хорошему!
– Э-э, Силыч! Сначала поражение признай… Поаккуратнее! Себе лучше пасть рви! Аленка!..
Рассвирепевшая Аленка, видя, что лишается законной добычи, уже не слышала и не видела никого и ничего: она мгновенно расплелась и бросилась на дядю Петю. Но колдун только хрюкнул от неожиданности, перехватился правой, внезапно выросшей ладонью за Аленкину шею, а левой, сжав ее в кулак и приговаривая на каждом ударе, стал методично бить Аленку по голове.
– Силыч, хорош! Это не по правилам! Да слышишь ты или нет, пень старый!!!
– Слышу, – внезапно наступившую тишину разбавил голос дяди Пети, недовольный, но уже спокойный. – Твоя взяла. Но – победил не победил, – а експонаты из моей коллекции жрать не дам. И так бобылем теперича остался… Н-на свою веревку. Что она такая злобная – не кормишь ее, что ли?
Чет подобрал безвольное змеиное тельце, ужатое до полуметра, понянчил в руках, подул раз-другой… Аленка зашевелилась. Успокоенный Чет сунул ее за пазуху.
– Федоровна, а ты чего хихикаешь? Хороший мы с Сашкой тебе цирк показали? Давай-ка опять посуду под этого хлюпика… Так поищи! Что я его – под мышкой теперь буду носить? А я покуда мебель обратно высвищу… Где самовар?..
Леха даже засмеялся, – так ему понравился бабушкин рассказ.
– Прикольно! Аленка, ты у нас, оказывается, пожиратель джиннов. Бабушка, а из-за чего они спорили, дядя Саша с… папашей? На что они об заклад-то бились?
Ирина Федоровна осеклась, юркнула взором в сторону от Лехи, однако внук в своем простодушии и не заметил ничего.
– Ай, Лешенька, да разве я помню? Чего-то нужно им было… Ты вот что… Поел? Или еще будешь?
– Под завязку. А это – тот же самовар?
– Тот же. Тульский, шестилитровый, еще в сорок девятом купленный. А электричества жрет!.. Ну коли сыт, тогда иди, погуляй, походи, а мне надо все как следует вспомнить да тебя собрать. Иди, Лешенька, иди, а то ты меня отвлекаешь.
И все-таки бабушка Ира неважно выглядела. Лехе даже показалось, что она опять конкретно позырилась на красный графин с «упырником», но спорить он не стал: бабка у себя дома и по крайней мере сегодня лучше его знает, что и как делать. Надо будет, как вернется, не забыть петлю на калитке поправить – шурупы повылезали.
Леха вышел из дома и не колеблясь пошел по серой утоптанной дорожке в сторону леса, через картофельное поле, через реденькую полоску молодых берез, через какие-то злаки… не кукуруза – это точно… А навозом-то как давит, со всех сторон!
– Алексей, добрый день! Куда это вы так целеустремленно движетесь?
Леха поднял глаза: Филатова… Юля, кажется…
– А, Юля, привет! Да надо тут…
– А почему вы на дискотеку не ходите? Не танцуете? Или боитесь, что побьют?..
Только деревенских страстей ему и не хватало! Послать ее сразу, что ли…
– Некогда, да и…
– Ой, вы не в духе, а я такая глупая. Простите, пожалуйста! Алексей, могу я вам чем-то помочь?
Нет, так-то она ничего. И на мордашку, и экстерьер, и не тупая… И видимо, чует его состояние… Ну так естественно, это же деревня Черная, все они тут фокусники.
– Юля. Не можете вы мне ничем помочь в данную минуту. Настроение у меня – на нуле, как говорится, и я вполне способен испортить и ваше…
– А…
– …Но я не хочу вам обламывать такой чудесный день и буду реально рад пообщаться, когда все наладится. Не сегодня. ОК? Договорились?
– Договорились. А почему «ока»?
– Это уменьшительно-ласкательное от слова О’кей. И… В такое утро нам уже пора переходить на ты. – Юля невольно прыснула, а Леха спохватился: – Ну все, чао…
– Чао.
