и поддержит; так что, в плане человеческих отношений, Адриано был достижением, каким можно было гордиться на протяжении всей жизни. Не говоря уже о том, что такой крепкой дружбе удалось бросить семена доверия к ближнему в душу Амоса. Эти семена, непрестанно прорастая и плодонося, дарили ему ощущение счастья и внутреннего покоя.
Тот, кто верит в дружбу и доверчиво относится к людям, как правило, ведет себя настолько открыто и позитивно, что невольно пробуждает в окружающих симпатию и уважение, поколебать которые непросто. Такие отношения сразу же встают на правильные рельсы – они лояльны и сердечны. Доверие – драгоценное качество, прямиком ведущее к счастью: так счастлив слепой, который доверяет окружающему его пространству, глухой, что живет в гармонии, сопровождающей его; так и человек, доверяющий себе и людям, испытывает настоящее счастье и благодарен за каждый прожитый день.
Амос уже тогда понимал это, пусть еще несколько неотчетливо. В будущем это стало для него основополагающей концепцией; отталкиваясь от личного жизненного опыта, он сделал ее своим кредо, о котором ни разу не пожалел и которое никогда не предавал. Кроме того, по мере того как Амос рос и становился зрелым человеком, он постепенно все больше убеждался в том, что люди отличаются друг от друга хорошими качествами, зато в недостатках они все одинаковые. Осознание этого делало его терпимым и понимающим; это был непростой путь, долгий и тернистый, – путь, заставлявший его бороться с импульсивностью и эмоциональностью собственной натуры, но при этом богатый на приятные сюрпризы.
Думая обо всем этом, Амос вспоминал свою добрую учительницу и ее уроки, во время которых она разъясняла Евангелие; все эти рассказы, которые он слушал – порой рассеянно, порой с плохо скрываемой скукой, – осели где-то в глубинах его памяти и теперь то и дело всплывали, расцветая все новыми подробностями и приобретая все более глубокие значения. Цитаты вроде «В чужом глазу соринку рассмотрел, а в своем бревна не чувствуешь?» заставляли голос учительницы звучать в его голове так отчетливо, словно это было только вчера. Всякий раз, когда Амосу приходилось наблюдать пустые споры и бессмысленные обиды, которые его товарищи или знакомые наносили друг другу лишь для того, чтобы восторжествовало их личное мнение, или когда в полном одиночестве он анализировал те дискуссии, в которых сам принимал участие, он всегда посмеивался над собой, своими преувеличениями, чрезмерным рвением или яростью.
Но он чувствовал, что ему еще предстоит пройти длинный путь, ибо справиться с собственным характером было непросто, и одних воспоминаний о рассказах учительницы тут было явно недостаточно. Недостаточно было и повседневного опыта. Вероятно, в тот момент Амос искал нечто, во что можно верить, определенный образец для подражания, который можно взять на вооружение.
Именно в этот период его жизни случилось кое-что действительно важное, что серьезно повлияло на его духовное развитие. Студентка, ежедневно помогавшая ему делать уроки и читать, защитила диплом и приняла решение выйти замуж за парня из другой деревни и уехать жить к нему. Таким образом, перед Амосом встала нешуточная проблема: найти другую помощницу, тем более что приближались экзамены на аттестат зрелости. Следовательно, нельзя было терять времени. Но не так-то просто было отыскать умную и способную девушку, у которой к тому же хватило бы доброй воли, чтобы за короткий срок как следует узнать Амоса, понять его проблемы и потребности, не говоря уже о познавательных механизмах его ума. В семье все тоже забеспокоились и стали думать, искать, спрашивать…
Во время длинной и бессонной, как это часто бывало с ней, ночи матери Амоса пришла в голову одна умная идея, хотя и довольно сложная для осуществления: синьор Этторе, директор Сельскохозяйственного народного банка Лайатико, буквально только что оставил пост и вышел на пенсию – слишком рано для своего возраста и своей уникальной работоспособности.
Этторе был редким человеком, наделенным прекрасными качествами, острым умом и удивительно здоровым и крепким телом. Ему было пятьдесят пять лет, но выглядел он на десять лет моложе; как же такой бодрый и энергичный мужчина, жизнелюбивый, с разносторонними интересами, мог почить на лаврах и бесцельно шататься по деревне? Хотя от него всего можно было ожидать. Он был счастлив просто с книгой в руках, любил ходить в лес по грибы, чесать языком или любоваться природой. Со своей неутолимой жаждой знаний и желанием дотронуться до всего собственными руками, он объехал практически весь мир; и его супруга повсюду следовала за ним с тем же рвением. Теперь у него будет гораздо больше времени и возможностей для поездок по дальним странам.
