— Ты красивая девушка с нежным, добрым сердцем и легким характером.
— Едва ли виконт смог разглядеть мой характер. Боюсь, он думает, что у меня большое приданое, — скептически заметила Бьянка. — Хотя папа не говорил, я знаю, что с деньгами у нас плохо.
— Не совсем так, мы еще держимся.
— Перестань, Элинор. Ты стараешься на всем сэкономить. Дома ты обманываешь торговцев, уговаривая каждого принять только часть платы, хотя мне известно, что счета никогда полностью не оплачиваются.
Сердце у Элинор сжалось. А она думала, что весьма умело скрывает правду от сестры.
— Я не знаю, каково в действительно наше материальное положение. Возможно, граф просто экономит, заботясь о нас.
— Хотелось бы так думать. Сейчас, когда мы в Лондоне, он более щедр. Ко мне, во всяком случае. — Бьянка изучающе посмотрела на сестру. — Элинор, я чувствую себя ужасно. Папа чрезмерно потратился на мой гардероб, а для тебя пожалел даже шиллинг.
Элинор с трудом сохранила бесстрастное выражение лица.
— В этом сезоне ты выходишь в свет, а не я. Мне новых платьев не требуется.
— У тебя сто лет не было нового платья. Отец вполне мог бы позаботиться о тебе. Я собиралась поговорить с ним…
— Нет! Обещай, что оставишь эту тему.
Бьянка непослушно улыбнулась:
— Ты не дала мне закончить. Я намеревалась посоветоваться с ним, а затем подумала, что буду делать, если он мне откажет. Я боялась, что последует ужасный скандал, и просто заказала у мадам Клодетт несколько платьев твоего размера.
— Бьянка! — потрясенно воскликнула Элинор. Обман был не в характере младшей сестры.
Та с победным видом достала темноголубое шелковое платье и гордо протянула его Элинор, которая сморгнула подступившие слезы. Платье было восхитительное, простое, без строгости, очень элегантное, с глубоким вырезом, того покроя, что должен подчеркивать достоинства ее фигуры. Вместо вышивки его украшала верхняя юбка из легкого белого тюля, собранная под грудью и отделанная темноголубой лентой, придававшей наряду изысканность.
— Я выбрала его по эскизу, но, кажется, не ошиблась, — с тревожной улыбкой сказала Бьянка. — Тебе нравится?
— Очень. Я бы и сама не могла сделать лучший выбор.
— Тогда решено. Я надену зеленое, а ты голубое. У меня есть для тебя подходящие туфли, Анна уложит нам волосы. Она творит чудеса щипцами для завивки.
Возбуждение сестры было почти заразительным, но Элинор призвала себя к здравомыслию.
— Я согласна надеть это новое платье только при условии, что ты обещаешь мне быть осторожной с лордом Бентоном.
Бьянка нахмурилась, очевидно, ведя с собой внутреннюю борьбу, и наконец сказала:
— Хорошо. Я постараюсь быть разумной.
Это был не совсем тот ответ, какого хотела Элинор, но пока он ее удовлетворил. Нельзя сразу много требовать с ребенка.
Глава 6
Снаружи дом Этвудов выглядел довольно скромным классическим особняком. Но, переступив порог, посетители входили в большой холл с чернобелым мраморным полом, широкой лестницей и куполообразным потолком, который украшала фреска, изображающая небесный свод.
Элинор почувствовала, как дрожит рука Бьянки. То ли от холодной дождливой погоды, то ли от изысканной роскоши обстановки или же от волнения перед встречей с лордом Бентоном. Может, от всего сразу.
Их провели в золотую гостиную, но Элинор не успела оценить ее великолепие. К ним уже направился лорд Бентон, красивый, безупречный и решительный.
Тут, опередив виконта, подошла леди Доротея в сопровождении высокого, красивого джентльмена.
— Очень рада видеть вас обеих, — сказала она. — Ночью лил сильный дождь, и я боялась, что не все гости смогут приехать.
— Слава Богу, лучшие из них уже благополучно прибыли, — вмешался лорд Бентон, озорно сверкнув белозубой улыбкой. — Добрый вечер, леди Бьянка. Леди Элинор.
Он поклонился и взял Бьянку за руку. С тревогой заметив, как сестра даже слегка нагнулась к нему, Элинор громко кашлянула. Бьянка вздрогнула и поспешила высвободить руку.
— Не приставай к моим гостям, Бентон, — усмехнулся джентльмен, — или я выгоню тебя на кухню, будешь обедать со слугами.
— Дорогой, только не это, — улыбнулась леди Доротея. — Служанки упадут в обморок прямо в свои тарелки, увидя за столом Бентона. Лучше выгони его под дождь за дурное поведение.
— Да он вполне может обедать в собачьей будке, — предложил джентльмен и озадаченно нахмурился. — Плотник ведь уже построил собачью будку, не так ли, дорогая?
— Конечно, хотя со смущением должна признать, что Ланселот туда и лапой не ступил. И с еще большим смущением признаю непростительную оплошность, что не представила тебя нашим гостям. Леди Элинор, леди Бьянка, рада представить своего мужа Картера Грейсона, маркиза Этвуда.
Обе сделали реверанс, маркиз поклонился. Он явно обладал врожденной аристократической манерой всевластия, которая выглядела бы чересчур снобистской, если бы не его очаровательная улыбка. На Элинор он произвел хорошее впечатление.
В отличие от герцога Гейнсборо, которому их представили вслед за маркизом. Холодный, высокомерный, самодовольный, он действительно был устрашающей личностью. Когда Элинор сделала реверанс, герцог взглянул на нее с откровенным любопытством:
— Так вы старшая дочь Хетфилда? — Она кивнула. — Я знал вашу мать. Очаровательная, красивая женщина. Помню, была очень грациозной в танцевальном зале. Вы не слишком похожи.
Элинор закусила губу, чтобы не выдать свое возмущение.
— Красоту нашей матери унаследовала моя сестра, — процедила она сквозь зубы.
— Аледи Элинор унаследовала ее грацию и очарование, — добавил мужской голос.
Она повернулась, не зная, кто стоял настолько близко, чтобы слышать оскорбительное замечание герцога. Она думала, это маркиз Этвуд, но увидела лорда Бентона.
— Старик проверяет вашу храбрость, — прошептал виконт. — Насколько я знаю, герцог не кусается.
— Я не боюсь, милорд, — прошипела в ответ Элинор. — Мне приходилось осаживать и коекого похуже, чем бесчувственный герцог. Полагаю, он будет страшно разочарован, если я не задрожу и не упаду ниц.
— На сей счет не сомневайтесь.
— Тогда мне доставит огромное удовольствие разочаровать его. — Элинор улыбнулась, пока герцог отвернулся, чтобы поговорить с другим гостем. — Хотя не понимаю, чем я вызвала у него особый интерес.
— Герцог оберегает свою невестку, — пояснил Бентон. — Он хочет знать все о людях, которые становятся ее друзьями.
«Становятся ее друзьями», — с неожиданной грустью подумала Элинор. Если б даже она и подружилась с леди Доротеей, вряд ли они снова увидятся после окончания сезона.
Проглотив внезапный приступ жалости к себе, Элинор обратила внимание на разговоры вокруг нее. Эмма присоединилась к их кругу, и они с герцогом оживленно беседовали.
— Я совсем не разочарован, что он сегодня не мог приехать. Лорд Салливан фигляр, — ворчал
