— Кажется, и моя тоже.
— Герберт Роуленд в беде. Он ни в коем случае не поверит нам, если мы постучимся в дверь и выложим ему все, что знаем. Не поверит он и ребятам из разведывательного управления. У нас нет никаких доказательств.
— Не считая того парня, побывавшего у него сегодня в доме.
— Какого парня? Кто он? Скажи мне, что мы знаем о нем?
Этот козырь она не смогла побить.
— Мы собираемся поймать его в момент совершения преступления.
— Потому что ты думаешь, что он убил Милисент?
— Это сделал он, — убежденно заявил Эдвин.
— Как насчет того, чтобы рассказать мне, что здесь вообще происходит? Милисент не имеет никакого отношения к погибшему адмиралу, Захарии Александру или операции «Высокий прыжок». Это что-то большее, чем просто личная вендетта.
— У них есть один общий знаменатель — адмирал Лэнгфорд Рэмси. И ты это знаешь.
— Вообще-то все, что я знаю, так это то, что у меня есть агенты, которых специально тренировали на выполнение подобной работы. И все же я морожу свою задницу с работником Белого дома с чипсами на плечах. — Стефани прикончила свой батончик.
— Тебе они нравятся? — спросил Дэвис.
— А толку-то…
— Потому что я думаю, что они ужасны… Вот «Бэби Рут» — это да, это батончик.
Стефани залезла в свой пакет с покупками и достала конфету «Бэби Рут».
— Согласна, — сказала она, пытаясь развернуть обертку.
Дэвис выхватил конфету у нее прямо из рук.
— Не возражаешь, если я ее съем? — спросил он, откусывая солидный кусок.
Она усмехнулась. Дэвис одновременно и раздражал, и интриговал ее.
— Почему ты никогда не был женат? — спросила она его.
— Откуда ты знаешь, что я не был женат?
— Это очевидно.
Эдвии, кажется, оценил ее дедуктивные способности и коротко ответил, не вдаваясь в подробности:
— Никогда не задавался такой целью.
Стефани тем не менее задумалась, почему же так получилось.
— Я работал, — сказал он, жуя конфету. — И я не хотел боли.
Это Нелл могла понять. Ее собственное замужество не принесло ей счастья. Потом — долгие годы отчужденности, а за ними последовало самоубийство мужа, случившееся уже 15 лет назад. Стефани слишком долго была одна. Но, может быть, Эдвин Дэвис окажется одним из тех немногих, кто поймет ее. И тем не менее она опять ему возразила:
— Это больше, чем боль. Брак дарует много радости.
— Но боль есть всегда. Вот в чем проблема.
Стефани поближе придвинулась к дереву, стараясь как можно удобнее устроиться.
— После смерти Милисент, — продолжал Дэвис, — мне пришло назначение в Лондон. Однажды я нашел кошку. Она была очень слаба и к тому же беременна. Я отвез ее к ветеринару, который смог спасти ее, но не котят. После этого я забрал кошку к себе домой. Хорошее животное. Она никогда не царапалась. Добрая, любящая и благодарная. Я очень радовался, что она живет у меня. А затем в один прекрасный день она умерла. Это больно. Мне было по-настоящему плохо. В тот момент я решил, что все, кого я люблю, имеют тенденцию покидать меня. Так или иначе, я решил, что это не должно повториться, это больше не для меня.
— Звучит обреченно.
— Скорее реалистично.
Мобильный телефон Стефани нетерпеливо завибрировал. Она глянула на экран — звонок был из Атланты — и нажала кнопку. Послушав пару секунд, она произнесла: «Соедините меня с ним».
— Это Коттон, — сказала она Дэвису. — Иногда он знает лучше всех, что происходит на самом деле.
Но Дэвис продолжил жевать конфету, не сводя глаз с дома.
— Стефани, — голос Малоуна звучал словно из бочки. — Ты нашла то, что меня интересует?
— Все усложнилось… — И, прикрывая рот рукой, она рассказала ему все, что у них произошло. Затем спросила: — Что с отчетом?
— Вероятно, он утерян.
И она слушала, как он рассказывал ей о том, что произошло в Германии.
— Что ты сейчас делаешь? — спросил ее Малоун.
— Ты мне не поверишь, если я скажу тебе.
— Учитывая, что последние два дня я вел себя как полный тупица, я могу поверить во все, что угодно.
Она рассказала.
— Я бы сказал, что это не так уж и глупо, — произнес Малоун. — Я сам сейчас стою на морозе, рядом со средневековой каролингской церковью. Дэвис прав. Этот парень вернется.
— Это то, чего я боюсь.
— Кто-то чертовски интересуется «Блазеком», или «НР-1А», или как там еще следует называть эту проклятую подводную лодку. — Раздражение Малоуна, похоже, уступило место спокойствию. — Если Белый дом говорит, что делал запрос в военно-морскую разведку, это значит, что тут замешан Рэмси. Мы идем параллельными дорожками, Стефани.
— У меня тут сидит и чавкает батончиком «Бэби Рут» парень, утверждающий то же самое. Я слышала, как вы двое разговаривали.
— Когда кто-нибудь спасает мою задницу, я благодарен.
Нелл тоже вспомнила события в Центральной Азии, но ей нужно было знать детали.
— Куда ведет твоя дорожка, Коттон?
— Хороший вопрос. Я скоро буду в Америке. Поосторожней там.
— И ты тоже.
Малоун дал отбой. Он стоял на дальнем конце внутреннего двора, где размещалась рождественская ярмарка, на самой высокой точке склона, рядом с ахенской ратушей, и смотрел на капеллу, расположенную от него в сотне ярдов. Заснеженное здание фосфоресцировало зеленым светом. Ветер утих, но снегопад все не прекращался — он стал только сильнее.
Коттон проверил время на часах. 23.30.
Все киоски были плотно закрыты ставнями, водоворот голосов и тел стих до завтрашнего утра. Мимо прошли всего пара человек. Кристл не последовала за ним из часовни. А после разговора со Стефани Малоун еще больше был сбит с толку.
Великолепие Бога.
Это понятие должно было быть значимым во времена Эйнхарда. За ним скрывался какой-то очень простой смысл. Что сейчас под ним подразумевают люди?
Впрочем, это легко выяснить.
Коттон открыл браузер Safari на своем айфоне, подключился к Интернету и набрал адрес домашней странички Google. В поисковой строке он напечатал «Великолепие Бога Эйнхард» и нажал «поиск». Экран моргнул, а затем выдал первые 25 ссылок.
Но уже первая ссылка ответила на его вопрос.
Глава 48
