Надо признать, женщинам часто удается быть более практичными и проворными, чем мужчины. Синьора Барди и Элена без всяких колебаний дружно посоветовали ему выбрать предложение Микеле: ведь оно принесет немедленные плоды, в отличие от второго предложения, которое требовало вложения денег и не давало никаких гарантий. Подавленный и расстроенный, он наконец решился набрать номер знаменитой певицы, добрейшей женщины, чтобы сообщить ей о своем решении отправиться в гастрольную поездку, и не стал скрывать от нее причин, подтолкнувших его к этому выбору. Та в ответ немного раздраженным тоном упрекнула его, что он навсегда упускает невиданные возможности, но, поняв, что ей не переубедить его, в конце концов смирилась и весьма сухо распрощалась с ним.
Шли дни, и для Амоса, который ужасно боялся изменения планов Микеле, время тянулось бесконечно. Перед отъездом ему еще предстояло выступить в местном театре, и его вновь терзали опасения, что все пройдет наихудшим образом. Во время генеральной репетиции Амос упал со сцены, сломав стулья, стоявшие в первом ряду, но, к счастью, сам лишь ушибся. А на следующий день он в сопровождении Элены отправился в Бассано Дель Граппа, где впервые должен был спеть дуэтом с Дзуккеро песню, которая считалась главным хитом этого концерта.
Амосу доверили партию, известную широкой публике тем, что ее исполнял прославленный тенор. Как отреагируют почти пятнадцать тысяч зрителей на невыгодную замену в его лице?
Этим вопросом задавался бедный Амос перед тем, как выйти на сцену и сесть за рояль, стоявший на специальной полуподвижной платформе.
Но людям почти всегда нравится что-нибудь новое, поэтому они встретили настоящей овацией первые ноты, которые Амос взял дрожащим от волнения голосом.
Когда песня закончилась, публика буквально сошла с ума. Пятнадцать тысяч голосов соединились в оглушительном крике, заглушая даже звук мощнейших амплификаторов. Днем позже на страницах крупного еженедельника, в рубрике, посвященной шоу-бизнесу, появилась статья, навсегда отпечатавшаяся в памяти семейства Барди. Ее заголовок гласил: «Амос Барди не разочаровал маэстро Паваротти».
До слез взволнованный Амос понял, что наконец-то выиграл свою первую битву.
XXVIII
В небесах явно что-то происходило: какие-то пласты сдвигались в пользу Амоса. А пока он, ничего не ведая и ничему не доверяя, как обычно, шел своей дорогой – дорогой, сотканной из уже устоявшихся принципов и неразрешимых сомнений, к которым он к тому времени уже успел так привязаться, что нипочем не променял бы их на обманчивую уверенность; дорогой, сотканной равным образом и из надежд – правда, основанных исключительно на его собственной силе воли, способностях и жертвенности.
Совместное турне с Дзуккеро оказалось триумфальным. Каждый вечер Амос покидал сцену, оглушенный аплодисментами, которые наполняли его радостью и пьянили подобно прекрасному вину. В гримерной его ждала Элена, не верившая своему счастью. Меньше чем за месяц они объездили всю Италию, с севера до юга, на автобусе без кондиционера, который лопался от количества музыкантов и их многочисленного багажа. Но Амос, несмотря ни на что, чувствовал себя великолепно – напротив, его удивляло скверное настроение коллег, обессиленных жарой, отнимавшей у них столько нервов. Сам он был словно во сне и все время боялся проснуться дома, в собственной постели, в тисках вечных проблем. Но это был не сон: он в самом деле был здесь, и к тому же ему платили деньги, на которые можно было спокойно жить целый год. Он чувствовал, как в нем бурлила неиссякаемая энергия, поражавшая его самого. Ему постоянно хотелось что-то предпринимать, он налаживал добрые отношения с попутчиками, никогда не хотел спать, а по ночам размышлял о странной связи между собственными прошлым и будушим, пытался задавать вопросы своей судьбе и никак не мог простить себе, что строго судил ее до последнего времени. Хотя он все-таки всегда был терпелив и никогда не терял силы духа и оптимизма. Может быть, именно за это судьба теперь пыталась наградить его?
