восторг.
Для меня это было некоторым шоком. После всего, что она пережила, один Бог знает, чего я ждал, — наверное, найти ее потрясенной, ошеломленной, ничего не соображающей. И самое большее, на что я надеялся, — чтобы такое не слишком затянулось, чтобы я смог вернуть хоть что-то из ее прежнего жизнерадостно-уверенного «я». И уж конечно, я никак не ожидал найти Клэр расслабленной, все принимающей и, очевидно, чувствовавшей себя безоблачно счастливой в моем обществе, не требовавшей объяснений и не произнесшей ни слова о возвращении домой. Мне пришло в голову, что после дней, проведенных во мраке и ужасе, даже кровопролитие и сумасшедший бег через джунгли были исполнены для нее чувством мести и пьянящей свободы. Да и у меня самого было ощущение, что я странно расслабился, так, как никогда не бывало прежде.
Я перекатился на бок и протянул руку, но она наткнулась на край утеса. Впрочем, приступ тревоги тут же прошел; я вспомнил, как Клэр говорила, что, как только сможет подняться, сразу спустится вниз к пруду, чтобы выкупаться. Она, по-видимому, решила, что я сплю, и ушла, не потревожив меня. Если это меня и обеспокоило, то во всяком случае не сильно; повсюду были расставлены часовые, да и под этим ярким солнцем наш лагерь чувствовал себя в безопасности. Меня подняло на ноги сознание того, что я ведь тоже не очень-то чист. От одной мысли об этом я зачесался. Клэр была рядом, и это возрождало цивилизованные представления. Прохладная вода и чистая гладкая кожа — все это пронеслось у меня в мозгу. Промелькнули и другие мысли, подобно дразнящим рыбкам, но я позволил им ускользнуть. Я не был тем, кто пользуется ситуацией, никоим образом. И все-таки…
Я потянулся чуть-чуть скованно, не более того, и ощутил лишь несколько уколов в затекших мышцах и полузаживших ранах, в остальном же я себя чувствовал превосходно. Джип пошевелился, когда моя тень упала на него, вздрогнул, вероятно потревожив раненую руку, затем, что-то бормоча, снова погрузился в сон. Лагерь спал, и только часовые переступали с ноги на ногу на своих постах в тени. Я полез вниз по каменистому спуску — к водопаду.
Вокруг водопада высоко на склонах росли деревья, подлесок был зеленым. Мое внимание привлекли цветные пятна на густых кустах с жесткими листьями — полоски полотна пастельного цвета, совершенно порванные и бесформенные. Увидев остатки гардероба Клэр, развешенные для просушки на ветках, я заколебался; мне стало неловко, но я все еще помнил, как она прижималась ко мне всю эту долгую ночь… А она — она что-то испытывала ко мне, это ясно; из-за этого ее и похитили. Может быть, поэтому ее многочисленные поклонники никогда и не задерживались подолгу? Потому что рядом был я?..
За кустами был маленький водоворот, и я мысленно представил себе, как она кружится там, нежась на солнце. При этой мысли дразнящие фантазии снова пронеслись в моем мозгу — старые, весьма традиционные: мол, победитель получает награду, только храбрецы достойны красавиц — и так далее. Не то чтобы я собирался навязываться. Возможно, что и слова будут не нужны, все просто получится само собой. В конце концов, это будет даже естественно, уместно и правильно. То, что я заработал, — мы вдвоем заработали. К черту здравый смысл, к черту дистанцию. Вероятно, права была Молл. Наверное, я сам лишал себя… чего-то. Спокойно, неторопливо я раздвинул кусты и ступил на песчаный берег пруда.
Клэр была там, но не одна. С ней вместе под стеклянистыми струями водопада стояла Молл, обнаженная, как и Клэр, по бедра в пенящейся воде. Она склонилась над Клэр, обвив ее руками, крепко прижимая к себе. Клэр этому нисколько не противилась, напротив. Полураскрытые губы Молл прильнули к губам Клэр в страстном, жадном поцелуе. Обе они стояли неподвижно и могли показаться статуями в фонтане, а их переплетающиеся волосы — вырезанной единой струящейся массой пепельного золота. Они меня не видели. Зачем-то я сделал еще один шаг, и моя нога запуталась в одежде Молл, в беспорядке брошенной на песок. Я развернулся и ушел в кусты.
