первоначально группа зачистки положила не менее двухсот мертвецов, то теперь на всей остальной территории попалось всего шесть зомби. Правда, за забором добавилось тех, кому сильно не повезло. Стоит практически толпа, пытаются залезть некоторые, но здесь заборчик – лев не перепрыгнет. Специально сделан.
Зачистку облегчает и то, что все павильончики и домики распиханы по периметру, а в центре находятся довольно хорошо просматриваемые площади. Замечаю, что, кроме Ильяса, никто с помоста не целится – остальные снайперы теперь встали и смотрят в бинокли. Николаич замечает мое удивление:
– Ильяс и над головой может стрелять, я ему доверяю. Как и Андрею. Вот других стрелков в деле не видал, поэтому пусть пока понаблюдают.
Почти без стрельбы проходим опять до входа. Чисто.
Теперь надо глянуть, заперты ли клетки и павильончики. Сегодня зачищать все не будем. Как нам сказали, задача на день – белые медведи. Их двое, должно мяса хватить на толпу. Некуда их девать, нечем их кормить и зомбо белый медведь никому не нужен. Тем более что он может не бояться ни льда, ни воды… Кто его знает. И экспериментировать не тянет.
Еще раз патрулями по четыре человека прочесываем зоопарк.
Чисто. Если кто и остался, то заперт. С этими позже разберемся.
К нам присоединяется Ильяс:
– Смотрю – не вижу: где же слон и гиппопотамы? И носороги?
– А нету. – Николаич лаконичен.
– Как – нету? А жрать кого?
– Начнем с белых медведей.
– М-да, не поохотится мне на слона с бегемотом. Теперь уж точно. Но может, носер какой встретится? – Видно, что Ильясу хочется покуролесить, повеселиться – отработали они с Андреем на отлично. – Да что вы все как поиметые? Что случилось-то?
– Сашу крыса укусила.
– А! – Веселье у Ильяса как сдуло.
В крепость возвращаемся без воодушевления. Дарье пока решили ничего не говорить.
В штабе, как это ни странно, обстановка нормализовалась. Видимо, переговоры прошли нормально. Каптри сидит тут же, разговаривает по телефону. Нас спрашивают: хотим ли мы галет и мясорастительных консервов? Николаича явственно передергивает. Нет, не хотим. Я тоже не хочу – ел я эти галеты. По твердости они превосходят фанеру. Раза в два. Размягчить их можно, только положив на раскаленную печку. Тогда они становятся мягкими, но горячими – в рот не взять, не то чтоб жевать. На зубах шипят. А как чуток остынут, становятся еще тверже. Сам бы в это не поверил, но убедился. Потому, когда читаю, что алмаз – самое твердое вещество в мире, сомневаюсь. Это они наших галет не пробовали.
Докладываем, что территория зоопарка вчерне зачищена. Можно приступать к медведям. Вызывают Павла Ильича – организация службы грузчиков на нем. Он же и за эвакуацию отвечает. Сейчас как раз первую партию отправляют – по одному гуськом, чтоб лед не просел. Женщины, дети и пятеро «расписных» (уголовников в татушках – по личной просьбе Михайлова) – всего числом двести двадцать человек. Столько в баржу поместится. Идут к пришвартованной к ледовому полю барже и залезают внутрь. Судя по всему, должны бы уже и погрузиться.
Точно. Слегка запыхавшись, прибегает зам по тылу. Видно, что он в сомнении.
– Блатные что-то очень веселые были, не нравится мне это. И вежливые стали перед посадкой. Что не нравится еще больше.
– Экипаж в курсе, вооружен, естественно. Перепрыгнуть с баржи не получится – канат буксирный достаточно длинный. А там патруль встретит, – спокойно говорит каптри. – Есть уже опыт общения с этой публикой.
– Похоже, что Змиев не очень утруждает себя толерантностью и гуманизмом? – ехидствует Овчинников.
