Например, дорогая, самая известная в США женская масонская ложа Орден Восточной Звезды, насчитывающая сейчас два с половиной миллиона членов и многочисленные дочерние организации во всем мире, была основана адвокатом из Бостона Робертом Моррисом аж в 1868 году в Нью-Йорке…».
Деньги, которые депутатша везла в своём портфеле и которые предназначались для выборной кампании, тоже были собраны «братьями» и «сестрами». Так в неразберихе девяностых спотыкалось и хвалёное масонство, но со временем оно наладит связи и единое управление. Теперь кому положено играть в масонство, играют, сажая деревья и демонстрируя благотворительность. В 2008 году на пост президента России баллотировался не скрывающий своего масонства «Великий Мастер Великой ложи России» Андрей Богданов, человек с внешностью актера-неудачника и соответствующим интеллектом. Конечно, это профанация. Среди кандидатов на пост президента реальными масонами могут быть только те, которые меньше всего похожи на них.
Масонство истинное сажает не деревья, а людей и, демонстрируя свою силу, уничтожает непокорных, при этом никогда не называет своих имён.
Но масонская змея обязательно однажды укусит себя за хвост; такое бывало и раньше.
Особенно бесперспективна судьба масонства в России в силу того, что каждый настоящий русский интеллигент всеми силами старается иметь своё личное мнение и готов идти на многие лишения, чтобы это мнение донести до умов других. Эта особенность русских элит как спасала Россию, так её и губила…
ЭКСПЕРТША
Глава восьмая
Пикин не любил утром включать телевизор, он предпочитал радио, особенно он привык к радиоточке, там был приятный особый звук. То ли от того, что усилители ещё ламповые, то ли частота звука удачно подобрана, но звучание было приятным для уха. Пикин повернул ручку радио и сразу попал на нужную ему информацию: такое часто бывает у пишущих людей — рождается некое магнитное поле вокруг темы, которое притягивает нужное. Радио вещало бодрым женским голосом:
«Вы, русские, только на словах интернационалисты, а если вдруг дочка чья-то замуж за негра соберется… Всё! Семейная трагедия», — убеждал меня Хорхе Бернарда Сперральта, перуанец, проживающий в Санкт-Петербурге вот уже восемь лет. «Да интернационализм в нас вдалбливался с младенчества, мы даже думать в обратном направлении не смели, — сопротивлялась я. — Возьми хоть литературу, хоть искусство. Чего стоит один эпизод из кинофильма «Цирк», в котором зрители по очереди укачивали негритёнка!». Но мнение моего латиноамериканского собеседника неожиданно поддержал при встрече старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии председатель группы по правам национальных меньшинств при Санкт-Петербургском союзе учёных Николай Гиренко.
Гиренко справедливо говорит: «Так вот, это расизм в чистом виде…У нас, русских, сильнее, чем у других, выражена установка на стабильность, мы ненавидим перемены, что-то новое и, увы, кого-то не такого, как мы. Кстати, именно поэтому в наших домах накапливается куча всякого хлама…». Это был отрывок из статьи Лики Кондиковой, опубликованной в сегодняшнем номере газеты «Смена»…».
Теперь всё, что касалось межнациональных вопросов, было интересным для Пикина. Он решил написать честную книгу о судьбе, казалось бы, вечно разрастающегося русского народа, внезапно подошедшего к демографической пропасти. Свежий номер «Смены» лёг в папку «Русофобия в СМИ».
В городе последних российских президентов шёл снег с дождём. Господа прокуроры сидели в большом кабинете главного и в полной тишине ждали, когда он поднимет голову от важной бумаги. Вот он почесал свою тонкую шею вялой кистью руки и осмотрел прокурорский костяк присутствующих.
— Сегодня все, это хорошо. Вот, коллеги, поступил документ сверху с требованием ужесточить борьбу с проявлениями антисемитизма, национализма, экстремизма и прочих проявлений в средствах массовой информации. На сегодняшний день у нас не так уж и много в городе подобных СМИ, но они уже в стадии судебных разбирательств. Ладно, с газетами этими разберутся, но мы совершенно без внимания оставили брошюры и книги. Сами понимаете, народ у нас образованный, пишущий, издать книгу сейчас может каждый. Цензура запрещена, поэтому мы должны очень деликатно подойти к этому вопросу. Заявления возмущённых граждан нам обеспечат национальные общины и правозащитники, остальное — в руках эксперта. Нам нужен эксперт, который бесстрашно будет находить разжигание межнациональной и религиозной вражды, экстремизм, покушение на конституционный строй и тому подобные проявления. Будет не справляться с объёмом работы, пусть подберёт себе группу коллег. Итак, я готов выслушать ваши предложения, я не местный, поэтому не очень хорошо знаю здешнюю науку.
Господа прокуроры зашелестели папками и записными книжками.
— Вот, например, мы сотрудничаем с Государственным университетом по кафедрам, — сказал господин в дальнем ряду и быстро сел.
— А мы в этих вопросах сотрудничали с покойным экспертом из Музея этнографии и чего-то ещё, — не вставая с места пробасил самый толстый прокурор.
— Ах, да, — оживленно сказал главный, — это тот эксперт, которого убили фашисты. Вот это и замечательно. Нам нужен эксперт именно из этого учреждения, так сказать, преемственность, омытая кровью. Вот вы, пожалуйста, и подыщите там нового эксперта, — главный пристально посмотрел на самого толстого прокурора, — и ещё, не ищите с очень высокой учёной степенью, достаточно кандидата наук, чтобы была заинтересованность расти, лучше женщину, у которой есть время. Да и ещё чтобы фамилия была славянской, чтобы избежать обвинений в предвзятости, а то нас и так всякие писаки пытаются обвинить в русофобии.
Толстый прокурор широко улыбнулся и про себя подумал: «Там таких одиноких, страшненьких и злых на всю страну хватит, а вот с нужной фамилией придётся поискать, а к фамилии надо и лицо соответствующее…».
— Я вас понял, товарищ главный прокурор, не беспокойтесь, я найду, что надо, — он опять улыбнулся и вытер шею изрядно полинявшим носовым платком.