Еще четырежды, пока добрался до леса, он встретил сельчан, и каждый раз приходилось приветливо здороваться. Даже если он кого и не узнавал в лицо, однозначно нельзя игнорировать – деревня, мать ее за ногу. А уж его – точно все знают: городской и сын самого дяди Пети (уже покойного, о чем они еще не проведали). Надо же: и тот нечисть, и эта – нечисть, а на вид обычные люди, даже сморкаются пальцами… А сам он теперь – кто?
Но в нем тоже сильна деревенская закваска: все эти полузнакомые деревья и травы-анонимы – ему как родные и так успокаивающе на него действуют. Они не обманывают, они – то, что они есть, без двойного дна и притворства… Йо… ка-лэ-мэ-нэ! – Леха ступил на пригожую травяную площадочку и провалился левой ногой почти по колено в коричневую жижу… и туда же соскользнул правой. Ладно, сам виноват, умилился не в тему. А где это мы?..
Леха вернулся на тропинку, потряс ногами и вдруг поджался отчего-то, замер; сообразил, что забрался он очень далеко, а Мурмана рядом нет и дорогу обратно ему придется отыскивать самостоятельно. Шевельнулся ветер в деревьях за спиной. Надо обернуться… а не хочется… Леха резко развернулся лицом к предчувствию – никого и ничего не было в секторе обзора. Дорожка, по которой он сюда пришел, четкая, пора, пора возвращаться, и если пропадет тропинка из-за лешачьих проказ – идти так, чтобы солнце светило в правое ухо, и смещаться чуточку влево. Не зря книги читаю… А все же стыдно бояться, здоровый мужик, колдун, можно сказать, днем, с Аленкой на шее… Аленка! Леха аккуратно снял Аленку…
– Ты что, спишь? Во дела…
Леха не мог знать всех повадок волшебной змеи, поскольку знаком был с ней без году неделя, но то понимание, которое дядя Саша колдовским способом прикрепил к подарку, однозначно говорило: здесь что- то не так, не должна Аленка спать.
Так-с… Идти назад – часа два, если без задержек, бежать – поменьше, но тоже долго. То есть – за помощью торопиться некуда и, видимо, все сейчас и начнется. И закончится. Жалко, Мурмана нет. Эх, бабушка, совсем ты теперь одна останешься…
По-прежнему было пусто в лесу, но в мозгу и в сердце паника, и Леха не знает, откуда ждать удара. Однако на открытом пространстве больше вероятность вовремя среагировать… Вперед, там полянка… Ничо, ничо… Аленка, проснись же, ну, дорогуша… Аленка слабенько трепыхнулась в Лехиных пальцах… но и все… Полянка представляла из себя почти правильный квадрат, видимо – вырубка; зарасти успела только травой, реденькой и невысокой… Ох ты, клубники до фига, уже красная… Леха, естественно, не стал нагибаться за ягодами, прошел поближе к центру поляны, подальше от деревьев.
– Уходи отсюда, мальчик Леша! – пропищал невидимый голосок. – Скорее уходи, не жди!
Леха, не стесняясь ужаса, завертелся на месте, подняв кулаки на уровень плеч. В переговоры он не вступил, язык от страха отнялся, но глазами зыркал и головой вертел быстро, сколько синапсы позволяли.
– Мальчик Леша, меня не бойся, – пропищал тот же голос, – я хочу помочь, и мне тоже страшно. Я покажусь, но ты меня не бей. Да?
– Да. Н-не буду. П-покажись.
Из-под широченного, в две ступеньки, пня показался черный носик, а за ним и весь зверек – рыженькая лисичка.
– Ты лисичка? Это ты со мной говоришь?
– Днем я лисичка. – Зверек открывал рот, но звук шел как бы со всех сторон, а не из одной точки.
– Ты телепатка, что ли? – подумал в ее сторону Леха.
– Говори вслух, мальчик Леша, иначе разговаривать с тобой трудно…
– Я тебя не бью, не обижаю, готов тебя слушать. Говори, в чем дело. И почему ты меня называ…
– Потому что много лет назад ты спас меня от своего чудовища. И был ты мал тогда…
– Не припоминаю… Это от Мурмана?
– Да, так ты его звал…
Леха нервно обернулся.
– Потом обсудим. Говори скорее, что происходит. Кто мне угрожает?
