настораживающие политические игры. Более дальновидные американские специалисты по советским делам давно уже предвидели эти опасности. Например, Джордж Ф.Кеннан еще в 1951 году, имея в виду близящийся, как он считал, закат советского коммунизма, предостерегал своих соотечественников: «Давайте не будем судорожно искать решения за тех людей, которые придут позднее, не будем поминутно вытаскивать лакмусовую бумажку, решая, соответствует ли их политическая физиономия нашим представлениям о «демократии». Давайте дадим им время, дадим им быть русскими, дадим возможность решать их внутренние проблемы по их собственному усмотрению и выбору… То, как та или иная страна устанавливает у себя достойное и просвещенное правление, относится к самым глубоким и интимным процессам народной жизни. Нет ничего более трудного для иностранца, чем понять это, и ни в какой другой области иностранное вмешательство не принесло бы меньше пользы, чем здесь» {31}.
В последнее время, надо сказать, в США и других странах Запада начинает пробивать себе дорогу трезвая оценка подсказанной, а отчасти и навязанной Западом России «шоковой терапии», а также много более осмотрительный, осторожный взгляд на попытки грубо влиять на внутренние дела и процессы, развертывающиеся в постсоветский период в нашей стране. В качестве примера могу привести изданные в США и России книги группы российских и американских специалистов, содержащие критический анализ «реформы Гайдара», а так же недавно выпущенную московским издательством «АНРО» книгу Стивена Коэна «Провал Крестового похода США и трагедия посткоммунистической России», книги итальянского публициста, исследователя Советского Союза и России Джульетта Кьеза «Прощай, Россия» (М, 1997) и «Русская рулетка» (М. 2000). Не знаю, как они повлияют (и повлияют ли вообще) на нашу политику. Очень трудно признавать ошибки, за которые стране, обществу, всему народу пришлось так дорого заплатить. То, что даже распад советской системы не положил конец злоключениям России, выносит этой системе особенно жесткий и, пожалуй, окончательный приговор. Поскольку весь этот период упадка СССР и России связан с именем Б.Н.Ельцина, руководившего с конца 1991 года страной, хотел бы также коротко поделиться своими впечатлениями об этом человеке.
Даже на фоне своих предшественников и коллег Ельцин выделялся своим невежеством и самонадеянностью. Естественно, это отразилось как на его политике, так и на окружении, людях, которых он привлек «во власть». Вину за это нельзя целиком возлагать на него. Он — типичный партийный аппаратчик, которого выбрала для продвижения и продвигала — вплоть до руководства всей страной — существовавшая система.
Ельцин был предельно властолюбив. Мне часто казалось, и у него это иногда проскальзывало в разговорах, пусть нередко в виде шуток, что он начал себя видеть абсолютным монархом, «царем». Под влиянием таких взглядов сверстал новую Конституцию, дававшую ему неограниченные права за счет ущемления прав других ветвей власти.
Но даже созданный на такой основе слабый парламент он не смог долго терпеть; уже в 1993 окончил дело конфликтом, вывел против парламента танки, «расстрелявшие» само здание парламента, и арестовал всех, с ним не согласных.
При том, что внешне Ельцин хотел отличаться от других лидеров вежливостью, уважительностью к людям — ко всем обращался на «вы», по имени и отчеству, что его действительно отличало от других лидеров, но это была внешняя, так сказать, «показная» часть. В самом отношении к людям он оставался хамом, барином, не считавшимся с человеческим достоинством.
Он внезапно назначал на большие посты людей, появившихся «из ниоткуда» и часто никак не ожидавших такого назначения. Но точно так же с ними и расставался. Не сказав ни слова, ничего не объяснив, просто подписав указ об освобождении от должности. И так до самого верха — вплоть до министров и даже самого премьер-министра, не говоря уже о помощниках и советниках, среди которых, как казалось, были и лично близкие ему люди (очень, кстати, переживавшие такие свои увольнения). Нередко использовал он против людей, в том числе близко с ним работавших, компрометирующие материалы из необъятных «отстойников» КГБ.
Мне как-то с этим тоже пришлось столкнуться. В ноябре или декабре 1992 года у меня была назначена встреча с Ельциным. Хотелось с ним поговорить вот о чем: меня беспокоили растущая нетерпимость Президента ко всяким признакам несогласия с ним и в связи с этим усиливавшаяся, как мне виделось, угроза его конфронтации с Верховным Советом России и ее Конституционным судом. Поздоровавшись, я сразу сказал, что мне хотелось бы поговорить на серьезную тему. Ельцин ответил: да-да, мне тоже, я бы хотел, в частности, задать вам вопрос о вашем сотрудничестве с КГБ. «Простите, — сказал я, — я просто не знаю, что вы имеете в виду». Тогда он вытащил бумагу и зачитал: «В ЦК КПСС и лично тов. Л.И.Брежневу. Считал бы целесообразным…» (Андропов, как видно, писал от себя лично как от члена Политбюро, а не от КГБ — ведомства, которое он возглавлял.) И далее такой текст: «Считал бы целесообразным поручить тов. Арбатову Г.А., используя его авторитет в США и обширные связи, провести беседы с Киссинджером и другими видными деятелями с целью ускорения советско-американской встречи на высшем уровне».
Я сказал Ельцину, что впервые узнаю об этой инициативе Андропова. Мне о ней раньше ничего не говорили, но вместе с тем это предложение представляется мне весьма лестным, это, мне кажется, не сотрудничество с КГБ, а доверие высшего руководства страны. Ельцин ничего не возразил, только вспомнил, что Андропов был в то время членом Политбюро, то есть входил в высшее руководство страны. Сказал затем, что не хочет называть мне того человека, который нашел и принес ему этот документ («Зачем, мол, портить ваши отношения»). И на этом разговор закончился. Так что мне до сих пор не ясно, ради чего он затевался.
Как правило, Ельцин не мог долго терпеть на высших постах и в своем окружении умных и самостоятельно мыслящих людей и безо всяких объяснений их увольнял.
Зато поразительную терпимость он проявлял к людям не только неумелым и бездарным, но и нечистым на руку.
У старой («советской») системы принятия решений было много недостатков, но при Ельцине никакой системы просто не существовало. Решения принимались, скорее всего, по его прихоти, без основательной проработки и даже обсуждения. Не была отменена «номенклатура» — просто одна была заменена другой. То же самое относится к системе привилегий многократно выросшего в числе начальства.
Большим заблуждением было и распространенное на Западе мнение о Ельцине как стороннике демократии. Наоборот, это была авторитарная личность, нагребающая себе все больше прав и не желающая ни за что нести ответственность.
Словом, и в силу старых традиций, и в силу особенностей его политики и его личности Ельцин оставил своим преемникам страну в значительно большем беспорядке, чем она была, когда он пришел к власти.
Я уже упоминал о том, что при выборе преемника Ельцин руководствовался, скорее, заботой о неприкосновенности и благополучии «семьи» и самого себя, нежели о необходимости скорейшего вывода страны из тяжелого и, как многим начало представляться, беспросветного кризиса. Не исключено, что это обстоятельство сыграло роль и в том, что выбор остановился именно на Путине.
Конечно, такие страны, как Россия, так легко не гибнут, и у нас достаточно большие материальные и интеллектуальные ресурсы, чтобы преодолеть нынешний острый кризис и выйти на путь нормального развития и благоденствия. Это — лишь вопрос времени и цены. Можно надеяться, что они окажутся умеренными и терпимыми. А зависит это прежде всего от мудрости политики и политиков, а также от темпов политического созревания народа.
Несколько слов в заключение
Я не знаю страны, в которой исторический процесс не был бы трудным, мучительным, не приносил бы много разочаровании и был скуп на сюрпризы и надежды. Но Россия, несомненно, относится к числу стран, к которым история проявляла особенно малую щедрость, но зато, как из «рога изобилия», высыпала на головы бедных россиян бесконечные испытания. Достаточно напомнить трехсотлетнее татаро-
