они слабы, у них так мало связей в народе, что их письмо ходит по рукам, точно в самом деле копия с частного письма. Мы — сильны, мы можем и должны пустить это письмо „в народ“ и прежде всего в среду пролетариата, готового к борьбе и начавшего уже борьбу за свободу всего народа. Вы видите: они робки, они только еще начинают расширять свою профессионально-земскую агитацию. Мы смелее их, наши рабочие уже пережили „стадию“ (навязанную им стадию) одной только профессионально-экономической агитации. Покажем же им пример борьбы». («Письмо к земцам» «Искра» 1902 г., № 18 и Собр. соч. IV, 107). Здесь особенно резко выступает установка на определенную конструкцию, напоминающую классические речи римских ораторов.
Есть еще один интересный пример определенной стилистической и конструктивной установки. Это — статья «Главная задача наших дней», написанная в тяжелый момент после заключения Брестского мира. («Известия ВЦИК» 1918, № 84 и Собр. соч. XV, стр. 164–168). Статья эта отличается от многих (если не от всех) других наличностью в ней большого ораторского пафоса — вплоть до «больших слов». Здесь Ленин не иронизирует и не нападает, как обычно, а защищается — и не от врагов, а от своих же ближайших товарищей. В связи с этим речь его достигает высокого ораторского напряжения — пример в этом смысле почти исключительный, но от этого не менее характерный, а наоборот — особенно показательный. Обычно рассеянные и как бы случайно появляющиеся ораторские приемы здесь сгущены и приведены в систему.
Статья бросается в глаза прежде всего стихотворным эпиграфом (кажется — единственный случай у Ленина) — и притом таким, который в устах Ленина звучит несколько неожиданно и возвращает к приведенным выше словам «больно становится за родную русскую речь»:
Эпиграф этот не стоит только над текстом, как motto, но и отражается в самом тексте, превращаясь в лейт-мотив. В середине статьи читаем: «чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной». И в следую щем абзаце: «У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, — чтобы создать действительно могучую и обильную Русь» (стр. 165) Конец: «Это как раз то, что требуется Российской Советской Социалистической Республике, чтобы перестать бы ть убогой и бессильной, чтобы бесповоротно стать могучей и обильной». (стр. 168).
Синтаксический параллелизм пронизывает всю эту статью, образуя повторения не только в крупных участках речи, но и в мелких — в частях фраз, и создавая ритмико-интонационные членения и соответствия. Статья делится на абзацы, между которыми явственно обнаруживаются корреспонденции, динамизирующие речь.
В центре первого абзаца, построенного на развернутых повторениями слов и конструкций фразах, появляются слова: «неудивительно, что на самых крутых пунктах столь крутого поворота» и т. д. Отсюда — начало второго абзаца: «России пришлось особенно отчетливо наблюдать, особенно остро и мучительно переживать наиболее крутые из крутых изломов истории, поворачивающей от империализма к коммунистической революции». Все дальнейшее движение этого абзаца образуется повторениями и параллелизмом: «Мы в несколько дней разрушили….. Мы в несколько месяцев прошли….. Мы в несколько недель, свергнув буржуазию, победили….. Мы прошли победным триумфальным шествием….. Мы подняли к свободе….. Мы ввели и упрочили Советскую Республику….. Мы установили диктатуру пролетариата….. Мы пробудили веру в свои силы….. Мы бросили повсюду клич….. Мы бросили вызов империалистским хищникам всех стран». Следующий абзац подхватывает начальную конструкцию предидущего — «И в несколько дней нас бросил на землю империалистский хищник, напавший на безоружных». Слово «хищник», повторенное еще дальше, возвращает нас к первому абзацу — «от войны к миру; от войны между хищниками» и т. д. Таким образом, третий абзац играет роль коды по отношению к первым двум и вместе с ними образует первую ораторскую «строфу».
Четвертым абзацем начинается новая «строфа»: «Мы принуждены были подписать „Тильзитский мир“». Конец ее, процитированный выше («Чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной»), переходит в начало следующего, пятого абзаца «Она может стать таковой» — и в то же время, как я уже и указывал, повторяется в конце его: «чтобы создать действительно могучую и обильную Русь». Шестой абзац, открывающийся словами, которые восходят к концу четвертого и к началу пятого и в то же время подхватывают последние слова пятого абзаца, являются тоже своего рода кодой по отношению к двум предыдущим: IV — конец: «чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной»; V — начало: «Она может стать таковой»; конец: «чтобы создать действительно могучую и обильную Русь»; VI — начало: «Русь станет таковой, если» и т. д.
Этими двумя ораторскими строфами (I–II–III и IV–V-VI) путь речи пройден до середины, что и отмечено особой вехой — возвращением к эпиграфу. Движение приостанавливается: «таков путь к созданию мощи военной и социалистической». Как видим, перед нами — сложная ценная конструкция, обнаруживающая ораторскую технику Ленина.
Седьмой абзац начинает собой новое движение: «Недостойно настоящего социалиста, если ему нанесено тяжелое поражение, ни хорохориться, ни впадать в отчаяние». Отметим здесь появление слова «хорохориться», взятого из разговорной лексики — обычный и характерный для Ленина прием снижения, здесь особенно резкий. Дальше являются новые повторения: «Неправда, будто у нас нет выхода….. Неправда, будто мы продали свои идеалы или своих друзей, подписав „Тильзитский“ мир. Мы ничего и никого не продали, ни одной лжи не освятили и не прикрыли, ни одному другу и товарищу по несчастью не отказались помочь всем, что было в нашем распоряжении». Продолжение этого абзаца, построенное на сравнении с полководцем, «который уводит в глубь страны остатки разбитой или заболевшей паническим бегством армии», следует выделить в особый, восьмой, абзац — как отступление. Эти два абзаца образуют особую среднюю строфу, являясь как бы разбегом для нового движения.
Начальная фраза девятого абзаца — «Мы подписали „Тильзитский мир“» сцепляется как с предыдущим абзацем (подписав «Тильзитский мир»), так и с началом четвертого (Мы принуждены были подписать «Тильзитский мир») цепь становится еще более сложной. Десятый абзац, продолжая тему «Тильзитского мира», вводит новый параллелизм: «Тогда историческая обстановка не давала иного выхода… Тогда, сто с лишним лет тому назад, историю творили… Тогда история могла ползти…» Разрешением этого хода служит одиннадцатый абзац, замыкающий движение двух предыдущих: «Теперь капитализм поднял много и много выше… Война подтолкнула историю, и она летит теперь… Историю творят теперь… Капитализм дорос теперь до социализма».
Три следующие абзаца ясно объединяются в новую (пятую) строфу, после которой идет особая заключительная кода (пятнадцатый абзац), вся пронизанная повторениями: «А это как раз то, чего нам недостает. Это как раз то, чему нам надо учиться. Это как раз то, чего нехватает нашей великой революции, чтобы от победоносного начала притти, через ряд тяжелых испытаний, к победному концу. Это как раз то, что требуется Российской Советской Социалистической Республике, чтобы перестать быть убогой и бессильной, чтобы бесповоротно стать могучей и сильной». Для наглядности приведу конструктивную схему этой статьи (буква a — эпиграф, римские цифры — абзацы):
a {[(I+II+III) + (IVa+Va+VIa)] + (VII+VIII) + [(IX+X+XI) + (XII+XIII+XIV)] + XVa}
Или в более простом виде (по строфам, которые обозначаю большими буквами):
a [(A+Ba)+C+(D+E)-Fa]
