сперва вопроса о разрыве, деформации т. н. «плавности» речи у Ленина, вопроса, стоящего в несомненной тесной связи с нашим вопросом. Дело в том, что главная, непрерывно развертывающаяся речь есть постоянная особенность в декламационной пафосной речи, хотя обратное и не всегда верно; с другой стороны, «плавность» речи есть самостоятельный «прием» воздействия на читателя и слушателя, встречающийся у многих публицистов и ораторов: это один из так-называемых «диалектических» приемов внушающей и агитирующей речи. Разорванная, не плавная речь есть одна из особенностей языкового строя других публицистов и ораторов, при чем может иметь и самостоятельную функцию и выступать просто, как своего рода «отрицание» плавности речи в качестве диалектического приема, свидетельствовать об отсутствии установки на плавность речи у данного публициста или оратора (mutatis mutandis то, что здесь сказано о плавности и разорванности речи как диалектических приемах, может быть повторено и о декламационном строе и его снижении).
Выражение — гладкий, плавный язык есть в сущности, хотя и неплохой, но трудно поддающийся научной расшифровке, термин обывательской лингвистической терминологии. Реальная языковая подоплека того впечатления, которое обыватель именует «гладкостью», «плавностью» — очень многообразна. Здесь имеют значение и отношения фонетического порядка (напр. ритмические, интонационные, а также б. м. и словесноинструментовочные), и явления лексического порядка и, наконец, синтактические отношения, которые являются, пожалуй, доминирующими и определяющими остальные. С синтактической точки зрения, здесь является характерным (при прочих равных условиях) отсутствие синтактических отступлений, вводных, отвлекающих от наметившегося синтактического хода, синтагм, некоторая непрерывность развития синтактического настроения.
Приведу пример: «как много говорят теперь о национальности, об отечестве! Либеральные и радикальные министры Англии, передовые публицисты Франции, прогрессивные журналисты России — все утверждают свободу и независимость родины, величие принципа национальной самостоятельности».
Сравним приведенный отрывок в только что данной редакции с ним же в редакции несколько иной (опускаю восклицательный ввод отрывка): «Либеральные и радикальные министры Англии, передовые публицисты Франции (оказавшиеся вполне согласными с публицистами реакции), прогрессивные (вплоть до некоторых народнических и марксистских) журналисты России все….. и т. д.». Непрерывность синтактического построения отрывка во второй редакции разорвана скобками, «гладкость» и «плавность» речи весьма пострадали. Оба приведенные отрывка являются измененным мною началом статьи Ленина, разбираемой здесь; Ленинская редакция будет дана мною несколько ниже, однако подчеркиваю, что скобочный разрыв налицо и у Ленина. Скобки в подобной функции имеются и в других местах статьи; ср. следующие примеры: «Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть….. Мы гордимся тем….» (III). Или еще: «Мы полны чувства национальной гордости и именно поэтому мы особенно ненавидим свое рабское прошлое (когда помещики-дворяне вели на войну мужиков, чтобы душить….) и свое рабское настоящее, когда….»; «мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великоруссов, что эта среда…, что великорусский рабочий класс…., что великорусский мужик….» (III). В этом последнем случае мы имеем дело собственно не с «скобками», но с аналогичным скобке введением отводящей от основного течения речи синтагмы.
Скобочный разрыв особенно ощущается на фоне синтактического целого, определенно и сложно построенного в направлении плавности с тем или иным использованием подобных синтагм или вообще основанного на применении синтактического параллелизма; сравните в первом примере построение: «министры… публицисты… журналисты… все…»; во втором: «мы любим… мы больше всего работаем и т. д.»; то же в третьем и четвертом примерах. Но и вне данного непрерывного сложного построения, обусловившего бы впечатление плавности речи без скобочного разрыва, мы констатируем этот разрыв и в пределах элементарно построенной фразы; напр.: «откровенные и прикровенные рабы великоруссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах» (IV); или: «нельзя в 20-м веке в Европе (хотя бы в дальневосточной Европе) „защищать отечество“ иначе, как борясь…», или: «не наше дело, не дело демократов (не говоря уже о социалистах) помогать Романову-Бобринскому-Пуришкевичу душить Украйну и т. д.»; в последнем примере, так сказать, двустепенный разрыв: а) не дело демократов, в) (не говоря уже о социалистах). Еще пример: «Интерес (не по холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев». Этот пример особенно интересен потому, что скобки здесь «необязательны»: оба скобочных члена могли бы быть употреблены и не как вводные, вклиняющиеся в данное синтактическое развертывание элементы, а как равноправные «определения» — второе к слову «пролетариев», а первое к выражению «национальной гордости», но весь синтактический строй фразы оказывается в этом случае иным, интонация и распределение пауз — также.
