Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии

особенно богатых буддистских фресок VII–VIII веков. Он их не увез, но, приблизившись к часовне, мы увидели зияющую дыру и голые стены, обезображенные следами зубил. Салим, сын местного стражника, рассказывал нам, как всего несколько недель назад его отец спугнул на этом месте двоих незваных гостей, но они отогнали его ружейными выстрелами. Это были не вандалы, а профессиональные охотники за сокровищами, работающие на посредников, снабжающих частные коллекции, а это значит, что бесценные произведения искусства исчезли навсегда. Властям явно не хватает средств — а возможно, и заинтересованности — для более действенной защиты археологических сокровищ.

К западу от крепости я набрел на прекрасно обточенную деревянную колонну, возможно, одну из тех, что поддерживали свод в кирпичной резиденции местного военачальника. Салим уверял, что грабители дотащили ее до этого места, а потом бросили. Касым, поехавший с нами местный археолог, решил, что надо отвезти колонну в археологический музей Хотана. С помощью погонщиков он обвязал ее длинной веревкой, и 55-летний Али, глава погонщиков, взвалил ее себе на спину и отправился со своей ношей в лагерь, до которого было, между прочим, два километра.

На стене одной из комнат комендантской резиденции Аурел Стейн обнаружил примечательную надпись на тибетском, которую мне хотелось отыскать. Это оказалось непростой задачей, так как большинство колонн, указывающих на местонахождение здания, видны были из песка сантиметров на пять, не больше. Тщательно высчитав наиболее вероятное место, Эрнст взялся за лопату, и через несколько минут стала обнажаться стена. На стене были две надписи: одна, короткая и вертикальная, — на китайском, другая, три горизонтальные строчки, — на тибетском. Обе они связаны с историей форта. Китайская упоминает императорского посла Цинь Лижаня. Тибетская гласит следующее: «У Пьягпага в провинции Йом-Лом эту армию перехитрили и добыли тигру обед. Ешь, пока не насытишься». Стейн считал, что этот текст рассказывает о поражении Китая около 790 г., когда множество врагов были убиты. Сфотографировав надпись, мы снова забросали ее песком. Удивительно, как ход истории напоминает движение маятника! Тысяча двести лет назад Тибет громил Китай на всех фронтах и прогнал гордую династию Тан с Шелкового пути. Какой контраст с сегодняшним днем, когда китайский дракон поглотил тибетского снежного барса и Тибет стал китайской территорией!

Через три дня мы опять попали в песчаную бурю — и это оказалось невероятной удачей. Наутро после бури мы исследовали руины к югу от крепости. Добрались до стейновских ЕIV, где в 1906 г. английский исследователь нашел ряд важных документов на дереве, написанных на кхароштхи. Рядом с остатками развалившейся ступы оказался «подарок» от прошедшей бури. На песке я увидел два сероватых куска мыльного камня с надписями. Письменность была похожа на индийскую, и я почти уверился, что это кхароштхи[76].

Сердце забилось быстрее, когда я сообразил, что это, возможно, первые надписи на кхароштхи, сделанные на камне, относящиеся ко временам государства Шаныиань, — сенсационная находка! Я не умел читать на кхароштхи (этот язык мертв с V века), но предположил, что, будучи написан этим стилем, этот документ связан скорее с управленческой деятельностью поселения, нежели с религиозной (для последней обычно использовался брахми). Когда я вернулся из поездки, специалист по кхароштхи подтвердил, что моя находка в высшей степени интересна. Язык надписи — один из пракритов, центральноазиатский гандхари, а стиль надписи — кхароштхи. И это действительно оказалась первая надпись такого рода на камне.

Текст представляет собой объявление, перечисляющее титулы царя Шаньшань, именующего себя «сокрушителем врагов». Хотя имя царя и дата утрачены, правитель, о котором идет речь, — скорее всего, царь Амгока (правил в III в.), но нельзя исключить и его предшественников, Пепийю и Таджаку. Поскольку список содержит титулы, обычно прилагавшиеся к именованию кушанских владык, мы можем предположить, что в то время Шаньшань был полувассальным государством Кушанской империи. Это заставляет предположить, что надпись предваряет 17-й год правления Амгоки (около 263 г.), когда правителю пришлось просить покровительства Китая. После этого Амгока и его преемники уже перестали употреблять почти все индийский титулы. Еще один интересный момент — слово «хинаргами», которое, весьма вероятно, является древнейшим, а потому неизвестным, названием Эндеры. Самое же важное открытие, следующее из этой надписи, касается введения буддизма Махаяны в Шаныиане, поскольку она также содержит титул «махаяна- сампрастида», тот, «кто выезжает на Великой колеснице»[77] . Это самое раннее официальное наименование данного титула в Шаныиане, демонстрирующее, что буддизм Махаяны уже завоевал поддержку правителя в первую половину правления Амгоки, т. е. на несколько десятилетий раньше, чем предполагалось[78].

