— Прямо сейчас? — удивился журналист.
— А зачем откладывать? — в тон ему ответил Иванчиков. — Завтра утром пойдешь к своему следователю и выложишь ему эту версию… За нее ты еще и «спасибо» мне скажешь! Давай, поторопись.
— Хорошо.
Александр отключил мобильный и вышел к дороге. В курортное время желающих «побомбить» — даже по ночам — было немало. Он без труда остановил потрепанный «Ниссан»:
— В санаторий «Прибой».
Водителя это не удивило:
— Приезжий? Загулял с девушкой?
— Да, — притворно вздохнул журналист.
— Понимаю, у нас тут очень красивые дамы, — подмигнул ему водитель. — Надо было у нее и заночевать! Что, не пригласила?
— У нее мать скоро возвращается с ночной смены, — вспомнив про свою маму, проговорил Пименов.
— Тогда твое дело — труба, — таксист похлопал его по плечу. — Ну, не печалься. Южные девушки — горячие! Завтра она захочет продолжения, вот увидишь.
— Я в этом уверен. — Александр поудобнее устроился на сиденье.
Шофер смущенно посмотрел на него:
— Видишь ли, друг, в санаторий ехать… Да еще глубокой ночью… Тебе придется раскошелиться. Деньги есть?
— Конечно.
— Покажи.
— А сколько ты хочешь? — поинтересовался Пименов. Общение начало излишне затягиваться.
— Двести гривен, — не моргнув глазом, ответил таксист. Это было еще по-божески.
— Держи и прекращай трепаться. — Журналист швырнул две купюры ему на колени.
Владелец «Ниссана» кивнул и лихо рванул с места.
До санатория они добрались за двадцать минут. Пименов очень любил дорогу, змейкой извивавшуюся между высокими скалами, нависавшими над ней и голубой гладью моря. Если бы не предрассветные сумерки и неважное настроение, он бы, не отрываясь, смотрел в окно, думая о том, что Южный берег Крыма в принципе небольшая полоска в какие-то два километра шириной, но, наверное, это самое живописное место на земле! И пейзаж фантастический! С одной стороны, прозрачное бирюзовое Черное море, с другой — горы, покрытые густыми крымскими лесами. Не случайно именно здесь предпочитали отдыхать русские императоры, представители аристократии строили на берегу летние дворцы и виллы, а после революции, как грибы, здесь выросли бесчисленные санатории, профилактории и дома отдыха, как государственные, так и частные. Санаторий «Прибой» уже давно привлекал людей своими прекрасными пляжами. В советское время он служил местом отдыха для представителей государственной элиты, теперь же снять номер могли позволить себе очень богатые люди. Кроме пляжа, отдыхающие любили и старинный парк, созданный еще до революции неким графом.
В этом парке произрастало множество деревьев и кустарников, названия которых журналист долго учился произносить, например секвойядендрон гигантский. Алеппская и итальянская сосны восхищали своей серебристой хвоей. Греческая пихта, атласский, гималайский и ливанский кедры, аризонский крупноплодный кипарис, пронзающий небо своей острой верхушкой, пальмы, магнолии, платаны источали умопомрачительные ароматы, от которых по жилам разливалась бодрость и, как по мановению волшебной палочки, исчезала головная боль. Таксист, притормозивший у ворот, с удовольствием вдохнул волшебный воздух:
— Завидую тебе! Отдыхать тут — значит потратить кучу денег.
Александр кивнул:
— Это ты верно заметил. Ну, прощай.
— Счастливо отдохнуть.
Пименов уверенно направился к закрытым воротам, но охранник преградил ему путь:
— Ваш пропуск.
— Я представитель прессы. Меня пригласили люди, чьи фамилии я не имею права называть, пока они сами не захотят этого. — Саша сунул парню под нос журналистское удостоверение.
Тот внимательно изучал документ:
— Зачем это им понадобился газетчик? Ладно, проходи.
Пименов быстро пошел по асфальтированной дорожке к средней части парка «Парадиз». Это было романтическое место с живописно расположенным каскадом из шести искусственных озер. Беседка, увитая толстыми лозами винограда, примостилась возле среднего озера и спасала отдыхавших от солнечных лучей. Именно там должен был ждать его Глеб, и журналист издали увидел его фигуру. Глеб стоял опершись на перила.
— Глеб! — тихонько позвал Саша.
Иванчиков не пошевелился. Неужели он заснул? Что ж, вполне возможно. Вероятно, его возбуждение было вызвано некоторой долей алкоголя. «Ничего, сейчас мы его разбудим». Пименов по ступенькам поднялся к беседке и вошел внутрь. Света было вполне достаточно, глаза уже привыкли к полумраку, и молодой человек шагнул к неподвижной фигуре.
— Глеб! Проснись!
Бывший муж Вандышевой не шелохнулся. Александр дернул его за плечо и с ужасом отпрянул. Иванчиков, застывший в неудобной позе, упал на выложенный плиткой пол и пустыми глазами уставился на журналиста. Пименов с ужасом увидел полосу засохшей крови на лице неудачливого супруга и пулевое отверстие посреди лба. Глеб, к сожалению, Саше уже не поможет. Кто-то убил его, навсегда закрыв парню рот. Журналист провел рукой по вспотевшим волосам. Впервые за долгие годы ему хотелось плакать.
Быстрым шагом идя обратно к воротам, Александр мучительно соображал: что надо сделать в такой ситуации? Охранник его наверняка запомнил, впрочем, об этом нечего было и гадать. Саша сам тыкал парню под нос свое журналистское удостоверение! У сторожей в таких местах обычно профессиональная память на лица. Внезапно обессилев, Пименов опустился на скамейку, стоявшую в аллее. Он уже не замечал всей красоты парка, не слышал пения птиц в этот предрассветный час. Внезапно его осенило. Надо позвонить Истомину и все ему рассказать! Кажется, Иван никогда не верил в то, что Александр способен совершить преступление. Если же майор решит иначе, никакая сила не вытащит журналиста из этого ада. Дрожащими пальцами он набрал номер. Истомин откликнулся сразу, как будто ждал звонка.
— Александр?! Ты где? Ты жив? — В его голосе послышалась искренняя радость, и Пименов облегченно вздохнул.
— Если ты мне не поможешь, лучше приезжай и арестуй меня! — заявил он.
— Вот как? — Иван немного помолчал. — Что случилось? Я уже стал беспокоиться, что ты не выходишь на связь.
— Мой рассказ тебя вряд ли обрадует.
— Ну, давай послушаем.
И Пименов выложил следователю все.
— Как ты понял, я сейчас в санатории, в ста шагах от трупа Иванчикова, — уточнил он.
Майор тяжело вздохнул:
— Да, неприятная ситуация…
— И я так считаю, — Александр нервно сглотнул. — Но, видишь ли, я уверен: мне нужно не так уж много времени, чтобы выйти на преступника. Он занервничал и стал лихорадочно заметать следы! Послушай, дай мне несколько дней, окажи посильную помощь, а уже потом — сажай. В одиночку мне не справиться! Ну, как?
Истомин с минуту нервно дышал в трубку:
— Ладно, твоя взяла. Я никогда не верил, что ты причастен к этому убийству. На кой черт тебе сдался
