Открылась маленькая дверь восточной башни, и София Андерхилл выступила навстречу леди Элинор как раз в тот момент, как Томас, бросив на меня предостерегающий взгляд, драматическим жестом откинул капюшон. София слегка вскрикнула, отвернулась от Томаса, руки ее поднялись, непроизвольно зажимая рот. Я нехотя последовал примеру Томаса и тоже откинул капюшон — лицо девушки исказилось от удивления и ужаса.
— Бруно? — еле выговорила она; в глазах ее было смятение. — Как вы попали сюда? Вы и Томас?
Я отметил, что хозяйка шагнула вперед и жестом поманила к себе слугу по имени Бартон. Лицо леди Элинор оставалось спокойным, как будто она была готова к любому повороту событий.
Прежде чем я успел ответить Софии, она вновь обернулась к Томасу:
— Томас, я знаю, что ты вообразил, но ты ошибаешься. Если ты правда меня любишь, позволь мне уехать. Пожалуйста! — добавила она, и голос ее слегка дрогнул: она поняла, что уговорить Томаса не удастся.
— Кто эти люди, София? — уже не так мягко спросила хозяйка. — Они вам знакомы? Они хотят задержать вас?
Томас обернулся к леди Элинор и отвесил ей короткий поклон.
— Леди Толлинг, мы отвезем Софию к ее родителям, которые до смерти напуганы ее исчезновением. Если она сейчас без всякого сопротивления поедет с нами, никаких больше вопросов к вам не будет.
— К ее родителям, которые угрожали ей смертью за ее веру? — Леди Толлинг не повышала голоса, но взгляд, которым она окинула Томаса с ног до головы, мог ошпарить не хуже кипятка. — Не пытайтесь обмануть меня, молодой человек.
— Вас уже обманули, леди Толлинг, — с безукоризненной, хотя и явно угрожающей вежливостью парировал Томас. — Мистрис Андерхилл забыла вам сообщить, какая причина столь поспешно заставляет ее покинуть Англию.
— Томас, замолчи! — бросилась к нему София, в ужасе простирая руки. — Ты сам не ведаешь что творишь. Не становись у нас на пути, ничего, кроме беды, из этого не выйдет. Ты ничего не добьешься, а нас погубишь.
Высокий слуга Бартон шагнул к Томасу, но тот встретил его спокойным взглядом и вновь обернулся к Софии. И вдруг он совершенно неожиданно расхохотался, запрокинув голову, словно больше не мог сдерживаться.
— София, София! — ласково, будто непослушного ребенка, укорил он ее. — Какую ложь ты скормила этим добрым людям? Убедила леди Толлинг помочь тебе скрыться во французском монастыре? Мол, родители со свету сживают за обращение в старую веру?
София побледнела, лицо ее застыло, и впервые я увидел в ее глазах настоящий, безысходный страх. Она оглянулась на хозяйку дома, словно ища у нее защиты, ноги девушки задрожали, и я шагнул вперед, чтобы подхватить ее, но Бартон тут же, свирепо оскалившись, заступил мне дорогу. Я заметил в его опущенной руке оружие, кажется, это была кочерга.
— Идите с нами, — тихо, ласково позвал Томас. — Вы же знаете, София, чем все кончится — совсем не так, как вы мечтали. Он убьет вас.
София неистово затрясла головой, крепко сжала губы.
— Томас, ты слеп, ты упрям, как всегда! — вскричала она, делая шаг к своему бывшему другу. — Всегда уверен в своей правоте и действуешь очертя голову. На этот раз ты ошибся, сколько раз можно повторять!
Леди Толлинг сложила руки на груди и нетерпеливым взглядом окинула Софию и Томаса. Голос ее оставался ровным.
— Объясните наконец, София! Кто эти люди? Кто угрожает вам смертью?
— Он бредит, миледи, он сумасшедший, сам не знает, что говорит, — затараторила София.
Томас дерзко взглянул на леди Толлинг. Куда подевались вкрадчивые манеры, которые я отмечал у него в Оксфорде.
— Ваш священник из миссии, — произнес он, отчеканивая каждое слово. — Отец Джером Джилберт.
