Опасения Болучева в отношении молодёжи оправдались. Через две недели на собрании было объявлено, что один из молодых кандидатов в члены партии, парень лет двадцати из пригорода, написал на автобусной остановке краской: «Смерть коммунистам!». Автора крайне экстремистской надписи искали кагэбисты области и города. Серьёзность положения осознавали все. Проблему разрешил сам автор несвоевременной надписи, предложив забрать своё заявление в партию и нигде не упоминать о своём контакте с ДС. При этом благородном поступке его пролетарское лицо бунтаря просияло трогательной крестьянской искренностью.

В пятницу майор Сикорин позвонил Пикину на работу и предложил к шести часам вечера подъехать к гостинице «Октябрьская». Пикин уже прошёл ликбез начинающего революционера с помощью старших наставников-партийцев и знал, что на встречу лучше приходить раньше минут на двадцать, чтобы лучше осмотреться на местности, постоять в сторонке. Можно дополнительно собрать немало информации: человек, возможно, назначил встречу ещё кому-нибудь на этом же месте, но пораньше; или с кем-то распрощается перед вашим приходом; подъедет ли на автомобиле и т. п. Пикин не пренебрёг наставлениями, и за двадцать минут до назначенного времени уже стоял в стороне от центрального входа в гостиницу, борясь с мелкой дрожью волнения.

Сикорин приехал на десять минут раньше на своей служебной «Волге» и, оглядываясь, прошёл в холл. Пикин последовал за ним. Майор показал удостоверение администратору, и тот выдал ему ключ. Когда Сикорин повернулся и увидел перед собой Пикина, то вздрогнул от неожиданности. Пикина это удивило.

— Ты? Что так рано? — смущенно произнес майор, вглядываясь в Пикина.

— Боялся опоздать. Я не люблю опаздывать, поэтому всегда выхожу с запасом, товарищ…

Пикин умышленно заставил Сикорина ещё раз поволноваться, пытаясь произнести его звание. В голове и сердце Андрея что-то произошло, когда он увидел, как майор вздрогнул, неожиданно увидев его. Тело Андрея уже не тряслось мелкой внутренней дрожью, оно налилось теплом покоя, а дух медленно наполнялся силой и даже дерзостью. Сикорин как опытный психолог это увидел.

Они молча поднялись в лифте на третий этаж и долго шли по длинному коридору гостиницы, размеренно ступая по вишнёвой ковровой дорожке. Сикорин открыл двери, и они вошли в одноместный номер. Пикин сел в дальний угол на одиноко стоящий стул. Майор зашёл в ванну, включил воду. Сквозь шум Пикин услышал, как щелкнул электромагнит прижимного механизма магнитофона. Сикорин вышел, обнюхивая пальцы рук, сел на кровать, полуразвалившись.

— Мыло вонючее, не люблю индийское мыло, у меня на него аллергия.

Комнату освещала только настольная лампа, окна были наглухо закрыты чёрной бумагой и занавешены тяжёлыми шторами. Обстановка была интимно-фронтовой. Майор долго смотрел на Пикина, затем позвал к себе медленным жестом ладони. Пикин вдруг почувствовал, что волнение и дрожь вновь возвращаются в его тело. Он мог ожидать чего угодно, но не такой ход событий: оказаться в конспиративном номере гостиницы наедине с голубым кагэбэшником. Майор продолжал смотреть на Пикина. Пикин же быстро обдумывал способ сопротивления на тот случай, если майор озвереет. Его взгляд остановился на мощном стеклянном графине, который стоял на журнальном столике на расстоянии вытянутой руки. Сикорин этот взгляд поймал.

— Андрей Романович, пожалуйста, присаживайтесь поближе на этот стул, — бодрым голосом произнёс заволновавшийся майор.

Сикорин не был гомосексуалистом, он решил отыграться на Пикине за дерзость. Да и спокойствие Пикина его начинало раздражать. Но Сикорин лишний раз убедился в правильности своего первого впечатления от встречи с Пикиным, оценив его как воина по духу. И получить по голове графином от потенциального агента он вполне мог, заигравшись в психологических приёмах. Сикорин даже почесал голову и улыбнулся.

— Вы, Андрей Романович, подумали, что я того?…

— Мелькнула мысль.

— Вы успокойтесь, кроме женщин меня никто не интересует, а в силу моей профессии могу откровенно сказать, никого кроме жены и не было.

— Считайте, что успокоили, — улыбнувшись, бросил Пикин и пересел на другой стул, понимая, что здесь качество записи будет лучше.

— А вы, Андрей, что-нибудь слышали о «главном педерасте города»? — хихикая спросил внезапно развеселившийся майор.

— Нет.

— А ведь он работает у нас, на Литейном.

— В смысле на вас.

— Нет, именно у нас как штатный сотрудник в чине полковника.

— И как у вас таких держат?

— Хороший сотрудник, потомственный чекист, — почти официальным тоном произнёс внезапно скурвившийся в глазах Пикина майор, закладывающий своего коллегу под служебную запись.

— А зачем вы мне рассказываете довольно серьезную тайну вашего ведомства?

— Никакой тайны нет.

— Как это нет, это почти сенсация для западных радиостанций. Если я об этом расскажу бывшим диссидентам, завтра об этом будут кричать «Свобода» и «Би-би-си». Насколько я знаю, педерастов не берут даже в ЦРУ. А тут целый полковник из КГБ, да ещё «потомственный».

— Умоляю вас, Андрей, ничего не рассказывать, — уже откровенно смеясь, выдохнул Сикорин.

— Да не буду уж. Тем более, я уверен, что вы меня разыгрываете.

— Нет. Дело в том, что «главным педерастом города» у нас называют товарища полковника, заведующего картотекой гомосексуалистов Ленинграда и курирующего это направление. Надеюсь, тебе не надо объяснять, в каких целях это делается.

Вы читаете Руна жизни
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату