в полдень. И опять в класс с 13.30 до 16.30 с двадцатиминутной переменой в 14.30. Еще во время занятий у нас проходила индивидуальная часовая терапия с доктором Джил. Мой первый сеанс пройдет сегодня сразу после обеда. С 16.30 до 18.00 у нас было свободное время… ну, или что-то вроде того. Вдобавок к занятиям и терапии у нас еще были бытовые обязанности. Довольно много, если судить по списку. И их надлежало выполнять в свободное время до и после ужина. Плюс мы еще должны были втиснуть во все это тридцать минут ежедневной физкультуры. А потом, после вечернего чая, в 21.00 мы отбывали в постель. Свет гасили в 22.00.
Питательные полдники? Сеансы терапии? Список поручений? Обязательные физические упражнения? Спать в девять часов?
Лагерь для новобранцев мог показаться куда привлекательнее.
Мне здесь не место, это точно.
После того как мы поговорили, мисс Талбот кто-то позвонил, и она заспешила, пообещав вскоре вернуться со списком моих поручений. Красота.
Я сидела в гостиной и пыталась обдумать сложившееся положение. Но неослабная жизнерадостность интерьера действовала на меня, словно яркий свет в глаза, не давая сосредоточиться. Несколько дней желтого цвета с маргаритками, и я превращусь в счастливого зомби, как Лиза.
Я почувствовала укол совести. Лиза дала мне почувствовать, что мне здесь рады, и не задумываясь вступилась за меня перед своей лучшей подругой. Если жизнерадостность — это душевное заболевание, то не самое неприятное — уж куда лучше, чем видеть обгоревших людей.
Я потерла шею и закрыла глаза.
Пансион Лайл оказался вовсе не так плох, правда. Лучше, чем обитые мягким комнаты и бесконечные коридоры с настоящими зомби — едва волокущими ноги пациентами, настолько обколотыми всякими лекарствами, что им даже не до собственного внешнего вида. Может, меня тревожила иллюзия дома? Может, мне в какой-то степени было бы спокойнее с уродливыми кушетками, белыми стенами и решетками на окнах, чтобы не было никаких фальшивых ожиданий? И то, что я не вижу решеток, еще не значит, что здесь все так свободно и открыто, как кажется. Так просто не может быть.
Я подошла к окну. Закрыто, несмотря на солнечный день. В раме была дыра, раньше там, наверное, располагалась щеколда. Я выглянула наружу. Много деревьев, тихая улица, старинные особняки на больших участках. Никакой электрической изгороди, никаких плакатов, возвещавших: ПАНСИОНАТ ЛАЙЛ ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ ДЕТЕЙ. Все очень обычно. Но что-то подсказывало мне, что возьми я сейчас стул и разбей им окно, немедленно сработает сигнализация.
Так где же расположена сигнализация?
Я вышла в холл, взглянула на входную дверь и увидела — вот она, мигает. Никаких попыток спрятать. Думаю, это своего рода напоминание. Будьте как дома, но не пытайтесь выйти наружу.
А как насчет черного хода?
Я прошла в столовую и выглянула в окно. Во внутреннем дворике было тоже много деревьев, как на лужайке у парадного входа. Еще там был навес, плетеные кресла, грядки. На одном из стульев лежал футбольный мяч, а над небольшой асфальтированной площадкой висело баскетбольное кольцо, значит, нам все же дозволялось выходить на улицу — видимо, для тех самых тридцати минут «занятий физкультурой». Интересно, видеонаблюдение ведется? Я не заметила никаких камер, зато окон здесь было предостаточно, чтобы нянечки могли присматривать во дворе за каждым. И двухметровый забор тоже был хорошей защитой.
— Ищешь, как сбежать?
Я развернулась и увидела мисс Ван Доп. В ее глазах мелькали озорные огоньки, но лицо при этом оставалось серьезным.
