перестану проповедовать Вам истинную веру и слово Божие, чтобы Вы могли дать плоды для истинного Бога». И хотя конунг долго сопротивлялся и говорил против того, чтобы оставить свою веру и тех идолов, но все же понял он благодаря Божьей милости, что многое отличало ту веру которая была у него, от той, которую проповедовал Олав. Также ему часто прекрасно напоминали, что все то было языческим заблуждением и суеверием, с чем они прежде имели дело, а христиане веруют лучше и прекраснее. И благодаря благотворным речам княгини, которые она произносила по этому поводу при помощи милости Божьей, согласился тогда конунг и все его мужи принять святое крещение и правую веру и был там крещен весь народ. И когда это было сделано, то собрался Олав в путь прочь оттуда, и пошла тогда великая слава об Олаве, где бы он ни появлялся, и не только в Гардавельди, но и во всей северной части мира. И тогда пришла слава об Олаве на самый север в Норег и о превосходных делах, которые он совершал каждый день».
Теперь вы догадываетесь, о какой церкви Олава в Хольмгарде говорится в скандинавских сагах? Чуть позже жил другой Олав, норвежский король (1015—1030), причисленный к лику святых католической церковью, но храм в Хольмгарде, упомянутый в сагах, называли в честь сподвижника Владимира Святого — Олава Трюггвасона!
Археологи–и-и–и!
| Рис. 10. Икона Олава Трюгвассона |
Насколько болезненно проходил процесс крещения в Новгороде–Холмограде, мы можем узнать из дополнений Иоакима:
«В Новгороде люди, проведав, что Добрыня идет крестить их, собрали вече и поклялись все не пустить в город и не дать идолов опровергнуть. И когда он пришел, они, разметав мост великий, вышли на него с оружием, и хотя Добрыня прельщением и ласковыми словами увещевал их, однако они и слышать не хотели и выставили 2 камнеметательных орудия великих со множеством каме- ний, поставили на мосту, как на самых настоящих врагов
своих. Высший же над жрецами славян Богомил, из?за сладкоречивости нареченный Соловей; строго запретил люду покоряться. Мы же (священники — Авт.) стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, как апостол сказал, явится безумием и обманом. И так пребывали два дня, несколько сот окрестив. Тогда тысяцкий новгородский Угоняй, ездя всюду вопил: «Лучше нам помереть, нежели богов наших отдать на поругание». Народ же оной стороны, рассвирепев, дом Добрынин разорил, имение разграбил, жену и некоторых родственников его избил. Тысяцкий же Владимиров Путята, муж смышленый и храбрый, приготовил ладьи, избрав от ростовцев 500 мужей, ночью переправился выше града на другую сторону и вошел во град, и никто ему не препятствовал, ибо все видевшие приняли их за своих воинов. Он же дошел до двора Угоняева, оного и других старших мужей взял и тотчас послал к Добрыне за реку. Люди же стороны оной, услышав сие, собрались до 5000, напали на Путяту, и была между ними сеча злая. Некие пришли и церковь Преображения Господня разметали и дома христиан грабили. Наконец на рассвете Добрыня со всеми кто был при нем, приспел и повелел у берега некие дома зажечь, чем люди более всего устрашены были, побежали огонь тушить; и тотчас прекратилась сеча, и тогда старшие мужи, придя к Добрыне, просили мира.
Добрыня же, собрав войско, запретил грабежи и немедленно идолы сокрушил, деревянные сжег, а каменные, изломав, в реку бросил; и была нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видевшие то, с воплем великим и слезами просили за них, как за настоящих их богов. Добрыня же, насмехаясь, им вещал: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, какую пользу вы от них можете надеяться получить?» И послал всюду, объявляя, чтоб шли на крещение. Воробей же посадник, сын Стоянов, который при Владимире воспитан и был весьма сладкоре
чив, сей пошел на торжище и более всех увещал. Пришли многие, а не хотящих креститься воины насильно приводили и крестили; мужчин выше моста, а женщин ниже моста. Тогда многие некрещеные заявили о себе, что крещеными были; из?за того повелел всем крещеным кресты деревянные, либо медные и каперовые (сие видится греческое оловянные испорченное — Татищев) на шею возлагать, а если того не имеют, не верить и крестить; и тотчас разметанную церковь снова соорудили. Итак крестя, Путя- та пошел к Киеву С того дня люди поносили новгородские: Путята крестит мечем, а Добрыня огнем».
Киевская Русь вошла не только в реки — она шагнула в другую эпоху. Эпоху торжества Истины. Это писано не ради красного словца. С момента крещения на Руси начинается поиск абсолюта — Истины. Владимир начнет приближаться к ней, отправляя русских людей в Византию и Болгарию, постигать учения. Уже сын Владимира Ярослав (Мудрый), создаст целые философские центры при монастырях, введет единый свод законов «Русской правды» с опорой на христианскую мораль. Наша страна получила три важнейшие точки опоры — веру, надежду и любовь и начала нащупывать свой собственный неповторимый вектор исторического развития. Но всегда существовали силы, которые пытались столкнуть Русь с этого пути.
В 980–х годах остатки хазарских деловых кругов, окопавшиеся в Корсуни, планировали и вели свою тайную войну против императора Византии Василия II (Болгаро- бойца). Поход Владимира на Корсунь в обмен на византийскую принцессу показывает, насколько ромейская империя оказалась в затруднительном положении. Наследник от этого брака вполне мог претендовать на власть в Царь- граде, и впоследствии присоединить ромеев… к Киевской Руси. Мог и наоборот, но трюк?то опасный. И ромейский император решил рискнуть. Пронесло, — наследника не было. А ведь мог быть!
«И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились кор- суняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: «Если не сдадитесь, то простою и три года». Они же не послушались его, Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока».
Корсунь пала. Еще одно гнездо рахдонитов было разорено. Те, кто уцелел, как капли разлетелись в разные стороны и осели в торговых городах. Затем, многие перебрались в работорговые города–республики Венецию и Геную, но торговля с Левантом, Византией, Русью ревностно охранялась местными купеческими союзами. Рахдониты быстро подыскали себе новое ремесло — давать деньги в рост. Оно оказалось не менее выгодным, чем рисковать жизнью, перевозя товары с востока на запад и обратно. В Европе расцветала эпоха ростовщичества…
Особенно приветливо рахдонитов встретила католическая Италия. Завязались плотные деловые отношения. Цитата из книги А. Тюменева «Евреи в древности и в Средние века» показывает, на какой основе рахдониты сдружились с Ватиканом: «…монастыри, равно как и казнохранилища более значительных и выдающихся архиепископий и епископий, благодаря разного рода сборам в пользу церкви, с одной стороны, благодаря добровольным пожертвованиям и вкладам на хранение, с другой — уже очень рано успели накопить значительные денежные суммы, которые
далеко не всегда лежали праздно, но нередко при удобном случае пускались в оборот, находя применение как в ссудных операциях, так и в денежных спекуляциях иного рода».
Но мечты о трансконтинентальной торговле не покидали рахдонитов…
Очередная попытка хазарских деловых кругов завладеть русским транзитом при помощи одного из сыновей Владимира (от хазарки Адиль), тьмута рака некого князя Мстислава, несмотря на его победу в
