На юго-западе Африки, там, где кончается ангольская саванна, начинается пустыня Намиб. Так и тянется вдоль побережья Атлантики — от реки Кунене до реки Оранжевой.
На севере пустыню покрывает плато Каоковельд, что на туземном языке означает «Берег одиночества», — хаотическое нагромождение скал, песчаных барханов, каменистых россыпей, ущелий, сухих русел-омурамба. Кое-где в этих гиблых местах растёт чахлый кустарник, хотя неясным остаётся, где его корни отыскивают воду? Чаще всего влага на плато попадает вместе с морским туманом. Случаются, правда, и дожди, но вода так быстро стекает в море, что не всякая живность успевает напиться. Опоздавшее зверьё причащается солоноватой водой, раскапывая ямы на дне моментально высыхающих русел. А дальше на востоке плещется озеро Этоша — плещется, когда в нём есть вода, что случается далеко не каждый год.
Но самые экзотические места открываются глазу у самого океана. Называются те места Берегом Скелетов, и неспроста — сотни и сотни кораблей погибли здесь, пытаясь подойти к суше. Вечный прибой приветствовал корабли могучим рёвом, подхватывая и раскалывая о камни финикийские биремы, эллинские триеры, арабские доу, португальские галионы, английские пароходы… Прибою совершенно безразлично, кого и когда топить, — бесплодные пески хоронили кучи обломков кораблей и людских костяков.
На всём протяжении Берега Скелетов нет сколь-нибудь годной пристани, самой паршивенькой бухточки не найти — только скалы и прибой. Есть тут и песчаные пляжи, но попробуй выберись на них, одолей грохочущие волны!
Хотя, если подумать, губительный прибой и безводная пустыня — ещё не самое страшное в Каоковельде. Полосу суши между горами и океаном можно было с тем же основанием назвать и Берегом Сюрпризов, неприятных и опасных.
Земную кору в этих местах беспрерывно пучит и сдвигает в океан. Бывало, что за километры от берега, в пустыне, откапывали старинные корабли и хрустели окатанной галькой — останцем древнего пляжа. Однако самые убийственные неожиданности поджидают странников в прибрежных водах. У Каоковельда дно океана постоянно «колышется» — в приглубом месте вдруг вырастают рифы, выглядывают островки, а морские скалы, наоборот, опускаются и таятся коварными мелями. Плавное Бенгельское течение, несущее холодные воды от самой Антарктики (и ставящее по-над береговой линией непроглядные туманы), может вдруг рвануться, закружить водоворотом…
И именно здесь Совету Объединенных Правительств Афросоюза приспичило выстроить терминал по приёмке айсбергов и отгрохать гидрокомплекс «Этоша». Строить их взялись ТОЗО и АЗО на пару. Первыми на «стройку века» прибыли добровольцы-китопасы с ранчо «Летящая Эн». Грузовой дирижабль выгрузил звено субмарин в акватории айс-терминала — гигантской искусственной бухты, врезанной в скалистый берег прямоугольником. Айс-терминал «Каоковельд» будет способен принимать самые большие ледяные горы, буксируемые сюда из Антарктиды. Берега бухты были нарезаны ровными уступами, на самом верхнем из них располагался посёлок операторов-строителей из Тихоокеанской СО. [24] Тем предстояло возводить циклопические сооружения — колоссальные бункеры, титанические дробилки, исполинские транспортёры, лёдохранилища, коллекторы, каналы для переброски талой воды в Этошу… Работы — море!
Утреннюю планёрку вёл прораб Дзадцно — ладный, крепкий абориген лет пятидесяти, не снимавший каски даже в помещении. Работников собралось не слишком много. От учёных пришёл Кейчхуама, невысокий бушмен с раскосыми глазами и желтоватым цветом лица. Океанцев представлял сам генрук — Сихали решил активно отдохнуть.
— Та-ак… — внушительно начал Дзадцно. — Ну что? Работы идут, из графика пока не выбиваемся. Цзинчхана, будешь заряжать пятнадцатый блок, как и договаривались. Поднимай своих подрывников — и вперёд…
Мелкий, но величественный Цзинчхана покивал головой в кудряшках с проседью.
