пологая.
Когда я вхожу следом за Рокси, демонов не видно. Но… здесь жутко, страшнее, чем в скалах, страшнее, чем где бы то ни было, потому что здесь все выглядит так по-человечески. Стершийся до гладкости пол, стены, выбитые в пещере стены. Факелы в настенных канделябрах, горящие оранжевым огнем. Имею в виду, это обычный огонь. Он оранжево-желтый, как нормальный огонь. Он слегка мигает. Это нормально, здесь все нормальное, напоминает парк развлечений. Обычное.
Это пугает меня до смерти.
Я совершаю очередное представление с добровольно отданной кровью; следующая Дверь довольно далеко, но нам хотя бы не надо туда карабкаться. Паучьи лапки Кристиана стучат по каменному полу пещеры, когда мы идем. Сапоги Райана глухо стучат, а ботинки Рокси вообще не слышны. Мои туфли шаркают.
Стэн обут в теннисные туфли. Он хромает, но нам сильно повезет, если мы сможем выбраться из этих пещер, не вступая в схватку.
– Элли, я хочу есть, – говорит он, и его голос хриплый, слишком низкий и скрипучий. – Я очень, очень хочу есть.
– Скоро будет еда. – Я пытаюсь говорить убедительно, но уверена, что голос у меня испуганный.
Мы проходим мимо комнаты. Заглянув внутрь, я вижу, как огонь отражается на инкрустированной хрусталем стене, как в огромной люстре. Мило. Мы идем дальше, и появляется еще одно помещение. Кажется, там пусто, только огонь и родник вдоль дальней стены. На краю родника балансирует жестяная кружка, полная воды, манящая взять ее и выпить. Я собираюсь войти, но это же Ад. Я полагаю, что, если глотну из этой чашки, все шансы за то, что мне откусят лицо.
– Минос? – бормочет Райан, и Рокси хлопает его по плечу.
Он не обращает на нее внимания и продолжает бормотать, и я слышу в голосе шепот, похожий на голос Райана. Я разговаривала со своим внутренним голосом, но в последнее время почти не слушала, и мне ужасно любопытно. «Однажды я видел этот фильм, – думает он, – что там было? Руки, держащие факелы, чудовище в конце коридора? Всегда чудовища. Эти Ады – мои воспоминания? Ад – это то, что ты приносишь с собой. Я принес…»
Его голос умолкает, и вместо слов я вижу… Вижу себя. Сверху, краснеющую и обнаженную и даже почти красивую. Воспоминания Райана. Я открываю глаза – я даже не заметила, что я их закрыла, я теряю очки на поле экстрасенсорики, и все останавливаются и смотрят на меня.
Райан громко говорит:
– Держись подальше от моих мыслей, Элли.
– Тогда поговори со мной, – прошу я и ненавижу, как отчаянно это звучит, но мне хочется немножко человеческого общения, общения вслух, не наполненного многозначительностью мира смерти. – Поговори со мной, пожалуйста.
– На скалах ты не могла дождаться, чтобы я заткнулся, – поддразнивает он.
– Пожалуйста, Райан. – В смятении мой голос ломается посреди его имени. – Пожалуйста.
– Райан! – резко говорит Рокси.
– Пойдем рядом, Элли, – предлагает он, и я обхожу Кристиана, чтобы подойти к Райану.
– Расскажи мне об именах, – прошу я. Я беру его под руку.
Львица и Иштар улыбаются мне одобрительно, и с каждым шагом львица легко трется об меня. Я опускаю свою новоисцеленную руку. Львица большая, так что моя рука ложится ей на спину, и я чувствую себя более уверенно.
– Имена… волшебны. – Райан кладет свою руку поверх моей. Она теплая и сухая и держит меня. —
Это часть тебя, как кровь. Если демон или ведьма завладевают частью тебя…
Я хмурюсь:
– Это опять магия части и целого? Как с солью?
