Не прочитав ответ «Форума», Сара вскрыла письмо из Лондона. Иэн Николсон отвечал ей на послание, в котором она сообщала ему о романе Харри и Джинны. Вот что она увидела:
Дорогая Сара!
Благодарю Вас за Ваше письмо. Я прочитал его с большим интересом и, должен добавить, удивлением.
Если это сможет вас успокоить, скажу Вам, что, по моему твердому убеждению, у моей дочери нет и никогда не было романа с Вашим мужем.
Я действительно помню, что Джинна заигрывала с Харри в Сент-Морице, но мне известна причина её глупого (хотя и совершенно невинного) поведения.
Тогда её охватило сохранившееся до сих пор влечение к молодому человеку, общаться с которым я ей категорически запретил.
Зная мою дочь, я подозреваю, что она пыталась досадить мне, разыгрывая флирт с Вашим мужем. Когда Джинна не может добиться желаемого, она часто ведет себя, как капризный, своенравный ребенок. К моему сожалению, именно это происходило в Сент-Морице.
После нашего возвращения в Лондон Джинна не только погрузилась в учебу. Она по-прежнему сохнет по тому самому нежелательному субъекту. Поскольку она обладает весьма цельной натурой, я сомневаюсь в том, что Ваш муж (и любой другой мужчина) может представлять для неё большой интерес.
Я также сомневаюсь в том, что Харри, показавшийся мне весьма благоразумным человеком, позволит себе вступить в связь, подобную описанной Вами.
Я приношу извинения за беспокойство или неловкость, которые могла вызвать у Вас моя дочь, однако, пожалуйста, постарайтесь поверить мне – у неё нет романа с Вашим мужем.
Будьте уверены, что все это останется между нами. Я не упомянул о Вашем письме моей жене и не собираюсь это делать.
Под письмом стояли слова: 'С самыми теплыми чувствами.'
Сара положила письмо на стол, спрашивая себя, не заблуждается ли Иэн. Она с уважением отнеслась к его мнению, но он мог проявлять необъективность, даже прикрывать свою дочь. Или просто отворачиваться от того факта, что Джинна способна соблазнить чужого мужа. Даже такой умный и трезвый человек, как Иэн Николсон, мог невольно обманывать себя, когда речь шла о нескромном поведении его любимого чада. Такое происходило во все времена.
– Привет, дорогая. Хорошо провела время?
Сара так погрузилась в чтение письма, что не услышала, как дверь кабинета открылась. Остановившийся перед женой Харри имел такой здоровый цвет лица, словно он только что вернулся с длительной загородной прогулки. Однако он сказал, что ездил в Лондон к Тому МакКиллапу.
– День прошел хорошо, – ответила Сара. – Спокойно, но приятно.
– Есть интересная почта?
– Нет. Только послание от моего адвоката и просьба о благотворительности. – Она принялась бесстрастно, но методично рвать письмо Иэна Николсона на мелкие кусочки. – Когда тебя постоянно просят спонсировать разные благородные замыслы, это уже начинает раздражать.
Разговаривая, она спрашивала себя, где на самом деле был Харри и не ошибается ли Иэн Николсон, отрицая существование романа между Харри и Джинной. Однако она не спрашивала себя, хранит ли Иэн Николсон получаемые им письма. Он всегда делал это. Письмо Сары сохранилось. Но могла ли она догадываться о том, каким важным станет после её смерти это обстоятельство, казавшееся сейчас незначительным?
44
Люди, вплотную приблизившиеся к смерти, часто говорят, что за мгновение до несчастья перед их глазами пронеслось все пережитое ими в прошлом. Теперь я знаю, что они имеют в виду. Именно подобные ощущения я испытывала, с улыбкой приветствуя Сару и Харри, приехавших к нам на тихий убийственный вечер.
Хотя в опасности была не я, а Сара, я внезапно вспомнила о том, о чем не думала много лет – например, о ленчах с гамбургерами и молочным коктейлем, ежедневно поглощавшихся мною и Харри в кафе Чарли.
Я вспомнила нашу бабушку Джулиану, зарабатывавшую на жизнь уборкой чужих домов и рассказывавшей смешные истории о своем покойном муже, который в годы сухого закона готовил джин в ванной. Я не знала, жива ли ещё Джулиана, что сейчас с вежливым Чарли и бережливым Деннисом, в конце концов выкупившим наш магазин, с богатой девочкой, чьи родители приехали в Пилгрим-Лейк на длинном черном «кадиллаке» тем летом, когда мне было двенадцать лет…
На Саре было блекло-голубое платье с цветочным узором, которое обтягивало её выпирающие кости. Возможно, если бы она знала, что ей предстоит сегодня умереть, она постаралась бы выглядеть привлекательней.
Я надела длинное изумрудно-зеленое платье без рукавов, с узкими бретельками и вставками на спине. Выбрала для этого вечера кольцо и серьги с изумрудами, а также туфли на вызывающе высоких серебристых шпильках, делавших меня ещё более высокой и изящной. Я выглядела восхитительно и чувствовала себя точно так же, потому что собиралась наконец вырваться из моей клетки.
Возможно, убийство у меня в крови. Когда мы с Харри впервые позанимались любовью, он успел слизать мою кровь с медвежьей шкуры до того момента, когда мать ворвалась в дом и увидела нас обнаженными на полу. Как Джинна, заставшая меня с Томом. Может быть, мне на роду написано вечно представать перед кем-то нагой на полу гостиной с любовником, на котором лежит табу? Забавная картина. Вот она, снова трахается на полу. Я невольно засмеялась.
Джинна, Сара, Харри и Иэн посмотрели на меня в ожидании объяснения. Они обсуждали возможное тридцатипроцентное повышение окладов британских инженеров, которого добивался профсоюзный босс Хью Сканлон. Они считали, что эта мера станет издевательством над 'Социальным договором'.