— Как взрывные работы пройдут, твоя очередь подойдёт. Слышал, Гунько?
Старший оператор тяжёлых систем Опанас Гунько потёр колени и сказал:
— Сделаем. Вы бы лучше разобрались с этими злыднями из Виндхука! Ну шо это — доставили нам пять бульдозеров с ручным управлением. Мы-то просили автоматы! А так… Ну кого я на них посажу?
— Разберёмся, Гунько, — строго сказал Дзадцно. — Разберёмся. Посади пока Кизино. Ташпулатова посади. Этого… Абдуллу.
— Ага! — изобразил Гунько сардоническую усмешку. — А системки мои сами будут пахать, да?
— Разберёмся… — нахмурился Дзадцно. — Ребята у тебя рукастые…
— Рукастые и ногастые, — сказал кто-то из толпы.
— Разговорчики! — сердито сказал прораб, болея за трудовую дисциплину. — Та-ак. Профессор, что у вас?
Кейчхуама встал и тут же сгорбился, будто его потянуло обратно на стул.
— Не нравится мне одно место… — проговорил он и показал на карте. — Вот здесь, чуть к югу от терминала. Какая-то тут неопределённость… Поверхность-то мы вроде исследовали, а глубины не трогали. Надо бы провести бурение, хотя бы в двух-трёх точках, в квадрате 7-А…
— Справитесь, Тимофей Михайлович? — спросил прораб.
— Буры-автоматы будут? — ответил вопросом Браун.
— Дадим! — поспешно сказал Кейчхуама.
— Значит, справимся.
— Та-ак… — сказал Дзадцно. — Та-ак… Наас, когда у вас последний пробой?
Наас ван Гельдер, молодой бригадир лазер-проходчиков, бодро ответил:
— Если не подведут энергетики, то сегодня ночью. На шестнадцатом блоке — там группа скал торчит по линии трассы, начнём их выжигать помаленьку.
— А завтра?
Наас сделал удивлённое лицо.
— Завтра же эвакуация! — сказал он.
— Ах! — подскочил профессор Кейчхуама. — Я совсем забыл предупредить! На завтра запланирована промывка пустыни Намиб, состоится экспериментальный пуск ППВ![25]
— ППВ? — озадачился прораб.
— Переброска пресной воды! В Антарктиде уже работает термостанция, она растапливает лёд, и образуется огромное такое пресное озеро. Завтра включатся излучатели, создавая мощные потоки заряжённых частиц, которые подхватят водяные молекулы и перенесут их сюда, в Африку. Это будет как бы дождь, несомый ураганом, — по дуге он поднимется в стратосферу и затопит пустыню Намиб. Головную станцию ППВ расположили в Мирном, направляющие башни находятся на Кергелене, где-то на островах Крозе и на вершине Нджесути,[26] а замыкающая стоит у озера Этоша- пан.
— Да знаю я это всё, — недовольно сказал Дзадцно. — Меня другое интересует: почему не поставили в известность руководство?
Профессор в совершеннейшем смущении прижал пятерню к сердцу, расточая немые извинения.
— Ладно, — вздохнул прораб. — Та-ак… Ну, у меня всё. Идёмте работать!
Навесив бур-мобили, субмарины вышли в море. Квадрат 7-А находился на глубине девяноста метров — светлый песчаный уступ с редкими каменными глыбами и коркой ила. Дно было более-менее ровным, но безжизненным — ни кораллов, ни водорослей. Даже рыбин и тех не плавало ни одной.
— Сероводород, — предположил Илья Харин.
— Очень даже может быть… — протянул Браун.
«Орка», колыхаясь, прошла над придонным мутьевым потоком, всею обшивкой ощущая дрожание и гул. Здесь земля и океан соревновались, кто сильнее, и суша одолевала воду.
— Право на борт, — скомандовал Тугарин-Змей. — Пятьдесят метров.
Сихали поднял субмарину на заданную глубину. Прямо под ними дно было плоским, занесённым песком. Восточнее, ближе к берегу, дно поднималось и состояло из больших каменных глыб с