Явление «скобки» — очень сложно, как по своей обусловленности, так и по своей функции. Можно, например, говорить об обусловленности скобочного синтаксиса особыми условиями спешной публицистической работы, не позволяющей обращаться к переделке раз написанного, сводящей к минимуму черновик и обработку языка статьи и вызывающей, таким образом, естественное появление пояснительных скобок, которые являются не чем иным, как поправкой, вносимой дополнительно к уже написанному; условия работы могут воспитать скобку уже просто, как привычку изложения и, так сказать, распространить ее на непринадлежащие ей «по праву» генезиса случаи. Можно говорить о скобках, как явлении, обусловленном самой особенностью высказывания и сообщения мыслей, как своего рода подчеркиваньи некоторых высказываний, заключаемых в скобки и поэтому воспринимаемых с большей отчетливостью в своей особости и отдельности, в своей выделенности из общего целого; как для некоторых писателей характерен в этом отношении курсив, так для других — скобки, порядок слов во фразе, применение подчеркивающих эпитетов и др.
Я нисколько не хочу касаться в этой статье многообразных функций «скобки»[46]; мною отмечено выше значение скобки, как разрыва плавности речи да и то, главным образом, поскольку плавность речи связана с декламационным построением речи, а следовательно и сама скобка выступает в функции, разрывающей декламационное синтактическое построение с его интонацией, в функции снижающей «высокий стиль». Отсылаю к выше приведенным примерам и приведу еще случай, очень характерный, так как здесь чрезвычайно напряженный эмоциональный тон отрывка особенно дает ощутить разрушающую, снижающую функцию скобки. «Никто неповинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремления к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство (например, называет удушение Польши, Украйны и т. д., „защитой отечества“ великороссов), такой раб, вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения, есть холуй и хам» (V).
Возвращаясь к первой редакции начала статьи (см. стр…) «как много говорят», — скажу, что в этом своем виде отрывок производит более «высокостильное» впечатление, чем во второй редакции. У Ленина от этой «высокостильности» и «пафосности» ничего не остается потому, что к разрушающему влиянию скобок присоединяется и снижающее значение лексического материала. К этому последнему я теперь и перехожу.
Цитирую начало статьи так, как оно дано у Ленина: «Как много говорят, толкуют, кричат теперь о национальности, об отечестве! Либеральные и радикальные министры Англии, бездна „передовых“ публицистов Франции (оказавшихся вполне согласными с публицистами реакции), тьма казенных кадетских и прогрессивных (вплоть до некоторых народнических и „марксистских“) писак России — все на тысячу ладов воспевают свободу и независимость „родины“, величие принципа национальной самостоятельности».
Если в первой редакции данный отрывок, в его синтактическом и лексическом строе, мог бы выполнить функцию эмоционально возвышенную, то подлинная ленинская редакция — с ее лексическим, фразеологическим и синтактическим содержанием (ср. подчеркнутые слова и выражения) исключает это вовсе.
Лексический и фразеологический материал является одним из моментов, могущих парализовать эмоционально возвышенные декламационные возможности синтаксиса. В данном случае такую функцию несет: ироническая (ср. «передовых», «марксистских», «родины», «воспевают»; отчасти: бездна, тьма), интимно-фамильярная (ср. толкуют на тысячи ладов) и грубословная (ср. казенных писак) лексика. Этот
