по-турецки скрестив ноги, лицом к лицу. Похолодало, с реки тянул зябкий ветерок.
— Я хочу снова увидеть тебя, Катриона. Мы увидимся?
— Не знаю.
— Тогда дай мне свой телефон.
Мысль о том, что она больше никогда не увидит Ши, испугала Катриону.
— Хорошо, — кивнула она. — Если только поздороваться. Иногда.
— Да.
Ши поднял голову Катрионы и крепко поцеловал в губы.
— Пошли, — сказал он затем и, наклонившись, подхватил корзину и пальто. — До машины довольно далеко идти.
Мчась домой, Катриона путалась в сумбуре мыслей.
«Сегодня ночью я ни за что не усну, — думала она. — Смешно подумать — всего несколько часов назад я еще мечтала о том, чтобы немного вздремнуть. Но теперь мне уж точно не уснуть. Что я наделала? — сквозь приглушенный рев мотора пыталась разобраться Катриона. — Во что ввязалась? Будет ли этому конец? — Перед ее мысленным взором возник, словно выгравированный на металле, облик Ши — худое лицо со светлыми глазами и вьющимися волосами цвета спелой ржи; изгиб губ, готовых в любую минуту улыбнуться, но тут же и сложиться в твердую волевую складку. — Он и вправду позвонит? Кто он — Ши Маккормак? — Катриона понятия не имела, как она сама могла бы разыскать Ши, разве что через Арчи, летевшего в настоящее время в самолете на Сейшелы, где он проведет свой медовый месяц. — Ши должен позвонить. Если он не позвонит, я умру».
Катриона неслась на своей машине в теплой июльской ночи, изумленная, ошеломленная, беспрерывно вспоминая — каждую минуту волшебного дня, автоматически снижая скорость и входя в повороты по малому радиусу, по привычке следуя указаниям дорожных знаков и разметки. Когда она на скорости влетела в каменные ворота Барнхем-Парка и со скрипом затормозила у изящного старого здания, то увидела, что весь нижний этаж был ярко освещен.
«О нет, — упала духом Катриона. — Они все же дожидаются меня».
А ей так не хотелось, чтобы ее встречали. Сейчас Катриона не желала никого видеть. Только не в этом состоянии. Ей хотелось тихо и незаметно проскользнуть в свою комнату.
Войдя в прихожую, Катриона увидела мать, Клайда и Кэролайн, которая с побелевшим личиком, с широкими от страха глазами вцепилась в руку Катрионы и зашептала:
— Ах, мамочка, где ты была? Почему ты так долго?
Клайв одарил Катриону непроницаемым взглядом и отправился в направлении бара. Через несколько минут он вернулся со стаканом бренди и протянул его Катрионе. Мать сообщила новость:
— Он уехал после обеда. Он врезался в грузовик на Варминстер-роуд. Кэт, дорогая, мне так жаль…
Перед Катрионой возникло склоненное золотоволосое лицо Джонатана, в ушах зазвучал его голос, читающий «Короля колец»:
— «Мне так жаль, дорогая…»
В то время как она пила шампанское и флиртовала с незнакомцем в Бишоп-парке…
— Мы не знали, как разыскать тебя. Ты уже ушла с приема.
— ..он лежал в луже крови… разбился на Варминстер-роуд…
— Он сидел со мной весь день, мамочка. Он был таким добрым… — Кэролайн заплакала.
— Час назад сэр Джонатан скончался, — мягко произнес Клайв.
Глава 3
Джесс заклеила конверт, надписала адрес и невидящим взглядом стала смотреть в окно.
Джесс думала о Катрионе — вдове, печалящейся сейчас в прохладной сочной зелени Барнхем-Парка. Бедная Катриона: несчастья преследовали ее одно за другим, хотя, возможно, здесь случилось и одно исключение.
— Я не думаю, что мы там нужны, — кричала в трубку телефона Гвиннет, прерываемая бесконечными срывами и треском на линии. — Кажется, Кэт встретила какого-то замечательного парня на свадьбе Арчи, и он будет ей прекрасной поддержкой. Да и не забывай, что там Эдна. Она-то в данном случае в своей стихии и возьмет на себя всю скучную рутину, связанную с похоронами.
Джесс и сама надеялась, что Ши — именно тот человек, который сейчас нужен Катрионе, и даже, возможно, подруга наконец встретила свое счастье. И вправду — сколько можно ждать? Если повезет, то отношения Катрионы с Маккормаком будут не такими бурными, как у Джесс с Рафаэлем.
Джесс снова возвращалась в Калифорнию, где искала успокоения, как только приходила к выводу, что чувства начинают выплескиваться через край.
Джесс любила Рафаэля. Она ощущала энергию и вдохновение, которые давал ей Мехико — город, где Джесс жила месяцами, но это была собственная территория Рафаэля, на которой Джесс в лучшем случае была лишь супругой. Здесь ей приходилось постоянно бороться за собственную индивидуальность. Даже секс для Джесс в последнее время начинал грозить напряжением и расстройством.
Жизнь в Мехико была наполнена непрекращающимся шумом, суетой и не оставляла возможности побыть с Рафаэлем наедине. Геррера, казалось, был знаком или находился в родственных отношениях практически со всеми жителями Мехико. Круг ближайших его родственников включал четырех сестер и трех братьев, звонивших, казалось, каждый день, так же как и сыновья Рафаэля: старший, двадцати шести лет, бизнесмен из Монтеррее, и младший — студент-медик Гвадалахарского университета. И еще существовала Лурдес — мать Рафаэля.
Лурдес обосновалась в доме Рафаэля как раз в тот день, когда туда переехала Джесс — накануне прошлого Рождества. Лурдес было за восемьдесят: миловидная женщина, совершенно не говорящая по-
