«Харьковчанки», то по крыше ангара, и всё мимо. Антаркт, неторопливо вышедший из «Гарольд-клаба», присел и, уже не разгибаясь, метнулся обратно за двери.
Оба Шурика спрыгнули в снег, наметённый у стены «Гарольд-клаба», и стали палить, отвлекая огонь на себя, отходя в сторону от церкви. Под шумок Сегаль с Купри перебежали Росс-стрит, скрываясь за проезжавшей «Харьковчанкой», как за каменной стеной. В это самое время танк остановился, и ничего не разумеющий водитель высунулся из кабины. Харин грянул сверху:
— Принимай пассажиров!
Водитель едва не сверзился с подножки, а Купри с разбегу вскочил на гусеницу и отворил боковую дверь. Под прикрытием с крыши все сели. Последними прискакали Шурики.
— Гони! — гаркнул Тугарин-Змей.
— Куда? — слабым голосом спросил водитель.
— На аэродром! — скомандовал Браун. — Живо!
«Харьковчанка» дёрнулась так, что Илья едва не слетел на землю. Слава богу, всяких скоб на крыше хватало, было за что уцепиться.
— Видишь их? — спросил Харин, поднимаясь на колени.
— Нет! — крикнул Сихали, державшийся за антенное устройство. — Вижу! Вон они!
По Мэйн-стрит разгонялись двухместные краулеры «Сноу кэт» — открытые платформы на четырёх автономных шасси. Сихали насчитал три штуки.
— Замечательно…
Он выстрелил пару раз, но не попал. Тугарин-Змей быстренько выщелкнул разряженный картридж и вставил новый. Пальнул в стрелка на снегоходе, несущемся впереди, а попал в гусеничное шасси. Гусеницу размотало, краулер повело в сторону, притирая к гофрированной стене, и отбросило, как бильярдный шар от бортика. Второй снегоход врезался в первый, седоки полетели кувырком, а вот третья танкетка объехала место ДТП, веером пуская снег из-под гусениц, и продолжила погоню. Но ненадолго — Сихали подстрелил водителя, а Тугарин снял стрелка. Краулер, лишённый управления, стал забирать влево, пока не въехал в решётчатую мачту, поддерживавшую обруч энерговода. Мачта загудела, а из-под смятого капота снегохода ударил султан бледного пламени — рванули аккумуляторы.
— Йес-с! — рявкнул Харин.
И только тут далеко-далеко замигали красно-синие отблески «мигалки» — Служба охраны правопорядка проснулась.
Без происшествий добравшись до аэродрома, «великолепная шестёрка» отпустила «Харьковчанку».
— Свободен, шеф! — крикнул Рыжий, и водитель танка поспешил убраться подальше от этих странных и опасных гостей города, учинявших чёрт-те что на улицах «Мак-Мердо».
Океанцы и антаркты окружили генрука.
— Обратно? — спросил разгорячённый Купри. — Искать гипноиндуктор?
— Да, — кивнул Сихали. — И, по-моему, искать мы будем наперегонки с этими заразами из «Чёрного солнца». Недаром же им регистрограммы занадобились! Ч-чёрт… Как бы нам Помаутука не подставить. Вот, блин…
Димдимыч, оглядываясь в поисках «борта номер один», глянул вверх и похлопал по плечу Сихали, не опуская головы, продолжая напряжённо высматривать нечто в безоблачном небе.
— Это что, — сказал он севшим голосом, — тоже за нами?
С небес спускался на шести крыльях обтекаемый, зализанный птеробус, вытягивая суставчатые лапы шасси. Забив жёсткими перепончатыми плоскостями метрах в пятнадцати от земли, да так, что снег всклубился, птеробус завис, здорово походя на дракона. Боковые дверцы его раздвинулись, и Тимофею стало ясно — дракон огнедышащий. Из кабины ударили лучемёты — ослепительные струйки перегретой плазмы вспахали укатанный снег, проплавляя в нём борозды. Огненными пальцами они шарили по полю, резкими зигзагами подбираясь к антарктам и океанцам, грозя располосовать и перерубить податливые тела, но в этот самый момент мощный луч лазера прошил птеробус насквозь, протыкая его, как спица — клубок шерсти. Бледно-фиолетовый луч дрогнул, погас, а крылатая машина рухнула на снег, в воздухе распадаясь на две половинки. Дракон сдох.
Моргая — перед глазами всё ещё плясали лиловые фантомы, — Сихали обернулся. Шагах в десяти от себя он увидел грузовик на широких эластичных гусеницах, кузов которого занимал геологический лазер в сорок пять мегаватт. Дверца кабины отворилась, и на снег спрыгнул Джунакуаат Помаутук.
— Вы?!
Пастор смущённо развёл руки в стороны:
— Я. Видит Бог, очень мне не хотелось нарушать заповедь Его, но творить добро иной раз означает совершить зло…
— Господь простит, — пробасил Харин.
— Время собирать камни прошло, — радостно воскликнул Рыжий, — пора этими каменюками зафигачить в кого следует! Хватит уж…
— Так вы с нами? — спросил Сихали, ухмыляясь радостно и облегчённо, как всякий спасённый от смерти.
— Если примете в свою команду, — скромно ответил Помаутук.
— Да только так! — воскликнул Белый.
— Наши ряды растут! — хохотнул Сегаль.
Шурики, посланные к сбитому птеробусу, вернулись, увешанные трофейным оружием. «Борт номер один» зарокотал, засвистел турбинами.
— Объявляется посадка! — крикнул Рыжий.
— Все на борт! — скомандовал Тимофей.
«Великолепная семёрка» поднялась в турболёт, и «батон» с гулом оторвался от взлётного поля, повернулся, скользя и вздымая снежные вихри, да и понёсся, всё убыстряя и убыстряя полёт. А на поле аэродрома, вовсю мигая и подвывая сиренами, ворвались квадратные атомокары СОП.
Глава 7
ТРОПА ВОЙНЫ
Авианосец-универсал «Ингерманланд» шёл в надводном положении со скоростью скутера. Гигантские скеги продолжали сизые борта и резали воду, а могучие реакторы поддували под корпус, вознося корабль на воздушную подушку. Широкая полоса пены тянулась за авианосцем — сразу за кормой вздуваясь белоснежными холмами и опадая, растворяясь постепенно в тёмной зелени вод.
Было пять часов утра. Серый горизонт на востоке уже подёргивался перламутровыми тонами — близился рассвет. Хотя вряд ли удастся увидеть солнце — над Кергеленом сплошная облачность висит десять месяцев в году.
Капитан-командор Привалов славился своей склонностью к «гонкам на авианосцах» и умением выжимать из турбин всю их сумасшедшую мощность ещё в бытность свою командиром корабля на Тихоокеанском флоте. Но он и любил «посудину», холил и лелеял сам и заставлял других. И «посудина» будто отвечала командиру взаимностью — была послушна, не ломалась, всегда пребывая в полной боевой.
С самого начала службы «Ингерманланд» гонял пиратов — в Южно-Китайском море, у берегов Африканского Рога, в Гвинейском заливе. На полмира упала зеленоватая тень Всемирного халифата — и снова авианосец был при деле, а потом наступил мир и благоволение во целовецех. Долгие годы на палубах «Ингерманланда» играли учебные тревоги, и вот объявлена боевая…
— Господин капитан-командор! — обратился к Привалову кавторанг Зенер. — Остров Кергелен прямо