БЕЛОЕ ПЯТНО НА КАРТЕ

В ходе своей третьей экспедиции в Такламакан я не сумел отыскать древний город Калмадана (Цемо) (еще одно древнее название — Черчен. — Примеч. пер.), покинутый жителями в VII или VIII веке и с тех пор никем не обнаруженный, но мой аппетит к исследованию не отмеченных на карте мест ничуть не уменьшился. Через четыре года в начале зимы мы с двумя коллегами по прошлой экспедиции в Дандан-Ойлык, Эрнстом и Урсом, атакже швейцарским оператором Ули Нюйшем и китайской группой поддержки из 6 человек оказались на западной границе страшной пустыни Лобнор.

Эта экспедиция должна была стать особенно многообещающей. Из-за сложной местности, суровой погоды, а также из-за того, что въезд в северную часть запрещен военными, Лобнор является самой малоисследованной областью Такламакана. Мы планировали пересечь ту ее часть, которая никак не отражена на картах и никогда не исследовалась, в самые холодные месяцы года. Нашей целью было достичь нескольких древних поселений, существовавших во II веке до н. э. и IV в. н. э., и «замостить дорогу» для будущих археологических исследований.

Первым из этих мест должны были стать две соседние крепости, обозначенные Аурелом Стейном, который недолго изучал их в феврале 1914 г., как L. К. и L. L., а также два древних поселения L.M. и L.R[79]. Уйгурский охотник по имени Токта Ахтун первым нашел L.K. в 1910 г., а позже отвел туда Стейна. Я особенно мечтал снова открыть поселение L.R., так как его всего один раз посетил рабочий Стейна, Афраз Гул, в 1915 г. Сам Стейн там ни разу не был, и не существует ни фотографий, ни планов этих руин. Единственной экспедицией, сумевшей добраться до крепостей L.K. и L.L., была китайская команда исследователей в 1988 г., но ни одного поселения они не нашли. Стейн и китайцы шли туда с юго-востока, где дорога сравнительно легкая и пролегает через низкие дюны, гравий и высохшие солончаки. Я решил идти с запада, продвигаясь сквозь сложную систему высоких барханов.

Обе крепости стоят на маршруте древнего караванного пути, когда-то соединявшего Средний и Южный Шелковые пути. Каравану верблюдов потребовалось бы три дня, чтобы покрыть расстояние от Лоуланя на севере до L.K., и еще шесть — чтобы добраться оттуда до Мирана на юге. Письмо, написанное в 328 г. министром Ли Бо и найденное возле Кончедарьи, позволяет предположить, что в то время L.K. был резиденцией губернатора Западных провинций, как тогда назывался сегодняшний Синьцзян, что подчеркивало стратегическую важность крепости.

Китайское название L.K. — Хайтоу — «говорящее». Оно буквально переводится как «голова (тоу) озера (хай)», что предполагает его положение на юго-западном берегу озера Лобнор, на северном берегу которого стоял Лоулань. Озеро питала река Кончедарья, благодаря которой снабжалась водой вся территория между L.K. и L.R. Многочисленные старые речные русла, видимые на фотографии со спутника, создают ошибочное представление о том, что северо-западная часть пустыни 2–3 тысячи лет назад была сплошным болотом. Но по опыту, полученному в других частях Такламакана, я знал, что эти реки никогда не текли все разом, поскольку склонны блуждать и часто менять направление. Территория, куда мы направлялись, 2000 лет назад не была ни пустыней, ни болотом, а больше всего напоминала степь с несколькими плодородными оазисами. Эти поселения были покинуты в конце IV в. н. э., когда озеро исчезло, а соседние китайские династии Ранняя Лян (320–376 гг.) и Поздняя Лян (386– 403 гг.) рухнули, что нанесло удар торговле на Среднем и Южном Шелковом путях.

Для этой экспедиции я решил использовать не верблюдов, а специальные пустынные автомобили, взятые в аренду у нефтяной компании в Корле. Грузовики были четырехколесными монстрами по 7 т