— Н-н-нет. П-п-просто осматриваюсь. Да, и еще: когда я одевалась, я заметила, что на мне нет моего рубинового колье. Наверное, оно осталось в больнице. Мне бы хотелось удостовериться, что мне его вернут. Оно особенное.
— Я передам твоему папе, но, пока ты здесь, мне придется подержать колье у себя. Мы не разрешаем нашим девочкам носить ювелирные украшения. А теперь насчет плана побега…
Другими словами, хорошая была попытка, но отвлечь мисс Ван Доп не удалось. Она выдвинула стул и жестом пригласила присесть. Я села.
— Уверена, ты заметила систему безопасности у парадной двери, — сказала она.
— Я не…
— Не пыталась сбежать. Я знаю. — Улыбка тронула ее губы. — Большинство наших постояльцев — не из тех детей, кто убегает из дому. Разве что в знак протеста. Они достаточно умны, чтобы понять, что на улице их ждет что-то пострашнее, чем то, что бывает внутри. А здесь совсем не так плохо. Не Диснейленд, конечно, но и не тюрьма. У нас было всего несколько попыток побега, да и то ребята просто хотели повидать своих друзей. Ничего серьезного, но родители ждут от нас лучшей организации безопасности. И хотя мы гордимся тем, что создаем обстановку, близкую к домашней, я считаю, что очень важно с самого начала обозначить все ограничения, которые у нас неизбежно возникают.
Она замолчала, ожидая от меня какого-нибудь ответа. Я кивнула.
— Окна подключены к сигнализации, как и входные двери. Вам дозволяется выходить только на задний двор, там нет ворот. Из-за сигнализации вы должны уведомлять нас каждый раз, когда собираетесь пойти погулять, чтобы мы могли отключить сирену и — конечно! — держать вас под наблюдением. Если у тебя будут какие-то вопросы относительно того, что можно делать и чего нельзя, обращайся ко мне. Я не стану приукрашивать действительность, Хло. Я считаю, что честность — лучший шаг для установления доверия, а доверие просто жизненно необходимо в таких местах, как это.
И снова ее взгляд буквально пронзил меня насквозь, прощупывая, убеждаясь, что я уловила скрытый смысл — честность ожидается с обеих сторон, и я должна выполнять свою половину уговора.
Я кивнула.
Глава 6
Миссис Талбот отрядила меня чистить к обеду морковь. Я не отважилась сказать ей, что ни разу в жизни морковь не чистила. Порезавшись пару раз, я уловила суть технологии.
Пока я чистила овощи, мысли мои унеслись… туда, куда бы мне лучше не ходить. И тогда я использовала свою лучшую защиту: превратила это все в кино.
Учитывая, сколько печальных событий выпало на мою долю в последнее время, эти несколько дней дали обширнейшую пищу для моих воображаемых фильмов. Но в каком жанре их сделать? Обычные ужастики? Или психологический триллер? Может, соединить разные элементы и удивить зрителя…
— Уже послали чистить овощи? — прошептал чей-то голос. — Что же ты такого сделала, что заслужила наказание?
На этот раз я, обернувшись, увидела не оторванную руку, а целое тело. Парень, может, на год старше меня и сантиметров на десять повыше, стройный, с высокими скулами и темно-русыми волосами в виде торчащего во все стороны ирокеза. В его миндалевидных глазах плясал озорной огонек.
— Ты, наверное, Хло?
Он протянул руку. Я отскочила. Морковка выскочила у меня из рук и стукнула его по ладони. Настоящей. Присоединенной к настоящему туловищу.
— Я… я…
Он поднес палец к губам и указал на дверь в столовую. Там, за дверью, мисс Талбот беседовала с Лизой.
— Мне вообще-то не положено быть здесь, — прошептал он. — Кстати, меня зовут Симон.
Я вдруг поняла, что он стоит между мной и выходом. Улыбка у него была дружелюбной, и он был
