хромой, который аккуратно стал упаковывать кошачью тушку в бумагу и какой-то пестрый полиэтиленовый пакет, выуженный им с ловкостью провинциального фокусника из глубин костюма.
— Хоронить собираешься? — спросил я его, раньше, чем лейтенантик закончил разговор с майором.
— С чего бы это? Аккуратно съем сам — удивил он меня.
— Ты что ли китаец или оголодал?
— Отличное свежее диетическое мясо — спокойно ответил Енот.
— Кошка-то?
— Какая кошка? Нормальный кролик. Что, по запаху не чуешь? Откуда в этом поселке кошки? Голова! Их же эти сектанты истребили. А кроличья ферма тут была. Так что отличное блюдо выйдет! О, сейчас тебя особняк голубоглазенький трясти начнет, чую всеми частями организма! Ишь, зыркает!
Вечером Ирку и впрямь попотчевали мороженым — как и обещали. Она и сама не заметила, как схарчила крем-брюле в стаканчике. Вкус был давно забытым и почему-то в носу предательски защипало, особенно когда вспомнила прошлое лето — Ирина очень любила мороженое и в общем это было единственное удовольствие, которое Виктор разрешал и одобрял. Вот она и лакомилась всем мороженым, что на глаза попадалось. И это было настолько доступно, что выданное вот так — в виде особой премии — лишний раз показало, что осталось в прошлом. И почему-то именно такие мелочи были особенно впечатляющими, потому как осознать гибель сотен миллионов человек разум не способен и получается что-то абстрактное вроде картин Малевича (Ирина не раз о них слышала, но увиденные в русском музее своими глазами неряшливо намалеванные черные, желтые и розовые трапеции, которые с чего-то именовались квадратами, не произвели ровно никакого впечатления), а вот лишение на оставшуюся жизнь мороженого, кофе и шоколада — это было понятным. И от этого еще более гадким и каким-то совершенно несправедливым. Ира сама себе удивилась, поймав на ощущении обиженного ребенка. Которого ни за что ни про что насегда оставили без сладкого.
Остальные посматривали на лакомившуюся мороженым Ирину не без некоторой зависти, хотя, честно говоря, завидовать стаканчику крем-брюле было нелепо.
— Хорошая награда, жаль маловата и быстро кончилась, — вздохнула, облизнув сладкие губы, Ирка.
— Вроде собирались начать выпуск, но пока не заладилось что-то.
— Что, тут и коровы выжили? — удивилась Ирка.
— Нет, но сухое молоко есть, так что может когда старые запасы вовсе кончатся, удастся что-то придумать. Тебе, к слову, кроме мороженки еще и премия полагается. За обнаружение морфа — спокойно пояснил десятник.
— Ишь как тут у вас. Прям как в фирме. Процент с оборота, бонус, оплачиваемый отпуск и соцпакет. А корпоративы есть? — съехидничала, тем не менее заинтересовавшаяся, Ирка.
— Где-то так — ухмыльнулась бывшая весь день в напарницах кудлатая.
— А ты сама-то как считаешь, как людей заставить работать? — неторопливо осведомился десятник. Остальные из состава группы не торопясь пили чаек. Мороженого для них не нашлось, но печенья как и раньше на столах было навалом. Вот с печеньками чаек и пили.
— Ну доводилось видеть — что битьем и голодом. Вполне работало — вспомнила методы покойных креативных бандюганов Ирина.
— Это где таке було? — оживился крепкий конопатый парень.
— Откуда я приехала. Мы с мужем, как только Беда началась, из Питера уехали в деревню. Муж у меня охотник — пояснила Ирка — В деревне нашли у соседа древний агрегат — автомобиль допотопный с этим… а, с газогенератором. Нужен был ремонт.
— Гы, понятно, дровяная электростанция в лесу, это очень приятно. А если еще и авто ездит — так сплошное удовольствие — кивнул десятник понимающе.
— Вот-вот. В соседней деревне — ну два лаптя по карте, совсем рядом по тамошним меркам — как раз была подходящая автомастерская. Поехали туда, напоролись на бандюков из очумевшего офисного планктона. Дизайнеры вроде бывшие. Вот у них нормальное такое рабовладение получилось.
— Погодь. А рабы-то откуда — в деревнях сейчас два с половиной человека?