Если ее и обеспокоило обвинение, что она принимает в своем доме католического священника и что священник этот задумал убийство, она и виду не подала, разве что уголок рта слегка дернулся.
— Ну, так спросим его самого, — предложила она все таким же ровным голосом и, шурша юбкой, прошла через комнату в маленькую прихожую с правой стороны, откуда к нам вышла София. Оттуда послышался еще один голос, и почти сразу же леди Толлинг вернулась в сопровождении молодого человека — до сих пор я знал его под именем Габриеля Норриса.
Он был, как обычно, одет в камзол от хорошего портного и в черные панталоны, простого покроя, но явно из дорогой ткани. Кожаные сапоги были украшены серебряными пряжками. Привычным движением руки откинув со лба светлые волосы, он оглядел нас — красивый, уверенный в себе, типичный сын зажиточного сельского сквайра. Ни один человек, встретившись с ним в городе или в университете, не разгадал бы в нем тайного миссионера. Он стоял, спокойно переводя взгляд с Томаса на Софию; затем взглянул на меня. Что-то понял и кивнул, соглашаясь.
— Что ж, — заговорил он, умиротворяющим жестом раскинув руки. — Объяснимся, раз это необходимо. Леди Элинор, со всем почтением я прошу вас оставить нас наедине. Нужно уладить кое-какие вопросы со старыми друзьями, прежде чем мы сможем пуститься в путь.
Леди Толлинг, как всякая женщина, желала бы досмотреть драму, которая разыгрывалась у нее на глазах.
— Но ваша безопасность, отец… — пробормотала она, указывая на меня и Томаса. — Этих людей не обыскивали…
— Я их знаю, — уверенно отвечал Норрис. — Все в порядке.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, Норрис — или я должен отныне именовать его Джером? — обратил к нам взгляд своих безмятежных зеленых глаз.
— Доктор Бруно, — заговорил он и слегка нахмурился, озадаченный. — Я-то думал…
— Вы думали, Роуленд Дженкс прикончит меня до утра? — подсказал я.
— В общем-то да. Хотя я не так уж удивлен, что вы и на этот раз сумели вывернуться. Я предупреждал его, что с вами следует держать ухо востро — не каждому удается ускользнуть от инквизиции. — Он слегка усмехнулся, выставляя напоказ белоснежные зубы. — Вы что же, организовали на пару с Томасом собственную антикатолическую лигу? — Он коротко рассмеялся.
Держался он спокойно, легко, прямо-таки удивительно легко, учитывая все обстоятельства. Теперь, когда ему не надо было изображать из себя кутилу студента, он говорил более сдержанным и взрослым тоном, и, в очередной раз заглянув в его красивые глаза, я вспомнил слова Хамфри Причарда: отец Джером обходится с тобой так, словно ты для него — главный человек на земле.
— Итак, — продолжал он, — теперь вы знаете все. Вы примчались сюда, чтобы меня арестовать?
— Я поспешил сюда, чтобы спасти Софию, — ответил я, с трудом выдерживая его пристальный, горящий взгляд. Ни за что не отведу глаза первым, решил я.
— Спасти от меня? — переспросил он таким тоном, как будто сама идея была абсурдной. — С какой бы стати я причинил вред Софии, которую сам же и привел в лоно истинной Католической церкви?
— В лоно?! В лоно?! — взорвался Томас.
— Она забеременела, и вы хотите от нее избавиться, — не чинясь, заявил я.
— Клевета! — Глаза Джерома сверкнули гневом, и он сделал шаг ко мне.
— Это вам Томас наплел? — вспыхнула София, щеки ее разгорелись. — Да ведь каждое его слово — ложь!
— Никто не говорил мне. — Я предпочел солгать, чтобы уберечь от расправы Коббета. — Я был, конечно, монахом, но вырос-то я в деревне и уж как-нибудь разбираюсь в таких вещах.
София прижала руку ко рту и замолчала. Томас презрительно усмехнулся. Джером над чем-то сосредоточенно размышлял.
— Вы лучше многих других знаете, Бруно, как стеснительны могут оказаться монашеские обеты для