Все еще как в тумане я вернулся на свое ложе на скале. Там я сидел до тех пор, пока не почувствовал, что между мной и солнцем легла тень. Прохладные руки легко легли мне на плечи, как это часто бывало в офисе, и задержались, чтобы помассировать и снять напряжение. Я сердито стряхнул их и поднял голову, услышав хихиканье Клэр. Она встретила мой взгляд взором широко раскрытых веселых глаз, слегка прикусила костяшки пальцев и с минуту стояла, созерцая меня и слегка покачиваясь. Затем, когда стало ясно, что я не собираюсь ничего говорить, она пожала плечами и медленно удалилась вниз по склону к другому свободному месту на скале. Вытянувшись, она поймала мой взгляд и снова улыбнулась. Я отвел глаза, но только затем, чтобы увидеть, что Джип проснулся и смотрит на меня ясным взором.
— Ты на нее разозлился. За что?
Я зарычал:
— Рассердился? Я? Да с какой стати? Я просто… Господи, я беспокоюсь, как тебе, наверное, известно! Все еще беспокоюсь — за нее! А она болтается черт знает где и делает неизвестно что.
— Ты так уверен? Что она сделала?
— Господи, парень! Ты только посмотри на нее! Бродит как… просто вьется вокруг всех и каждого, хихикает, как дурочка. Нет, это не та Клэр, которую я знал! И ей плевать — как будто все это какой-то сон.
— Держу пари, именно так ей и кажется, — негромко сказал Джип.
— Послушай, не мели ерунду! Ей ведь не нужно щипать себя, чтобы проверить это. Особенно после того, как она врезала тому волку ниже пояса! Или она рехнулась, черт побери!
Джип поднялся, болезненно поморщившись:
— Послушай, Стив! Я видел такое уже не раз. Она гораздо глубже вросла корнями в Сердцевину, чем ты. И потом, сдается мне, она больше тебя склонна пользоваться своим воображением. Тебе потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть ко всему этому, осознать, что происходит. Ты уверен, что все это наяву, потому что не привык фантазировать или, вернее, потому что ты все это
— Замечательно! — прорычал я. — Значит, она думает, что находится в какой-то несуществующей стране, где она может делать то, что никогда бы не позволила себе в нормальной жизни, и это не имеет значения. Ну положим… всякие фантазии.
Джип хмыкнул:
— Ну и что? А это так серьезно?
Огромная желтая бабочка прилетела и уселась ко мне на колено. Я раздраженно согнал ее.
— Хорошо! А что будет, когда она обнаружит, что это не сон?
— Стив, я тебе гарантирую, что дня через два после того, как мы доставим ее домой, она будет помнить лишь то, что был какой-то переполох в офисе, что ты со своими друзьями вытащил ее из лап каких-то мерзавцев, и она будет очень-очень благодарна — главным образом тебе, потому что ты по- прежнему будешь рядом. Вот и все. А со временем и это сотрется из памяти.
— Да… но другие…
— Я буду страшно удивлен, черт побери, если они будут помнить. Воспоминания, что коренятся вне Сердцевины, они не держатся долго, разве что их постоянно подновляют. Многому ты сам верил наутро после первой ночи? — Я все еще переваривал его слова, когда он прибавил: — И разве это плохо? Что все, что она пережила, не оставит и следа?
Я задумался. Я испытывал чувство вины за все, что случилось с Клэр. Однако если эти воспоминания не будут ее преследовать…
— Что ж, в этом есть какой-то смысл.
— Разумеется. Тогда что же в этом плохого?
Я вскипел:
— Плохого? Господи! Только потому, что она ничего не будет помнить… разве это оправдывает то, что она сейчас выкидывает, — что каждый может воспользоваться…
— Да? Например, каждый, кто вдруг захочет выкупаться? — Терпеливая улыбка Джипа смягчила колкость замечания — во всяком случае до известной степени. Я вспомнил, как сам пытался обманывать себя, и вздрогнул. — Что-то с Молл, да?
Никто не любит выглядеть круглым дураком. Я сердито закусил губу.