— А они таких же беженцев шмонали и гробили. Ну а кого запугать получалось, так в рабы. Мужа ранили, но в общем нам удалось бандюганов этих замогилить. Они оборзели. Не привыкли к ответке. А тут мы им и обеспечили все тридцать три удовольствия.
Ирина замолчала, решив, что для начала хватит трепаться. Любопытство она утешила, пора и честь знать. Вроде как ничего лишнего не болтнула, всяких координат и названий не дала, да и не врала в общем.
— Значится муженька раненого оставила и за подмогой подалась? — уточнил десятник.
Этак невзначай уточнил. Ириха помрачнела, злобно буркнула в ответ:
— Здоровехонек муж. Ранение легкое было, вылечился. Мне самой помощь нужна, роддом мне нужен. Нет, не сейчас, но довольно скоро уже. И чтоб меня там приняли как свою и платить было чем и чтоб хорошо роды приняли.
— И он тебя одну отпустил? Странно как-то…
— А чего странного — ощетинилась Ирка — в деревне двадцать бабенок, а мужиков два — мой, да старый алкоголик, которому бабы нужны только для того, чтоб выпивки поклянчить. Ясно выражаюсь?
— Ну а то ж — примирительно развел руками десятник, а кудлатая еле успела спрятать ехидную улыбочку, дернувшую уголки ее губ. Остальные помалкивали, не лыбились, не кинулись подначивать. Дисциплинка в группе имелась. Да и сам разговорчик, как догадалась Ира, был не просто любопытства ради.
— Раз ясно, чего ухмыляться-то — уже остывая пробурчала Ириха.
— Забудь. Проехали. Так вот да, у нас неплохо платят и да, есть соцпакет. То же медобслуживание — на отлично. Так что подумай. Нам люди толковые нужны, а ты вполне годишься. А корпоративчик — тут десятник блеснул хорошими зубами — мы и сами сбацаем.
— А как тут у вас с роддомом?
Десятник поморщился. С ближайшим роддомом было плохо. Его выбили чуть ли не первым в городе, потому как ухитрились роженицу привезти с укусом, а женщина, как на грех, оказалась мощной. Потом прошла, умерев, словно танк по отделениям и охрана не вспопашилась вовремя, то есть умершую пытались удержать деликатно, как нормальные мужики удерживали бы съехавшую с катушек от родового психоза роженицу, но никак не так, как было надо треножить обернувшуюся зомби. Тогда этого еще никто не умел. Да и умел бы если — подними руку, попробуй, на беременную-то. Роддом потом почистили, но паршиво, неумело, половина в итоге сгорела вообще, да бабища эта, отожравшаяся на младенцах, вынесла аж четырех бойцов. Первый для них это мутант был. И последним оказался. Паршиво вышло с роддомом. Потому теперь конечно роды принимали, была пара фельдшеров, но только нормальные роды, без осложнений. Впрочем, новенькая в команде производила впечатление бабы, которая в поле может родить и тут же косить, прясть, жать, что там еще полагалось сразу после родов-то.
Ира поняла неловкое молчание правильно. А когда десятник стал расписывать успешную работу местного фельдшерского пункта, мрачно промолвила:
— Таз у меня узкий, осложнения возможны.
Десятник выразительно, с сомнением глянул на ширококостную фигуру новенькой, но кудлатая кивнула, подтверждая, что узкий таз не то же самое, что широкая задница.
— Ну так все равно стоит здесь хотя бы подзаработать. Чтоб было чем платить, когда приспичит.
И десятник пространно и четко описал довольно заковыристую систему оплаты труда, которую приняли в здешнем анклаве. Власть, испарившаяся в первые дни, отсутствовала недолго, как весьма вкусную вещь ее тут же подобрали кто понахрапистее, потом в анклаве была разборка по ходу дела со стрельбой и переговорами в итоге этих 'всенародных выборов' ситуация вроде устаканилось.
— И кто все это рассчитывает? — удивилась Ирина, услышавшая, что разумеется есть разные расценки на 'обычные зомбообъекты', 'подвижные зомбообъекты' и совсем дорого на 'мутировавшие зомбообъекты', все строго научно рассчитано и в общем особых сложностей не вызывает, да и все равно это