Он кивает:
– Они связаны. Делать что-то с частью тебя – то же самое, что делать что-то с тобой. Так что имена, подлинные имена… Это то, что хочешь защитить.
– Значит, у каждого есть два имени?
– Нет, не у каждого. Только у тех, кто знает. Вот почему охотники говорят: «Зови меня…» – а не «Меня зовут…». – Он делает паузу, но я не позволяю ему продолжить:
– Я произнесла свое имя перед Дверью.
– Свое настоящее имя? – резко спрашивает меня Райан. Я качаю головой, и он облегченно вздыхает. – Хорошо, – говорит он. – Если назвать свое настоящее имя перед Дверью, она сможет… что-то сделать. И не только твоя Дверь – что знает одна Дверь, то знают все.
Я закусываю губу.
– А как насчет Стэна?
– У него есть другое имя, не так ли? Дверь не знает его настоящего имени, только то, как его называют.
Я устремляю взгляд в пол. Свет от канделябров бросает диковинные тени. Теней больше, чем охотников; по всей видимости, Исида, Иштар и даже львица могут отбрасывать тени. Но львица отбрасывает тень не животного – это еще одна женщина.
Я вздрагиваю:
– А как насчет Аманды? У нее нет второго имени.
Я поднимаю взгляд на Райана и вижу его глаза под полями шляпы. Жаль, у меня нет шляпы. Только дурацкие солнечные очки, которые годятся лишь на то, чтобы челку на месте держать.
– Если у нее нет имени, могут быть два варианта. Возможно, именно поэтому она так легко зачаровала Дверь. Подлинное имя – сильная штука. Мы не полностью понимаем механизм создания Дверей – кстати, это я цитирую Нарнию, – но там может быть что-то привлеченное именно этой наживкой… – Я слышу, как Райан пожимает плечами. В моем мозгу это звучит словно похрустывание плечами, или, может, я просто повернула шею и там что-то затрещало. – Мы так и не поняли, почему Дверь явилась вам троим так быстро, так легко. Просто возникла.
– Спонтанная вивификация, – с умным видом говорю я, и он посмеивается:
– Жаль, что я научил тебя этим словам. – Он сжимает мою руку, перед тем как убрать свою. – Ты пользуешься ими слишком часто.
– Это отличные слова. Они мне нравятся. – Я сжимаю его руку и убираю свою. Лезу в карман плаща. Там моя бандана. Это та же самая розовая бандана, которую я надевала несколько дней назад, – такое ощущение, что прошло уже несколько недель. Может быть, время действительно движется с другой скоростью в потусторонних мирах. – Как ты думаешь, время движется в адских измерениях по-другому?
– Возможно. – Райан снова пожимает плечами, мысленно. – А может, нет. Полагаю, мы это выясним, если когда-нибудь выберемся отсюда. Просто надо найти чертову… – Я ощущаю, как его мысли со скрипом останавливаются, меняют направление, потом суматоха, которая выливается в слова: – Черт! Я знаю кое- что о руке и водах жизни. – Он взволнован. – Ты знаешь историю о руке Франклина?
Я отрицательно качаю головой.
– Это случилось в Канаде. Парень по имени Франклин искал проход через северные территории, и его экспедиция потерялась. Не помню подробности, но об этом есть песня, о том, как рука Франклина до сих пор пытается достичь моря Бофорта.
– Может быть, мы как раз ищем руку Франклина? – поддразниваю я. – С тем же успехом можно ее так называть.
– С тем же успехом, – соглашается он.
– Ты думаешь, что рука Франклина в буквальном смысле – это то, что мы ищем? Имею в виду, наверняка оно называется совсем по-другому, но это что-то в этом роде?
– Что, если мы ищем руку, стремящуюся к морю? – переспрашивает Райан.
Я закатываю глаза:
– Я не знаю. Но разве не само собой разумеется, что большинство историй о воде, руках и жизни – это истории об одном и том же?