Странный это был человек! Когда административный совет банка сообщил ему, что намеревается назначить его директором, он спокойно согласился, но при этом не захотел повышения зарплаты в связи со своими новыми обязанностями. Несколькими простыми фразами, не лишенными юмора, который всегда спасал его в подобных ситуациях, он потребовал сохранить за ним должность простого служащего, на что получил согласие. Такие вещи, как правило, проходят без особых проблем, так что все устроили довольно быстро, на благо банка и к величайшему удовлетворению его президента, который весело прокомментировал: «Что ж, пусть будет первым среди равных». Этторе, со своей неподражаемой улыбкой, которую можно было понимать весьма по-разному, немедленно перевел разговор на другую тему, а президент банка, немного удивленный этим экстравагантным решением, не стал настаивать, чтобы не упустить столь прекрасную возможность.
Вне всякого сомнения, Этторе был неординарным человеком во всех смыслах этого слова; но его не в чем было обвинить – напротив, все вокруг уважали его и ценили за его достоинства, за щедрость, за готовность дать совет в нужную минуту, помочь нуждающемуся в любой момент.
Об этом и призадумалась синьора Эди, лежа в постели. Она с тревогой задавалась вопросом: согласится ли этот сдержанный, застенчивый с виду человек помогать в учебе ее сыну? И чем больше она думала, тем больше убеждалась в том, что именно он – подходящая для них кандидатура; но вот только как обратиться к нему с подобной просьбой?! Слишком торжественная форма изложения только отпугнет его, так что лучше всего сказать напрямую, без всяких сантиментов.
Синьора Эди коротко помолилась Господу Всемогущему, включила свет и взглянула на часы: было шесть утра. Неожиданно ее охватила жажда действия. Она вскочила, оделась и спустилась в кухню. Наводя порядок в собственных мыслях, она вдруг вспомнила, что в поместье ее ждет один клиент, который хотел бы купить трактор. Она быстро позавтракала, села в машину и двинулась в сторону Лайатико.
Доехав до площади, она снова посмотрела на часы: была уже половина восьмого. Она свернула направо и поехала по виа Гарибальди. Бар уже открылся, и она видела входящих и выходящих оттуда школяров с купленными завтраками в руках. Тут она заметила Этторе, который шел ей навстречу с огрызком карандаша в одной руке и смятым листком бумаги в другой.
Синьора Барди смотрела на него и думала, стоит ли останавливать его сейчас. Она колебалась, потом решила проехать мимо, но внезапно снова передумала и, развернувшись, поехала обратно к площади. Она увидела, как синьор Этторе покупает в киоске газеты; тогда она припарковала машину, вылезла из нее и подошла к Этторе как раз в тот момент, когда он разворачивал газету, собираясь начать читать; еще две торчали у него под мышкой.
Синьора Эди поздоровалась с ним, он рассеянно ответил, но когда понял, что она хочет поговорить с ним, закрыл газету и стал слушать.
«Вы мне очень нужны, – сказала женщина. Этторе заулыбался, и она продолжила: – У моего сына в этом году экзамены на аттестат зрелости, а девушка, которая ему помогала, уходит от нас, потому что собирается замуж…»
Тут синьор Этторе залился краской, отступил на шаг и смущенно произнес: «То есть вы хотели бы…» Женщина решительно перебила его. «Да, – произнесла она, – я абсолютно уверена в том, что вы – единственный человек, который может вытащить нас из сложившейся ситуации. Разумеется, – добавила она, – это небесплатно, и вы сами скажете, сколько это стоит». Последняя фраза, прозвучавшая несколько неуклюже и не слишком деликатно, вывела синьора Этторе из оцепенения, и он, еще больше смутившись, ответил: «Еще раз заговорите со мной об этом, я буду вынужден сложить с себя полномочия».
Означало ли это, что он согласен?!
Повисла недолгая пауза; затем Этторе, успокоившись и овладев собой, рассмеялся и сказал: «Ладно, давайте попробуем, но не стройте лишних иллюзий – вдруг я не справлюсь?» Он быстро просмотрел газеты и добавил: «Сегодня в пять часов вечера я к вам зайду. Это время вас устроит?» Затем попрощался, развернулся и не спеша направился в сторону церкви, на ходу читая газету.
