– К-кукол?.. Это… это…
– Это мягкая игрушка, выполненная в виде гигантского паука. Она не живая.
– Я… видела… она ш-шевелилась.
– Неужели? А может – это простой сквозняк? Хочешь, пойдем проверим?
– Нет!!! Она точно шевелилась! Лапы…
– Таких двухметровых пауков – живых – просто не бывает. Паутина из стекловолокна. Я в детстве тоже боялся… Это у мамы такие приходы. Она у нас дизайнер, сама паука построила, сама сеть, паутину связала… – Денис надежно чувствовал, что Ника, пережившая дикий испуг, не отважится подходить к Леньке поближе, а поэтому врал уверенно и нагло. Сам виноват, надо было проверить окрестности заранее, двери позакрывать, с Леньки-то какой спрос?
– Ну-ка кыш! Что прилетел, телевизор тебе здесь, что ли? Кыш в комнату! Морка, я кому сказал!..
– Ди-инь, а у Мора глаза – что, светятся в темноте или мне тоже показалось?
– Не смейся, иногда светятся, между прочим… Я же сказал: включи свет, вот и казаться не будет, а я пока осколки замету… – И заметив ее движение: – Гипс, цена тридцать два рубля сорок копеек, я по глупости купил год назад, да все никак было не выбросить… Разливай суп, тарелки в шкафу. Иди, иди…
Разбитой горгулье было лет триста, мать говорила, старинный фарфор… Плевать, и не такое в детстве бил, родаки и не вякнут, привыкшие… Денис как стоял на четвереньках, так и замер, осененный идеей: сейчас самое время будет подойти… а она, предположим, у стола стоит… взять двумя руками за плечи… не бойся, мол, я же рядом… и поцеловать в… висок, для начала… И она… Да, точно, скорее… Денис быстро- быстро ссыпал крупный мусор в ведро, мелкую пыль предательски пхнул под тумбочку, побежал, поставил ведро куда-то вбок, вымыл и вытер руки (все равно влажные… об штаны…) и спокойным шагом двинулся на кухню. Сердце гнало кровь с чудовищной скоростью, но воздуха для дыхания все равно не хватало: в свои шестнадцать лет Денис еще никогда и ни с кем наяву не целовался.
Микроволновка отключилась в положенное время, суп все еще не был налит по тарелкам, Ника стояла молча, прижав руки к груди, лицом к нему.
– Ника, не бо…
– Денис!
– Я Денис, что еще случилось?..
– Не подходи… пожалуйста… Денис, что – это? И это?
– Пепельницы, мама у меня курит.
– А почему они из черепов? человеческих? Или это тоже муляжи?
– Не задумывался никогда… Наверно, из настоящих. Так даже прикольнее. А одна из немецкой каски есть, там в холле… – Денис все еще не оставлял надежды поцеловать Нику, хотя бы один разок, как бы нечаянно… – Пойдем, покажу?
– Не надо. – Ника вдохнула, как если бы собралась нырять, зрачки ее прыгали, не в силах ни на чем остановиться…
– А почему у вас распятие… вниз головой… Вон, над лампадой?..
– Ну я откуда знаю! Сто лет так висит. А как правильно? Я лично по церквам не хожу, ни разу не видел, а по фильмам – где вверх, где вниз, вообще я не присматривался…
– Я пойду…
– Куда ты пойдешь? А кофе? Садись, а то все остынет, я сейчас… Где половник?..
– Денис, выпусти меня немедленно. – Голос у Ники дрожал, вот-вот готовый сорваться в крик.
– Ника, что такое? Ты что?
– Не подходи, я кричать буду. Выпусти меня. Выпусти же!
Денис сосредоточился было, но обмяк: и так было видно, что девушка на грани истерики. А все этот дурацкий Ленька… и пепельница…
– Не кричи. Иду открывать. А сумочку?
– Принеси… пожалуйста…
Денис принес сумочку, пошел впереди, открыл двери…
– Так, ключи я взял, я тебя до метро провожу…
– Не надо, Денис… Спасибо, я сама…
– Нет, провожу! До метро.
Ника не стала спорить и пошла вниз. Ее, как показалось Денису, слегка пошатывало…
– Вы уже? Почему так рано? – Мать только что вышла из «мерса», они столкнулись нос к носу…
– Да… – неопределенно ответил Денис. – Решили прогуляться…
– Ника. Посмотри на меня. Что-то случилось?
Нике очень, очень не хотелось поднимать взгляд на Ольгу Васильевну, но она решилась…
– Я…
– Плохой из тебя кавалер, сыночка. Отправил девушку, не накормил, не поговорил… Ника, ты где живешь?
– Там… за Автово, на маршала Казакова…
– Нам как раз по пути. Гарик, девочка с нами поедет, мы ее довезем.
– Спасибо, не…
Мать взяла девушку за руку, и та покорно смолкла…
– Садись в машину, Ника, Слава, подвинься.
Ника медленно, как сомнамбула, подошла к машине и села на заднее сиденье, рядом с дядей Славой… Денис весь еще был в обиде и недоумении: все так хорошо начиналось – и вдруг накрылось медным тазом… Досадно было сердцу и горько… Хоть бы попрощалась, хоть бы взглянула… Но нет, Ника сидела, опустив голову и плечи, на него – ноль внимания.
– Ну все, Динечка, поцелуй маму и домой. Поешь, покорми Мора, и за уроки. Слышишь, за уроки, а не за компьютер! Иди, мой дорогой…
Хлопнула дверца, коротко взвыл мотор, и «мерс» плавно отчалил от бровки.
– Что??? – Звякнула в мозгу запоздалая догадка! Головная боль пробила резко – Денис аж присел на секунду, – но действовать не мешала. Автомобиль споткнулся, закашлялся, снова взвыл, но с места не трогался. Денис стол на месте и ждал. Наконец мотор заглох, водительская дверца распахнулась, из нее рывками, по частям, вылез отец…
– Сын, что происходит?
– Я с вами поеду, Нику провожу.
– Нет. Справимся и без тебя. Иди домой, Денис.
Но Денис подошел к машине, рванул дверь, еще раз, блокиратор выскочил.
– Дядя Слава, Ника, подвиньтесь.
Никто не пошевелился. Денис наклонился поближе: Ника сидела с открытыми глазами, но вне сознания. Головная боль усиливалась с каждым мгновением, ее уже почти невозможно было терпеть. Надо срочно… срочно… Стекла в машине начали дребезжать, все более тонко и мелко, уже зазудели… откуда-то пахнуло дымком…
– Сыночка, успокойся! Хорошо, хорошо, садись, скорее же садись… Слава, подвинься…
– Но… – Отец нерешительно оглянулся на Нику.
– Ты что, Гарик… видишь же, что с Динькой… Ему еще рано. Нельзя!.. – Мать с ужасом и тревогой смотрела на сына. Холодная мамина ладошка легла на лоб – и сразу полегчало.
– Все, Гарик, закрывай, поехали, в дороге поговорим…
На этот раз машина завелась сразу и ничего ее не удерживало. Довольно долго они ехали в полном молчании.
– Ее нельзя отпускать, сын.
– Куда ее нельзя отпускать?
– Никуда. Вообще нельзя, после того как она видела Мора, Леньку, наш уклад.
– Ну и что с того? Да она никому и не скажет.
– Не скажет? Вот как? А почему, сын? С чего ты взял, что она будет молчать?
– Ну… Я ее об этом попрошу.
– Ты уже попросил ее остаться. Она послушалась?