– Почему же. Утруждает. У нас вчера на Якорной площади была демонстрация правозащитников. Так не поверите, ни одного не повесил.
– Правозащитники? Серьезно? И с какими лозунгами?
– Долой сталинизм! Фашизм не пройдет! Ну и так далее.
– И чем кончилось?
– А к ним пара зомби на шум пришли. Дальше не знаю.
– Ясно. Павел Ильич! Охотничья команда вчерне зачистила зоопарк. Можно направлять людей за мясом.
– Наверное, не сейчас. Медведей же разделать надо? – Видно, что разделка медвежьих туш незнакома Павлу Ильичу, и он немного теряется.
– Так ведь и вам грузчиков собрать время нужно?
– Нет, они у меня готовы. Есть-то охота. Сейчас у нас на довольствии получается четыре тысячи шестьсот шестьдесят семь человек. Двести двадцать шесть эвакуировали, за счет того что дети меньше места занимают, итого – четыре тысячи четыреста сорок один едок. У пары тысяч пока есть что кушать, а остальные прибежали кто в чем и без ничего. Галеты сейчас раздаем, позже мясо подоспеет.
– А готовить где? – влезаю я.
– Все имеющиеся мощности работают – на Монетном дворе, в Трубецком бастионе, в Артмузее и в кафе на Иоанновском равелине. На любой точке, где готовить можем, готовим без перерыва – в том числе и на кухнях в жилых домах на Алексеевском. Открытую кухню сложили в горже [23] Государева бастиона – вмуровали прямоугольный котел на триста литров, сварили сегодня из нержавейки. На дрова пускаем все негодные стройматериалы, нашли тут заваль – на пару дней хватит. Расконсервировали кухни двух ресторанов на дебаркадерах, но там, хоть начарт и прикрыл огнем, боюсь, что долго не усидим: зомби идут от жилого района – беженцы привлекают, вот они и увязываются. Ну и в ресторане «Летучий голландец» несколько человек персонала оказалось – тоже помогают. В общем, тысячи две прокормить можем. А с четырьмя – с голода сдохнуть не дадим, но и только. А без помощи извне и этого не выйдет. Я просмотрел проспект зоосада – дней на пять там запасов, – деловито отвечает Павел Ильич.
– Может, прекратим прием беженцев? – сомневается Овчинников.
– И как вы себе это представляете? Пока люди видят, что у нас творится, в основной массе готовы потерпеть. Тем более что отправка первой партии эвакуированных очень воодушевила. И как будем отбирать? По какому критерию? По полу – маму с дитем пустим, а папа – шагай отсюда? Нас порвут на мелкие тряпочки. По профессии?
– А если не ограничивать, то скоро тысяч десять наберется. Что тогда?
– Пасечник нам нужен?
– В каком смысле?
– В обычном. Пасечник.
– Не понимаю вас.
– Да все просто – заслуженный пасечник. Из Башкирии. Сюда за каким-то хитрым оборудованием прибыл. И что с ним делать? Про пчел знает все, более ничего не умеет. Сейчас дрова пилит. Для кухни. Весной обещает развернуть производство меда, только б пчел достать. Но обещает, что и это может. И подобных – на каждом шагу. Если выгоним сейчас, как бы потом локти кусать не пришлось.
– Ладно, человеколюбы. Нам бы сюда Христа – он, помнится, несколькими булками и рыбами пять тысяч человек накормил… Идем по курсу, а там будь что будет. Хорошо, еще порядок обеспечивается, – заканчивает обсуждение полковник.
– Комендантов районов назначили, патрули помогают. Начарт молодцом. Без помощи гарнизона совсем бы кисло было.
– Добро. Давайте медведей к столу.
Выходим вместе с Павлом Ильичом. Тянет меня за рукав:
– Медведей там и без вас застрелят и разделают. Организация медпункта важнее.
– А карточки ввели?
– Еще не успели. Но питание гарнизону и командам грузчиков ведется отдельно. Детей на Трубецком