Лето было очень жарким; иногда он просыпался, вставал с постели и открывал холодильник; но потом, борясь с соблазном, все же закрывал его, довольствовался стаканом воды из-под крана и возвращался к своим ночным размышлениям.
«Какой же я несправедливый! – думал он. – Я был так недоволен жизнью, а ведь она хранила меня от всякой опасности, предостерегала от легких побед, которые не только ничего не дают, но и требуют расплаты. Ну и глупцом же я был!»
Вскоре все очень привязались к Амосу. Сам Дзуккеро неоднократно приглашал его на ужин, а однажды, когда в группе внезапно заболел клавишник, даже уступил его робким мольбам позволить встать за клавишные на съемках одной из популярнейших телепередач. Конечно, Дзуккеро сперва поразмыслил, но потом согласился и, более того, решил петь в программе именно их с Амосом дуэтную композицию. Так для Амоса впервые распахнулись двери телевидения. Это было то, о чем всегда мечтал его отец, и то, что требовалось Микеле, чтобы понять наконец, насколько Амос телегеничен, проверить, как говорят в телевизионной среде, станет ли он после этого и дальше «мелькать на экране».
И на этот раз успех песни превысил все самые разумные ожидания; это признали все, в особенности когда днем позже пресса опубликовала рейтинг программы, подскочивший до небес именно в момент выступления Дзуккеро и его юного друга.
За несколько дней до окончания гастрольного турне Амос получил известие, которое заставило его буквально подскочить от радости и волнения: в Турине должен был состояться мастер-класс по вокалу, который проводил знаменитый тенор Франко Корелли… Неужели правда? Неужто Корелли собственной персоной предстанет перед учениками и будет преподавать им вокальное мастерство? Он просто не мог поверить, однако родители по телефону заверили его, что это именно так. Участники должны были пройти отбор, который осуществляло экспертное жюри, а затем наступал черед маэстро.
Будучи абсолютно уверенным в успехе, Амос попросил родителей записать его на курс и стал психологически готовиться к преодолению всех преград, которые встанут на его пути к человеку, чей голос однажды и навсегда нашел дорогу к его сердцу и умел больше, чем кто-либо, растрогать его до слез.
Последний день гастролей был для Амоса, наверное, самым волнующим из всех, поскольку выступление проходило на городском стадионе во Флоренции, в его родной Тоскане. Приехали все его друзья, и среди публики было много народу из его краев, пусть даже незнакомого, но все-таки такого дорогого для него люда. Сидя в гримуборной вместе с остальными членами группы, он чувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Когда он вышел на сцену, в оглушительном реве голосов ему удалось расслышать и собственное имя, которое зрители выкрикивали во все горло. Многие хотели хоть как-то выразить ему свою любовь и пытались подобраться к нему поближе.
По окончании концерта он смог наконец обнять своих родственников, с которыми не виделся с начала тура, и тем же вечером вернулся домой, хотя и всего на один день. Ему хватило времени лишь на то, чтобы снова упаковать чемодан и уехать в Турин, на этот раз – впервые с тех пор, как они с Эленой поженились, – без жены, чтобы не тратить слишком много денег на эту поездку.
Он прибыл в Турин поздно вечером, в сопровождении отца, который на следующее утро уехал домой, и тут же отправился в маленький монастырь, где посоветовал ему остановиться один из друзей. Его комнатка была крошечной и почти пустой и разительно отличалась от просторных гостиничных номеров, в которых он жил на гастролях, но Амосу это было совершенно безразлично – он не мог дождаться того момента, когда сможет встретиться с любимым маэстро, и больше его ничто не волновало.
Утром, после отъезда отца, он направился вместе с остальными кандидатами туда, где проходили пробы. Он решил, что в любом случае останется, пусть в качестве простого слушателя: даже если его отсеют, он хотя бы сможет воспользоваться драгоценными советами маэстро Корелли.
Когда подошла его очередь, он вошел в огромный зал; на его лице ясно читалось сильное волнение. Не медля, он сел за рояль и стал исполнять знаменитую арию Федерико из «Арлезианки» Франческо Чилеа.
Закончив петь, он с низко опущенной головой вышел из зала и стал терпеливо ждать результатов первого прослушивания. Из сотни претендентов только двенадцать получат возможность участвовать в мастер-классе; это было настоящее побоище, завершившееся тем же вечером.
